Герберт Циргибель - Иной мир

• Название: Иной мир
• Автор: Герберт Циргибель
• Жанр: Научная Фантастика

Спустя девять месяцев после того, как космический корабль «Чарльз Дарвин» столкнулся с неизвестным небесным телом, профессор Шаган, руководитель обсерватории Маник Майя, обнаружит что астероид Ре 37 больше не находится на своей траектории обращения. На ничтожном участке у Ре 37 и «Дарвина» была одинаковая орбита. Стал ли Ре 57 убийцей шести космонавтов? Но и эта мысль — почти непроизносимая, напрашивается сама собой: Явилось ли причиной пылеобразования вблизи кратера Плутарха, которое наблюдалось и было сфотографировано многими астрономическими станциями, совсем не разрушенный, упавший на Луну космический корабль, а разлетевшийся на куски астероид? И где же «Дарвин»? Носит его, сбитого со своей орбиты, где-то во Вселенной? Невероятная мысль. Теория профессора Шагана недоказуема. Но ее поддерживает его ассистентка Нанга, у которой свои способы, она вдруг упрочняется таинственными радиосигналами, которые не поддаются расшифровке, она наконец-то подтверждается спасательным зондом из из злосчастного корабля, который несет информацию о том, что уже несколько месяцев трое мужчин и одна женщина живут в космосе; запертые в своей капсуле, ограниченные минимальным мирком, оторванные от всего, что может в жизни показаться нам достойным того, чтобы жить. Невероятная история.

Герберт Циргибель описывает экстремальную ситуацию, и он не закрывает глаза на катастрофу, которая может наступить несмотря на все достижения в освоении космоса. Он отказывается от таинственных явлений и утопичного естества, он добивается остроумной техники, он подходит к проблеме с гуманистической точки зрения. Он заставляет читателя, несмотря на весь внешний драматизм, задуматься и не отпускает его до самой последней строчки.

---

Джефсон влетел внутрь. Он увидел, что произошло. Он молча приблизился к умершему и закрыл ему глаза. Затем он неподвижно застыл перед мертвым телом. Седрик не мог сосредоточиться ни на одной здравой мысли, было похоже на то, словно его самого покинула жизнь. Несколько капель крови парили в помещении. Они коснулись его щеки. Он не почувствовал их. Только когда Джефсон положил ему руку на плечо, он пришел в себя. Закон подействовал, жизнь закончилась. Она погасла так, словно звезды, загораются и снова темнеют. Седрик знал этот закон, но он еще никогда не видел его безжалостного исполнения. Куда бы они не полетели, она сопровождала из словно свет звезд.

Массиму не нужно было никаких объяснений. Когда он увидел Джефсона и Седрика, он знал, что случилось. Из Центра все еще поступали советы по мерах спасения. Он сообщил о смерти спутника. Прошли минуты, пока дошел ответ.

В этом ответе резонировало потрясение, когда говорящий выразил свое сочувствие от имени всех ученых Центра управления. Они слышали слова, но они были малоутешительными. Умершего необходимо было убрать за борт. Массиму с каменным выражением лица отдал распоряжение. Чувствам и ощущениям не было ни малейшего места на этом самом малом из всех небесных тел. Печаль была угрожающей роскошью. «Кеплер» все еще двигался по неизвестной траектории. Они должны были очистить лазарет, и они должны были как моно быстрее вскрыть информационный зонд. Безжалостные законы самосохранения заставляли их поторопиться.

