Юрий Клименченко - Корабль идет дальше

• Название: Корабль идет дальше
• Автор: Юрий Клименченко
• Издательство: Издательство "Советский писатель", Ленинградское отделение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

«Корабль идет дальше» — документальная автобиографическая повесть. Здесь нет вымысла — только события, фамилии, факты, сюда вошли также воспоминания автора о четырехлетнем пребывании в баварской тюрьме-лагере в 1941–1945.

---

Все это Сосин кричал, устрашающе вращая глазами, жестикулируя, непрерывно двигаясь по кают-компании.

У меня от возмущения дергалась щека. Наконец я собрался с силами и обиженно сказал:

— Просил бы вас не разговаривать со мной в таком тоне. Я к этому не привык. Со мною даже начальник пароходства так не разговаривает.

— Мальчишка! — заорал Сосин. — Вы мне в сыновья годитесь. Очень жаль, что не разговаривает. А я буду. Я сорок лет плавал на танкерах, и заявлять мне, что он не будет работать, — издевательство. А вы, молодой человек, можете подать в отставку немедленно. Заменим. Вижу, что не хотите работать. Так и напишем…

Механик притих. Я видел, что с морагентом шутки плохи. Он все больше и больше приходил в ярость.

— Да не кричите вы, — наконец улучив минуту, прервал Сосина механик. — Послушайте. Дело не в нежелании работать. Все разрушено.

— Знаю. Ремонтировать надо. Невозможного нет. Говорите, чего вы требуете.

Механик начал перечислять дефекты. Казалось, им не будет конца. Сосин делал пометки в блокноте. Обиженный, я не смотрел на морагента. Такое нахальство! Когда механик закончил, Сосин вычеркнул половину замечаний.

— Для начала хватит вот этого. Согласны? Позже дойдем до всего.

Механик кивнул головой.

— Тогда начнем. Пошли… и вы, капитан.

Мы вышли на палубу. Команда продолжала сидеть на танках, оживленно разговаривая.

— Ну что, товарищи? — обратился к людям Сосин.

— А ничего, вот сидим, ждем у моря погоды.

— Капитан, троих пошлите в склад на машине, — кивнул Сосин на старенький грузовичок, стоявший у борта. — Получите рукавицы, робу, соду и обязательно флит для уничтожения клопов. Завтра сделать заявку на все остальное необходимое. Теперь, стар-мех, срочно снимайте насос и отправляйте в мастерскую. Я договорюсь. Насосную надо вычистить. Ну, давайте, ребята, кто идет на склад?

В команде молчали.

Машинист с флюсом иронически смотрел на морагента, потом лениво произнес:

— Не пойдем мы. Домой едем. Пусть на нем отдел кадров работает.

Сосин подался к говорившему:

— Не пойдешь? Домой? Больше плавать не хочешь? Ведь уволят за это.

— Пусть лучше увольняют, чем тут в грязи копаться. Верно, ребята?

Худой матрос одобрительно кивнул. Остальные молчали.

— Забирай чемодан и немедленно вон с борта. Вон! — опять взорвался Сосин, наступая на машиниста. Казалось, что морагента сейчас хватит удар. Он выпучил глаза, покраснел, сдернул с головы фуражку.

— Чего разорался? — испуганно отступал от разъяренного Сосина машинист. — Не старый режим. Я уйду.

Он скрылся в кормовом помещении.

— Кто не хочет работать, пусть идет с ним, — успокаиваясь, сказал Сосин. — Все наладится, товарищи. Разве это трудности? Вы же и не такое видели. Плавал я на спиртовозе. Вот там были трудности. На берег никто не хотел идти, все просились на зачистку танков. Боцман Махмуд Джафар-оглы…

В команде засмеялись. Сосин посмотрел на часы.

— Ладно, доскажу в следующий раз. А сейчас марш на склад.

Трое матросов пошли за морагентом. Сосин сел в кабину, помахал рукой, грузовичок зафыркал, подаваясь назад.

— Ну, как вам понравился старик? Типаж! Настоящий Беня Крик, — усмехнулся механик, когда машина уехала.

— Хамло, — раздраженно сказал я. — Много на себя берет.

Стармех ничего не ответил.

Утром к борту подкатили сварочный аппарат, в машинное отделение протянули провода, и довольный механик повел сварщика в котельную. Машинисты разбирали насос. Команда ходила в новой брезентовой робе. Вслед за сварочным аппаратом появился Сосин. Он выскочил из кабины грузовичка, в кузове которого лежали какие-то клапаны, трубки, угольники. Механик, увидевший подъехавшую машину, сбежал на берег и долго тряс руку Сосину, улыбался, показывая на привезенный материал. Они оживленно разговаривали. Я с неприязнью наблюдал за этой сценой.

«Вчера рапорт подавал, сегодня чуть не целуется», — думалось мне.

Сосин поднялся на борт танкера. Увидя меня, виновато улыбнулся, подошел, протягивая руку.

