Юрий Лобанов - Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)

• Название: Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)
• Автор: Юрий Лобанов
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Гражданская оборона» — культурный феномен. Сплав философии и необузданной первобытности. Синоним нонконформизма и непрекращающихся духовных поисков. Борьба и самопожертвование. Эта книга о истоках появления «ГО», эволюции, людях и событиях, так или иначе связанных с группой. Биография «ГО», несущаяся «сквозь огни, сквозь леса...  ...со скоростью мира».

---

Добрый приятель Летова, Дима Логачев, не пожалел для друга магнитофон «Олимп-003», на который было записано процентов восемьдесят всей ГрОб-продукции. В свою очередь «клаксоновцы» радужно и радушно снабдили Егора другими необходимыми для записи инструментами, которых он сроду никогда своих не имел, и аппаратурой, включая второй магнитофон. Оба магнитофона Летов слегка переделал, добавив в общую электрическую цепь мерзостное звучание советских колонок и долбежно звучащих инструментов.

Формально числившийся художником-оформителем, Летов к тому моменту уже давно находился в свободном плавании. Не связанный с социумом никакими договорами, он нес трудовую вахту у себя дома, фиксируя по одному альбому за два-три дня, наполненных, правда, практически непрерывной 12-часовой работой. Тогда Егор был сторонником максимально быстрой, внезапной записи («чтобы все рождалось прямо вот тут, прямо сейчас!»), считая, что длительная работа убивает вдохновение и создает «ремесленность»[7]. Материалом для работы послужили композиции периода 1985–1987 годов.

Записи альбомов предшествовало немалое количество полустудийных экспериментов, проведенных Егором Летовым и Кузей Уо в подвалах и институтских лабораториях города Омска.

Вот как, например, Егор описывает открывающий эту серию альбом — «Мышеловку»: «…Это — фактически мой первый «достойный» альбомчик, за который мне не стыдно. Помню, что когда я его закончил, свел и врубил на полную катушку — то начал неистовым образом скакать по комнате до потолка и орать от раздирающей радости и гордости. Я испытал натуральный триумф. И для меня это до сих пор незыблемо остается основным мерилом собственного творчества: если сотворенное тобой не заставляет тебя самого безуметь и бесноваться от восторга — значит оно — вздорная, бренная срань. «Мышеловка» — как и «Красный альбом» — сборник ранних (84–86) песенок, сборник несколько наивный и бравурный, зато очень живой и энергичный. Густое изобилие кличей «хой!»…».

В записи каждого из инструментов приходилось прибегать к немалому количеству технических хитростей. Для того чтобы зафиксировать на пленку сложную барабанную партию, Летов записывал ее на девятую скорость и играл в два раза медленнее необходимого темпа. Затем магнитофон переключался на 19-ю скорость, в результате чего барабаны звучали в режиме хорошо темперированного хардкора — как, например, в композициях «Пластилин» и «Иван Говнов».

Уже в те годы Летов тяготел к грязному звучанию. «Вся беда нашего отечественного рока, возможно, состоит в том, что все стараются записаться почище, — говорил он в одном из интервью, датированном 1989-м годом. — С одной стороны, чтобы создать мощный саунд, который достигают такие команды, как STANDINТ ABOUT IT или хардкоровые команды (хотя бы такие, как BIG COUNTRY), для этого нужна очень хорошая аппаратура. Причем не то чтобы нужен какой-то там Брайан Ино и так далее — для этого нужен просто аппарат огромный, то есть огромный преобразователь звуков, синтезаторы и все такое. Вот для того, чтобы создать такое аудио (и то же самое относится к тому, чтобы создать звук) каким, допустим, записываются ДК все это совсем не нужно. Потому что так, как пишется ДК, на Западе не пишется ни одна команда, и я просто не понимаю, как это возможно».

Причем проведение здесь границы между понятиями «чистый звук» или «грязный звук» довольно условно. Тут надо сделать отступление в сторону и отослать читателя к главе, где он дает интервью журналу «Урлайт», объясняя что такое рок и что такое панк. Так как панк — это в общем-то не музыка и не искусство, а так как не музыка и не искусство, то нет понятия «чистый звук» или «грязный звук», а есть определенная ритмическая структура, есть определенная гармония (достаточно специфическая) и определенный текст, который идет как мантра. Ну и самое главное — электрические вещи, а это достигается не путем грязного звука или чистого звука. Это достигается путем, ну, допустим, Гри Колтен. Музыка, свободна только в той степени, в какой ошибка музыканта — любая — может вписаться в полный контекст. Допустим, в музыке GENESIS или YES, любая ошибка будет выпадать и все ломать. А вот во ФЛИТ ШИГЕРЕ индустриальной музыке, как STANDINТ ABOUT IT, там ошибки быть и не может, потому что любой звук, любая музыка вписывается в контекст. Вот это я называю грязным подхватом электро.