Они втроем выбрались, ущупывая стены. Джефсон и Массиму снова облачили умершего в скафандр. Позднее специалисты установят, что послужило причиной несчастного случая. Когда Массиму хотел закрыть скафандр, Седрик попросил его подождать немного. Он поспешил в сад, но там не было того, что он искал. Седрик забрался в кабину, которую делили Дамар и Массиму. Предчувствие не обмануло его. К лежанке Дамара был прикреплен пластиковый мешочек с землей. Он взял его и хотел вернуться. В этот момент он обратил внимание на небольшой рисунок. Он находился непосредственно рядом с лежанкой на стене. Картина, нарисованная красным карандашом, очевидно изображала остров. На нем не было ни деревца, ни одного дома. Но под этим изображениям были выведены два слова: Silaphati. Седрик подавленно смотрел на это своеобразное наследство. Появление зонда помешало Дамару объяснить ему значение этих слов. Теперь он унес эту тайну вместе с собой в могилу. Почему Дамар был тогда таким упрямым? Седрик ломал себе голову над этим и напрасно пытался найти связь между этим странным поведением и последними словами Дамара. Он был уверен, что такая связь должна была быть, иначе Дамар не настаивал бы на том, чтобы остаться с ним наедине в эти минуты. За его спиной появился Массиму.

— Мы ждем тебя.

Седрик показал на стену.

— Когда он это нарисовал?

Массиму посмотрел на рисунок.

— Понятия не имею, я вижу это впервые.

— Значит, сегодня или вчера…

— По мне, хоть сто лет назад, — нетерпеливо сказал Массиму.

— Сколько ты еще хочешь стоять здесь? На картину ты сможешь потом смотреть часами. А сейчас пойдем.

Седрик последовал за ним. Он осторожно извлек из его мешочка горсть земли и высыпал его мертвецу в скафандр. Затем он сам надел свой комбинезон. Они вынесли его. Джефсон остался на борту. Их товарищ во второй раз ступил на путь бесконечности. Массиму открыл внешний люк шлюза, выход в вечность. Сколько продлится их полет, столько и послужит космическое пространство могилой Дамара. Он должен был оставаться здесь, пока она снова не приблизятся к Земле. Они могли перенести его обратно на космический корабль только перед вхождением в земную атмосферу, чтобы затем похоронить его после посадки. Опорные изоляторы антенны служили крепежным крюком. Они молча проделали свою работу по погребению. Когда труп был крепко привязан, они потянулись обратно к отверстию шлюза. Ворота, которые вели в жизнь, закрылись за ними. Их крошечный мир, окруженный металлической оболочкой, обеспечивал им защиту и прибежище.

Теперь следовало открыть зонд, этот злосчастный шар, внутри которого таилась загадка. Они заплатили за него высокую цену. Время не терпело, но эти последние минуты они не могли просто стереть из своей памяти. Они сняли свои скафандры, затем забрались в сад и присели. Генри Джефсон взял на себя обязанности Дамара. Он наполнил тюбики концентратом из лаборатории. Они молча поглотили пасту. Через мгновение Джефсон сказал: «Я не могу понять этого. Еще и двух часов не прошло, как я сидел рядом с ним и пел. Он был так по-особенному серьезен и эта песня такой грустной — словно он обо всем догадывался».

Седрик подумал о рисунке и о двух словах.

— Наверное, было бы лучше, если бы мы оба вышли в космос.

— Так точно было бы лучше, — сказал Массиму. — Распоряжение поступило из Центра.

— Но я же тебя не упрекаю, — ответил Седрик. — Известно лишь только то, что уже в прошлом. Жизнь странная штука. Вдруг проваливаешься в Никуда. Черное или белое, как на шахматной доске. Когда-нибудь каждый наступит на черное поле…

— Если бы я отправил двоих из нас, — сказал Массиму, — наверное, оба бы погибли.

— Что он сказал тебе, Седрик, когда ты был с ним один? — спросил Джефсон.

— Ему было жаль, это были его последние слова.

— Что ему было жаль?

— Этого я не знаю. Он хотел за что-то извиниться, но за что? Он был таким же, как мы. У каждого из нас уже сдали нервы…

— Кто-то должен был сделать это, — пробормотал Массиму, — а я могу покидать корабль только в случае аварии. Скажите честно: Следовало ли мне отпускать кого-либо из вас вместе с ним? Он растерянно посмотрел на своих спутников. «Я буду держать ответ…»

— Ты сошел с ума, — сказал Седрик, — прекрати упрекать себя. Никто из нас не виноват.