— Вы уж извините меня за вчерашнее, — начал он, глядя на меня своими карими теплыми глазами. — Сколько неприятностей я имел из-за своей невыдержанности. И с начальством и с подчиненными. Клялся, что буду сдерживаться. Вы не обращайте, пожалуйста, внимания. И впредь тоже, прошу, не обижайтесь. Я не со зла. Ну, подумайте — сказать, что танкер не будет работать! Его же вокруг Европы вели. Ведь на днях «Кубань» приходит. Черт знает что! — Вениамин Ефимович снова начал распаляться.

«Ну и порох», — с опаской подумал я, глядя на морагента, но тот, что-то заметив в моем лице, засмеялся, блеснул белыми вставными зубами, обнял за плечи:

— Вот видите, опять… Так не сердитесь? Нет? И уговор — не обижаться. Даете слово?

— Не обижаюсь. Даю слово.

— Так вот, — быстро заговорил Вениамин Ефимович, — механик у вас молодец. Сегодня увезем насос в мастерскую. Будет готов через пять дней. Подогрев мазута сделаем своими силами. Как, залили каюты флитом? Хорошо. Клопов не будет. Баню обязательно нужно наладить. Камбуз тоже. Прежде всего, чтобы люди чувствовали, что они на настоящем судне. Сколько человек уехало? Как их фамилии? Я им устрою весело. Плавать больше не будут. Банан-щики…

Морагент провел на танкере целый день. Он лазил в насосную, в машину, в танки, в помещения команды. Он давал советы, показывал, как и что нужно делать, на камбузе вместе с боцманом перекладывал плиту, рисовал схему подогрева. Он шутил, рассказывал анекдоты, подсмеивался над недовольными, кричал на нерадивых и скоро стал любимцем команды. За ним укрепилось прозвище Беня Крик, данное механиком. К вечеру старик устал. Он как-то посерел, тяжело дышал. В кают-компании Вениамин Ефимович вытащил из кармана пузырек и капнул из него на кусок сахара.

— Нитроглицерин, — извиняющимся голосом сказал Беня Крик. — Мотор сдает. Пожалуй, я останусь у вас ночевать. Тут на диване.

Желтый язычок керосиновой лампы тускло освещает кают-компанию. В углах темно. Не спится. Тикают корабельные часы, привернутые к переборке. Поздно. Из своей каюты я слышу, как ворочается на диване Сосин. Вот он задувает лампу. Потух последний иллюминатор, отбрасывающий блестки на черную воду. Танкер погружается во мрак. Он дремлет у тихого причала, и только шум моря напоминает ему о битвах с океаном, которых больше никогда не будет.

Но дремать танкеру не дали. С этого дня начался штурм. В котельной в две смены работали сварщики, заваривая потекшие дымогарные трубы, матросы вместе с кочегарами чистили насосную, где по щиколотку стоял мазут, боцман и Таня с Клавой выкрасили столовую команды, камбуз и кают-компанию. Давно уже в грелках булькал пар, работала баня. Беня Крик появлялся везде. Он возникал, как джинн из бутылки, — с шумом, свистом, шипением. Потом затихал. Его знали все в городе. Для него не существовало невозможного. Он обладал чудовищной силой убеждения. Потом ежедневно к танкеру подкатывал грузовичок Сосина, и из него, к изумлению и радости команды, выгружали необходимые, очень дефицитные материалы для ремонта. В мастерской спешно чинили насос.

Теперь далекий причал, у которого стоял танкер, уже нельзя было назвать «задворками жизни». Ночью судно, залитое электрическим светом, выглядело настоящим действующим танкером, на палубе гремело радио. Подлатали котел, отремонтировали самый мощный из трех насосов, пустили в ход второе динамо.

В конце концов наступил день, когда Сосин сообщил мне о том, что в порт приходит «Кубань». Я пришел на танкер озабоченный и вызвал старшего механика к себе.

— Ну, Владимир Алексеевич, через три дня здесь появится «Кубань». Не опозоримся?

Механик отрицательно покачал головой:

— Не должны. Сейчас начну подогревать.

Вся сложная система подогрева мазута пришла в негодность. Механик вместе с Сосиным придумали свою систему из хитроумного сочетания труб, клапанов и резиновых шлангов. Пар, идущий прямо в топливо, обводняя его, снижал качество. Но другого выхода не было.

Вечером в танки пустили пар. Каждый считал своим долгом по нескольку раз подходить к горловинам и прислушиваться к тому, как бурлит внутри судна разогретый мазут. Через двое с половиной суток палуба и крышки танков сделались горячими. Нетерпение у людей достигло предела.

— Давай начнем пробовать, Владимир Алексеевич, — умолял стармеха второй помощник. — Вечером «Кубань» приходит, тогда поздно будет.

Стармех ждал Сосина. Он бегал в насосную, что-то проверял, что-то подкручивал. Машинист неотлучно дежурил в насосной. Но скоро механик появился на палубе. Он опустил металлический футшток в танк. Из открытой горловинки вырвался пар. Механик дождался, когда футшток звякнул о днище, и быстро вытащил его наверх. С конца футштока легко стекали капли горячего мазута. Наконец на палубе появился Вениамин Ефимович. Он был возбужден. Еще с трапа он крикнул: