Юрий Клименченко - Корабль идет дальше

• Название: Корабль идет дальше
• Автор: Юрий Клименченко
• Издательство: Издательство "Советский писатель", Ленинградское отделение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

«Корабль идет дальше» — документальная автобиографическая повесть. Здесь нет вымысла — только события, фамилии, факты, сюда вошли также воспоминания автора о четырехлетнем пребывании в баварской тюрьме-лагере в 1941–1945.

---

Если бы он тогда знал, что творили гитлеровцы на нашей земле…

К вечеру мы получили комнаты и в молниеносно организованной общественной столовой были накормлены вкусным сытным ужином. Впервые за четыре года я вытянулся на свежих прохладных простынях, положил голову на мягкую подушку и укрылся настоящим одеялом. «Свободен, свободен, свободен!» — это слово не оставляло меня, с ним я и заснул безмятежно и счастливо.

Дорога домой

Спустя неделю в Мекенлое прибыли английские машины. К этому времени, попрощавшись с нами, группами и в одиночку покинули деревню французы, поляк и, голландцы и немцы. Одни двинулись к пепелищам своих домов в надежде отыскать родных, другие радостные возвращались в освобожденный Париж, третьи вообще не знали, куда им деваться. В Германии еще шла война, и было неизвестно, кому принадлежат города: немцам или американцам.

Англичане не взяли никого из военнопленных, сказав, что имеют приказ вывезти только моряков. Мы погрузились в машины. Провожать нас, кажется, вышла вся деревня. Богданов не получил ни одной жалобы на поведение моряков. И вообще эти русские оказались совсем не такими, как их изображала гитлеровская пропаганда.

Машины тронулись. На развилке дорог стоял указатель: «Мекенлое — Ульм — Нюрнберг». Капитан Богданов попросил шофера завернуть в Вайсенбург. Там, уже не в тюремном ревире, а в городе, он нашел Долженко, больных моряков, оставленных в Вюльцбурге. Теперь все были в сборе:

Машины на бешеном ходу неслись к Нюрнбергу. На окраине города они остановились.

— Вылезай! — скомандовал сопровождающий.

— Как вылезай? Что же мы тут будем делать? Нам домой надо, в Россию, — раздались возмущенные возгласы. — Давай вези дальше!

Англичане мило улыбались, но дальше не повезли.

— Имеем приказ нашего командования доставить вас только до Нюрнберга. Дальше вас должны везти американцы. Гуд лак!

Мы растерянно стояли посреди улицы возле груды наших мешков и чемоданов. По обеим сторонам дороги тянулись горы битого кирпича, одинокие печные трубы и обгорелые стены с вывороченными, перекореженными железными балками. Не было ни одного целого дома.

— Вот это разрушения! — качая головой, проговорил Володя Котцов. — Ничего не пожалели. Ни памятников старины, ни жилых домов… Ведь все с воздуха.

Неожиданно из-за кучи кирпича появилась голова с седыми растрепанными волосами. Человек смотрел на нас бессмысленным, остекленевшим взглядом. Увидя его, Миша обрадовался и закричал:

— Эй, геноссе, скажи-ка нам, где тут есть…

Но человек дико закричал и скрылся в развалинах.

— Сумасшедший, — печально сказал Миша, — а я хотел узнать, есть ли здесь американская комендатура.

— Ну что ж, товарищи, — проговорил Богданов, — надо идти. Скоро вечер. До темноты мы должны найти себе жилье, а завтра уж будем разыскивать комендатуру. Существует опасность быть загнанными в какой-нибудь сборный американский лагерь. Лучше было бы избежать такого лагеря и целостной группой продвигаться к советской зоне. По-моему, это очень важно.

С мнением Михаила Ивановича согласился весь наш штаб. Решено было отправить Мишу Эдельманиса, как человека хорошо знающего язык, и нескольких моряков вперед, пока основная часть с больными медленно будет двигаться по дороге. Миша должен был отыскать жилье, в котором смогли бы разместиться все интернированные. Я попал в этот авангард.

Мы быстро пошли по дороге, внимательно оглядываясь вокруг, но ничего, кроме кирпича и совершенно разрушенных домов, заметить не смогли. Спросить было не у кого. Город вымер.

— Чего это мы все время идем по дороге? Давайте свернем куда-нибудь, — предложил Миша, и мы не мешкая повернули в какую-то тоже разрушенную улочку.

Пройдя по этой улице несколько минут, мы уперлись в большое зеленое поле, разделенное на аккуратные квадраты огородов. На каждом из них стояла маленькая деревянная будка — укрытие от дождя. Не сколько поодаль высились два огромных, каким-то чудом сохранившихся многоквартирных дома. По их архитектуре можно было сразу определить, что это стандартные дома для рабочих, построенные уже в гитлеровское время. Мы видели такие еще в пригородах Штеттина. На огородах копалось несколько женщин. Мы подошли к одной из них.

