Юрий Клименченко - Корабль идет дальше

• Название: Корабль идет дальше
• Автор: Юрий Клименченко
• Издательство: Издательство "Советский писатель", Ленинградское отделение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

«Корабль идет дальше» — документальная автобиографическая повесть. Здесь нет вымысла — только события, фамилии, факты, сюда вошли также воспоминания автора о четырехлетнем пребывании в баварской тюрьме-лагере в 1941–1945.

---

Мы заняли чистенький барак и печальные собрались вокруг стола.

— Что-то мне не нравится это начало, — проговорил Балицкий. — Похоже, что нас хотят здесь задержать.

— К коменданту надо идти.

— Подождем подполковника. Пусть все толком расскажет.

— Правильно. Надо подождать.

Подполковник пришел с пачкой анкет, деловито роздал их всем и сказал:

— Быстренько заполняйте. Завтра надо отправляться.

— Куда отправляться?

— Поедете в Чехословакию. В краснознаменный кавалерийский полк. Будете там служить.

— Так мы же моряки, товарищ подполковник. Лошадь только на картинках видели, — пошутил кто-то.

Но подполковник остался серьезным.

— Ничего, привыкнете.

— Разрешите нам повидаться с комендантом, товарищ подполковник.

— Не к чему: я сам ведаю распределением людей.

— Нам надо объяснить ему… Подполковник нахмурился:

— Прекратить разговоры! Вы на военной службе, товарищи. Мобилизованы. Все.

Рассерженный подполковник удалился, приказав хорошо выспаться к завтрашнему дню.

— Надо прорываться к коменданту, — решительно сказал Богданов. — Беда в том, что он живет за проволокой, в домике напротив. Это мне удалось выяснить. Но нас без разрешения не выпустят, -

— Все равно надо идти. Завтра может быть поздно.

Капитаны пошли к калитке. Солдат долго не хотел их выпускать, но потом, окликнув проходящего красноармейца, разрешил:

— Самойлов, проводи моряков до коменданта. Смотри, чтобы не разбежались.

Нестарая женщина впустила капитанов в комнату. Сейчас же за их спинами вырос солдат с автоматом наизготовку — мало ли что за люди… предосторожность не лишняя. Вышел худощавый офицер в чине капитана, с очень усталым лицом.

— Я комендант. Чего вам? — хмуро и изучающе глядя на моряков, спросил он.

— Товарищ комендант, начал Богданов, — вот какое дело: мы торговые моряки, захваченные немцами в день объявления войны в их портах…

По мере объяснения Михаила Ивановича лицо коменданта начало проясняться. Он внимательно вглядывался в капитанов и вдруг неожиданно спросил:

— Капитан Балицкий?

— Я Балицкий, — удивленно проговорил Хрисанф Антонович и по привычке принялся протирать пенсне. Уж очень вопрос был неожиданным.

— Вот где встретились. Кто бы мог подумать… — улыбнулся комендант. — Вы-то, конечно, меня не помните, а я вас хорошо знаю. Служил в контрольно-пропускном пункте в Мурманске, когда вы командовали «Марией Ульяновой». Сколько раз ваше судно принимал и отправлял за границу. Ну, здравствуйте, моряки. Присаживайтесь. Маруся, давай еще два стула! — крикнул он. — Рассказывайте все дальше, и подробнее.

Когда Михаил Иванович дошел до кавалерии, офицер засмеялся:

— Сколько раз говорил Дымченко, чтобы сложные вопросы согласовывал со мной, а он все сам решает. Всех под одну гребенку стрижет. Очень любит кавалерию. Вам великую честь оказал. Но смех смехом, а дело серьезное, товарищи. Кавалерия, конечно, вам не грозит. Я понимаю, как сейчас нужны моряки, и Задерживать вас было бы преступлением, но путь еще далек, и вас могут застопорить где-нибудь дальше. Там я уж буду бессилен помочь вам. А нужно…

Офицер потер лоб, потом в раздумье забарабанил пальцами по столу.

— Вот что, пожалуй, надо будет предпринять, — наконец сказал комендант. — В Дрездене сейчас находится генерал-майор Фомин. Он ведает репатриацией русских в нашей зоне. Самый большой начальник. Я вам дам завтра машину, посылайте своих делегатов и постарайтесь получить у Фомина охранную грамоту. До Дрездена не так далеко. Управитесь в один день. Только бумагу надо получать от самого Фомина. Другая не будет иметь силу. Утром приходите пораньше. Все указания о вас подполковнику Дымченко я дам. Экий упрямый хохол…

На следующий день Богданов и Балицкий выехали в Дрезден. Подполковник Дымченко, вероятно, получивший нагоняй от коменданта, больше о кавалерии не заикался. Капитаны вернулись вечером. По их сияющим лицам мы сразу поняли, что миссия окончилась успешно. Они добрались до самого Фомина и вот что привезли. Лучшей охранной грамоты быть не могло.