— Ты тоже так считаешь, Генри?

— Конечно — хватит про это.

Седрик поднялся. «Самое время открыть зонд».

Они последовали за ним в контрольную рубку. Седрик вынул зонд из сети. Межзвездная материя расцарапала полированную поверхность, в нескольких местах были различить следы от маленьких метеоритов. Массиму доложил в ЦУП. Затем он описал, как Седрик открывал замок зонда. Все трое У всех троих вырвались возгласы удивления, когда шар разделился на две части. Внутри него лежала книга. Седрик вынул ее и открыл. Это были дневниковые записи.

— Это бортовой журнал «Дарвина»! — крикнул Массиму в микрофон.

— Нет, — сказал Седрик. Его голос звучал тихо, словно он говорил сам с собой. Он провел пальцем вдоль страниц. Растерянно он прочел несколько слов.

— Это не бортовой журнал. Эти записи сделал мой отец.

Пока Седрик пробежался глазами по нескольким местам в тексте, Джефсон извлек из зонда пачку писем. В ней был тот же призыв о помощи, который Эрдсли и Хантер уже находили в первом зонде. И четыре подписи были те же самые. Но когда они сравнили параметры траектории, выявилась разница. Разница была небольшой, но ее было достаточно для того, чтобы в конце концов получит другие параметры траектории. Массиму передал новые параметры в центр. Седрик висел на магнитном держателе, его лицо покраснело.

— Пятеро еще живы, — подавленно сказал он, — по крайней мере, это следует из некоторых строчек.

— Мы искали не в той сфере, — сказал Массиму. — Мы должны сосредоточиться на том, чтобы искать еще несколько недель.

— Если мы только найдем их, — сказал Джефсон.

Седрик посмотрел на него.

— Мы должны найти их, Генри. Я клянусь вам: мы найдем их.

— Надеюсь, вовремя, — пробормотал Джефсон.

— Через час мы будем знать больше, — сказал Массиму, — затем у нас будут новые параметры орбиты — и достаточно времени для того, чтобы прочесть дневник.

Всего сорок минут прошло до того момента, как поступили новые данные о характере изменения орбиты «Дарвина». Если эти новые данные были верными, тогда они должны были заметить пострадавший космический корабль самое позднее, через двадцать пять дней. Корпус «Кеплера» снова задрожал. Автоматическое программное управление направило космический корабль в новые глубины Вселенной. У них теперь было много времени, чтобы прочесть о трагедии, которая произошла на борту «Дарвина».

XXI

На борту «Чарльза Дарвина»

Из всех законов природы, который приносят пользу внутри нас, самым своеобразным феноменом. пожалуй, является инстинкт самосохранения. Человеку понадобились тысячелетия, чтобы познать его: во Вселенной нет систематизированного разума. Только человек, эта поразительная форма материи, может подчинить себе в скромных масштабах силы природы. Каждая живая тварь зависит от этого прекрасного момента, который мы называем жизнью.

Но почему мы, самые беспомощные и самые безнадежные в этой Вселенной существа, еще живы? Мы существуем, окруженные металлическими стенами, и мы знаем, что нам придется бездеятельно оставаться в прежнем состоянии до конца наших дней. Что мешает нам покончить с этим? Это страх? Надежда? Да, мы надеемся. Мы проигрываем постоянно новые варианты; мы обманываем друг друга. Мы, это пять человек. Может быть, будет лучше, если я скажу: существ. Это более правильно охарактеризует наше существование. Существа в другом мире, влачащие жалкое существование, с подорванным духом, преисполненные стоической невозмутимостью, черви в гробу, из которого нет спасения. Живой знак апокалипсиса, осколок Земли. Мы прокладываем ее путь? Но что нам до Земли! Таких много во Вселенной. Природа щедра…