— Скажите, пожалуйста, чьи это дома и можно ли разместить там сто восемьдесят человек?

Женщина с ужасом взглянула на нас — одеты мы были довольно пестро, — затрясла головой и зашептала:

— Нет-нет! Что вы? Такую массу людей! Квартиры заняты, город разрушен, все родственники собрались у нас, спят на полу… Даже думать нельзя…

— У вас есть управляющий домами? Где он?

— Есть. Он живет во втором корпусе, в квартире шестьдесят семь. Но не стоит идти… Я же вам сказала…

Но Миша решительно двинулся к домам. Мы последовали за ним. С управдомом разговор был короткий:

— Надо разместить сто восемьдесят советских моряков. Причем удобно.

Немец нахально взглянул на Мишу, кольнул его злыми глазами:

— Это не гостиница. Здесь живут семьи честных немецких рабочих. Я слышал, что русские уважают рабочих. Так? — Управдом победоносно поглядел на нас.

— Показывай квартиры, свинья! — заорал Мина — Не то я тебя пристрелю тут же!

Он вытащил из кармана где-то подобранный парабеллум и направил на немца. Тот побледнел и вытянул руки по швам:

— Яволь, яволь! Сейчас все будет, только принесу ключи. Разрешите?

— Иди. Быстро! Эти сволочи понимают, видимо, только окрик. Привыкли разговаривать так со всем миром, — сказал Миша, пряча револьвер в карман.

Управдом явился немедленно. В руках он держал связку ключей.

— Идемте, господа. Я вспомнил: в первом корпусе несколько квартир свободны, жильцы эвакуировались.

— Свободны или не свободны, будем расселять наших людей по пять человек в каждую квартиру. А это почему здесь? — спросил Миша, показывая на большую свастику-барельеф, укрепленную на доме.

Немец молчал.

— Я спрашиваю, почему этот знак здесь?

— Это дома рабочих национал-социалистов. Но мужчин в доме нет. Все на фронте. Остались только женщины, дети и инвалиды, — заикаясь, объяснил управдом и опять вытянул руки по швам. Лицо его было перекошено от испуга.

Мы послали человека сообщить нашей колонне, чтобы заворачивали к этим домам.

Через несколько часов все моряки были довольно комфортабельно расселены по квартирам. Немец на этот раз не соврал. В домах остались одни женщины и дети. Сначала они пугливо жались к стенкам, когда мимо проходил кто-нибудь из моряков, но потом, видя, что ничего плохого им не делают, осмелели. Начали улыбаться и разговаривать. Вернулись молодые девушки, которые прятались где-то на огородах.

На следующий день капитаны отправились разыскивать комендатуру. Мы ждали их с нетерпением. Они вернулись злые, голодные и усталые.

— Плохо дело, — сказал Богданов, отвечая на вопросы, которыми его засыпали. — Американцы требуют, чтобы мы шли в сборный лагерь. Разговор был неприятный. Примерно в такой форме:

— Сколько вас человек?

— Сто восемьдесят.

— Где вы поместились?

— В частных домах.

— Это не годится. Вы должны перейти в сборный лагерь. Оттуда мы направим вас дальше. У нас такой порядок для всех.

— Нас необходимо срочно отправить в советскую зону. Запросите представителя советского командования, и он вам немедленно подтвердит.

— Все в свое время. Пока переходите в лагерь.

— В лагерь мы не пойдем.

— Тогда мы не будем вас кормить. Не думаете ли вы, что мы станем развозить продовольствие по частным квартирам? Мы снабжаем лагерь, там все организовано.

— Мы можем жить на квартирах, а паек брать в лагере на три или пять дней.

— Это неудобно. Кто будет заниматься всей этой ерундой? Вешать, выдавать?

— Мы договоримся об этом сами.

— Нет. Переходите в лагерь.

Так и ушли ни с чем. А вопрос серьезный. Запасов у нас почти нет. Правда, хлеб будет. Здесь недалеко есть пекарня. Американцы приказали выдавать нам хлеб. В общем, завтра пойдем опять. Будем добиваться скорейшей отправки. Но в лагерь идти нельзя. Там мы растворимся среди сотен людей, и тогда пиши пропало.

Вечером к нашим домам подкатил грузовик. Из него выскочил веселый негр-солдат и закричал:

— Получайте жратву, ребята! Не так много, но на первое время хватит. Сначала не хотели давать. Благодарите лейтенанта Морроу — смилостивился.

Солдат привез несколько ящиков мясных консервов, сгущенное молоко, бобы в томате и солдатские рационы — обеды и завтраки в картонной стандартной упаковке. Это не решало вопроса, но уже было кое-что.

Вскоре капитаны вновь отправились в комендатуру. Разговаривали там с ними на этот раз иначе. Вероятно, пришли какие-нибудь разъяснения от командования. Нам разрешили брать паек в лагере и обещали отправить в советскую зону «так скоро, как это будет возможно». Просили запастись терпением.