«Предписание. На основании распоряжения начальника отдела по репатриации 1 — го Ук. фронта генерал-майора Фомина. Бывшие интернированные в Германии шесть команд советских судов торгового флота общим количеством 179 человек направляются под командованием капитана Богданова М. И. в Москву. Оказывать полное содействие в срочном их возвращении на Родину без расчленения команд.

Начальник С. П. П.-272 подполковник Осипов».

— Ура! Качать их! — заорали мы. — Молодцы. Едем в Москву!

Попрощавшись с комендантом лагеря «Майсен», мы двинулись дальше. Мелькали вокзалы, теплушки, асфальтированные и проселочные дороги. Где пешком, где на машинах и товарных поездах моряки продвигались к Москве. Нас пытались задержать в Бреслау, но охранная грамота генерала Фомина сработала безотказно.

Во Львове, куда мы приехали на товарном поезде, груженном шпалами, она оказала магическое действие. Начальник управления железной дороги, седой важный человек, прочел бумагу, нахмурил брови, покряхтел и ворчливо сказал, не поднимая глаз от стола:

— Моряки, моряки! Много у меня тут всяких моряков. Не знаешь, кому вагоны давать.

Но вагоны все же дал. Дал два пассажирских вагона, следовавших с прямым поездом на Москву. Это была победа. Потому, может быть, Львов, еще не оправившийся после войны, но зеленый и залитый солнцем, показался нам чудесным городом.

В Москву поезд прибыл вечером. Начальник вокзала, увидев вылезшую из вагонов пеструю толпу, совершенно растерялся. Это было понятно: моряки, одетые в потертые старые морские тужурки, в форму французских солдат, в какие-то зеленые кители, в серые эсэсовские плащи и комбинезоны немецких парашютистов, представляли собой довольно необычную группу.

— Как вы сюда попали? — спросил, оглядываясь, начальник вокзала, видимо он ожидал подкрепления. — Как попали, я вас спрашиваю?

Богданов показал ему распоряжение Фомина, но тут вышла осечка.

— Никакого Фомина я не знаю, — сказал начальник вокзала. — Здесь столица, а не германская территория. Стоять тут, не расходиться! Я выясню, что с вами делать.

— Да вы что, в самом деле, больны или здоровы? Звоните в Наркомат морского флота, звоните еще куда-нибудь, где вам объяснят, кто такой генерал Фомин, — рассердился Богданов.

Начальник ушел и скоро вернулся, широко улыбаясь. Наверное, с него сняли ответственность за наше появление в Москве.

— Все в порядке, товарищи. Я созвонился с кем следует, Сейчас сюда приедет представитель Министерства морского флота и займется вами. Просил не расходиться. Обещал быть буквально через двадцать минут.

Решили ожидать представителя на привокзальной площади. Свалили мешки в кучу и стали ждать. Двадцать минут тянулись долго. Наконец на площади остановилась машина. Из нее вылез человек с огромным портфелем в руках. Его узнали. Это был хорошо знакомый многим старый работник кадров Гуртов. Он обнимал нас, жал руки, искренне радовался нашему возвращению. Когда кончились приветствия, мы попросили Гуртова рассказать о наших семьях.

— Предвидел, товарищи, что это будет первым вопросом, и захватил с собою все материалы, — сказал Гуртов, вытаскивая из портфеля списки. — Ну, прежде всего, когда мы узнали, что вы захвачены немцами и менять вас они не собираются, то сразу же вашим семьям начали выплачивать хорошие пенсии, пароходство помогало как и чем могло. И эвакуировали, и продовольствием помогали тем, кто оставался в Ленинграде, и обратно вызовы оформляли, работу подыскивали… Так что не думайте, что они были забыты.

Нет, о вас все время помнили, да сделать ничего не могли. Ну, а теперь по алфавиту буду давать справки.

Гуртова окружили, Я слышал, как он говорил: «Все живы… Были в эвакуации.», Вернулись в Ленинград… Отец погиб в блокаду…»

Чем ближе подходила моя очередь, тем неспокойнее становилось на душе, тем больше росло волнение.

— Ну, а о твоих, — осторожно проговорил Гуртов, обращаясь ко мне, — мы до сорок четвертого года имели сведения… Да ты не волнуйся, не волнуйся!

Все были живы. Пенсию регулярно получали, а вот с сорок четвертого связь с твоей семьей прервалась. Знаем, что эвакуировались из Ленинграда. Все было хорошо. Приедешь, может все на месте будут…

Проведя в Москве сутки и встретившись с министром морского флота Ширшовым, мы поехали в Ленинград.

…Ленинград… Поезд замедлил ход и подошел к перрону. В окна вагона заглядывали люди в морских фуражках, женщины, дети. Кто-то закричал: «Валя!»— и бросился к выходу. Мелькали знакомые лица работников пароходства, моряков, на перроне кто-то плачет, кто-то бьется в истерике, кто-то возбужденно смеется. Целуются, жмут руки… В вагон врывается высоченная фигура в капитанском кителе.