На сессиях ГР.ОБА Летов упорно придерживался установки писаться быстро, грязно и максимально энергично. Считая, что атональное сопровождение создает драйв, он в рамках избранного шумового безумия оставался неплохим гитаристом — даже несмотря на некоторую наивность инструментальных вставок («Он увидел солнце», «Дите», «Дезертир»).

Последовательность записи была следующей: Летов играл на барабанах, потом на гитаре, басу и только в самом конце на образовавшуюся инструментальную болванку накладывал голос и дополнительные гитарные партии. Затем вся запись прогонялась через самодельный ревербератор.

Егор, по его же словам, «в дрызг и брызг насрал на всяческие очевидные нормы звучания». Суровая противофаза, чудовищный перегруз, сплошной пердежный и ревущий среднечастотный вал… Вокал несколько «посажен» в пользу интенсивности и плотности звучания, что привело в некоторых случаях к заметному затруднению восприятия текстов слушателем.

Как и остальные студийные опусы ранней ОБОРОНЫ, «Мышеловка» укладывалась в рамки тридцати минут и состояла из пятнадцати очень коротких, но очень энергичных композиций. Несмотря на пять наложений, примитивную технику и нехватку времени, Летову удалось создать один из самых живых и яростных альбомов за всю историю советского рока.

Альбом открывался стихотворением «Так же как раньше», написанным Летовым в 85-м году:

«Словно после тяжелой и долгой болезни
я вышел под серым уютным дождем,
прохожие лепят меня как хотят,
так же как раньше
я в мятой и потной пижаме,
но уже без претензий на белый полет;
скоро придет осень»

Большинство песен напоминали доведенный до экологического примитивизма панк, сыгранный в стиле калифорнийских подвальных команд середины 60-х годов. Вокал Летова аналогов не имел. Это был монотонный вой с элементами шаманского нагнетания напряжения, разукрашенный анархическими лозунгами и выкриками «хой» — как у Майка на альбоме «LV».

Несмотря на обилие ненормативной лексики, здесь пока еще нет мрака, характерного для поздних работ ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ. В «Мышеловке» много хуков, злости и запоминающихся рефренов, на интонационном выделении которых строится большинство хитов («Он увидел солнце», «Желтая пресса», «Иван Говнов» и, конечно же, «Пошли вы все на хуй»). Так в 87-м году осмеливался петь (вернее, не петь, а рычать) человек, которому терять уже было нечего. В своих песнях Летов искал абсолютную свободу, изобретал «новую дерзость» — пусть экстремистскую по форме, но позитивную по сути («прецедент торжества бунта и свободы над твердокаменными законами и чугунными скрижалями тоталитарного бытия»).

Заканчивая рассказ об этом наивном, но живом альбоме, хочется сказать, что сам Летов называл «Мышеловку» своим любимым и самым лучшим альбомом вплоть до записи «Армагеддон-попса». Это период больше года, что, учитывая плодовитость Егора, несомненно хороший результат. По его словам — это действительно очень живой альбомчик, а дальше у ОБОРОНЫ какой-то мрак начинается.

В «Тоталитаризм» вошли песни 86–87 гг. (на этот раз процентов на семьдесят — песен 87 г.), среди них куча хитов. Писал и наигрывал все партии по-прежнему один Летов, хотя настоятельно приглашал ныне покойного Эжена Лищенко, сугубого и беспечного автора теперь уже классического «Эй, брат любер», чтобы он его сам и напел, как более подходящий и подобающий исполнитель собственного творения. Однако, тот, находясь в крайне нетрезвом, болезненном и внушительном состоянии, наотрез отказался, к сожалению, и переложил эту заботу на плечи Егора. В результате Летов более-менее соответственно и исполнил это произведение после выпитых десяти литров омского разливного пива совместно с небезызвестным Данилой Ершовым (Данила «Дэн» Ершов, сын ректора НГУ, участник панк-группы ПИЩЕВЫЕ ОТХОДЫ с установкой на EXPLOITED, хозяин прекрасной дачи и репетиционной точки по совместительству и просто хороший парень).

После записи «Тоталитаризма» Егор посетил Второй Свердловский Рок-фестиваль, где не без интереса наблюдал за выступлением известных новосибирских панков ПУТТИ, а также дал интервью журналу «РИО». А, вернувшись вскоре домой, продолжил запись своей чудо-«серии», следующим номером которой стала «Некрофилия»

«Некрофилия» вышла одним из самых популярнейших в народе альбомов, составленном из песен 87-го года. Писал его Летов со страшным стремительным кайфом, высунув язык и прищелкивая пальцами, — вся работа была закончена за два перегруженных работой дня. С любезного разрешения Янки Егор включил ее впоследствии знаменитую песенку «Печаль моя светла» в свой опус. (Надо сказать, что впоследствии при переиздании в 1998-м году компанией ХОР «гробовских» альбомов, эта песня не вошла в «Некрофилию».) Это был самый горький и счастливый период жизни Егора. Бурлящие пенные иллюзии и сокрушительные сокрушения. Праздник и похмелье.