Александр Шубин - Социализм. «Золотой век» теории

• Название: Социализм. «Золотой век» теории
• Автор: Александр Шубин
• Издательство: НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-86793-547-4

Книга известного историка А.В. Шубина – результат многолетнего исследования путей развития социалистической мысли от Мора до Ленина – своего рода энциклопедия социалистических идей, но написанная как документальный роман. Приверженцы марксистских, анархистских и либеральных идей сводят интеллектуальные счеты друг с другом. А автор книги возвращает эти споры в рамки научной объективности. Читателю откроется непривычная картина борьбы в Интернационале, общинных экспериментов, Парижской Коммуны, российских революций. Книга предназначена для историков, политологов, философов, социологов, участников общественного движения.

---

Энгельс изложил претензии к проекту программы еще до объединительного съезда в письме к Бебелю: проект носит националистический характер, утверждает, что по отношению к рабочему классу остальные классы оставляют «сплошную реакционную массу», сохраняет ссылку на «железный закон заработной платы», включило государственную помощь рабочим ассоциациям в качестве единственного социального требования. За время, прошедшее после смерти Лассаля и Прудона, взгляды Маркса и Энгельса значительно развились, они развивались на глазах. Именно в письме к Бебелю Энгельс четко отделяет социализм от государства, предлагая употреблять слово «община».

Некоторые положения лассальянства, которые опровергал Энгельс, затем глубоко укоренятся в социал-демократической теории, которая будет считать себя марксистской (и уже в таком качестве мы снова столкнемся с ними на страницах этой книги).

На объединительном съезде в Готе 25 мая 1875 г. лассальянское большинство отклонило попытки марксистов внести новые поправки в согласованный проект. Так возникла Социалистическая рабочая партия, в дальнейшем – Социалистическая рабочая партия Германии (СДПГ). Уступки лассальянцам вызывали возмущение Маркса и Энгельса. Бебель сетовал по этому поводу: «далеко не легко было столковаться с обоими лондонскими стариками. Что у нас считалось благоразумным расчетом и искусной тактикой, в том они усматривали слабость и непростительную уступчивость; но в конце концов важнее был самый факт объединения»[698].

Вдогонку съезду Маркс написал развернутую критику Готской программы. Он повторил их с Энгельсом претензии, уже изложенные в письме к Бебелю.

Маркс особенно категорически протестует против надежд на буржуазное или бюрократическое государство. Между капитализмом и социализмом находится революционный переход, и государство может быть ни чем иным, как диктатурой пролетариата, которая, развиваясь, отмирает. Маркс протестует против «веры лассалевской секты в государство или, что ничуть не лучше, веры в демократические чудеса»[699] Это отделяет ортодоксальный марксизм от последующей практики социального государства в капиталистических странах.

* * *

В «Критике Готской программы» Маркс пишет, что при социализме еще «господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другом»[700]. Зачем же тогда ликвидировать товарно-денежные отношения? Если рынок может обеспечить эквивалентный обмен, то критика в его адрес теряет смысл.

У академика Т.И. Ойземана это положение вызывает другое, можно сказать, социально обусловленное возражение: «Маркс, правда, ничего не говорит о качественном различии между сложным и простым трудом, различии, без которого невозможно социалистическое распределение в соответствии не только с количеством, но и качеством труда, его сложностью и ролью в иерархии трудовых отношений»[701]. Получается, что с точки зрения Маркса как раз социалистическое распределение по труду возможно без учета отличий «простого» и «сложного» труда и столь милой элитарному разуму «иерархии». Своим умолчанием Маркс, автор теории «сложного труда», добавившей розни в отношения пролетариата и интеллигенции, на старости лет сделал шаг в сторону Прудона. Ведь Прудон отрицал, что землекоп за час интенсивного качественного труда должен получить меньше, чем философ. Социалистическая идея в основе своей чужда иерархии, и бюрократии СССР пришлось с помощью теории «качественного труда» обосновывать, почему доходы ее чиновников настолько выше, чем зарплата «господствующего класса». Труд номенклатурных работников был очень «сложный» и место в иерархии «почетное».

А уж когда Энгельс прямо отрицает право высокообразованного работника при социализме получать больше, академик Ойзерман обвиняет его в том, что «основоположник» отменяет «социалистический принцип распределения»[702]. Кем сформулирован нарушенный Энгельсом «социалистический» принцип распределения по количеству, качеству и «роли в иерархии», академик не уточняет. С присущей ему скромностью.

А по существу – имеет ли человек с более высоким уровнем образования априорное право на более высокие доходы по сравнению с работником с более низким уровнем знаний? В данный момент времени они затрачивают одинаковые усилия – один, скажем, убирая снег, а другой – составляя сложный текст. В «Капитале» Маркс отдал преимущество «сложному труду», поскольку на подготовку «сложного» специалиста «обществом» затрачено больше усилий. Но по этой логике можно оправдать и безделие лорда – в детстве на него затратили такие средства, что секунда его труда дороже часов труда его садовника. Подписал лорд какую-нибудь бумагу – имеет право отдыхать до вечера – такой «сложный» труд, общество «вложилось». Образованный человек затрачивал труд на образование. Но, во-первых, этот труд может оплачивать стипендия. А во-вторых, есть не только материальные стимулы приобретения знаний. Советское общество поступило более справедливо, фактически уравняв в правах интеллектуалов и работяг. И люди не перестали стремиться в институты, что понятно. Значительная часть населения все равно хочет заниматься творческим и интеллектуальным трудом, даже если за это не предусмотрена дополнительная плата. А уж в России грани XX-XXI веков эта закономерность получила, можно сказать, экспериментальное подтверждение. Когда научное сословие было превращено в касту нищих, когда резко снизилась востребованность результатов научного творчества, люди все равно идут в науку. Творческий характер деятельности – сильнейший стимул, который компенсирует и трудозатраты обучения, и «невыгодность» профессии в те периоды, когда правящая элита тормозит развитие общества, удушая науку голодом.

В современном обществе Запада происходит естественный процесс вытеснения низкоквалифицированного труда в связи с его непрестижностью (это – не вопрос оплаты – нужда в таком труде и нормы социального государства заставляют за него платить, но нормальный человек ищет более творческую работу), в связи с модернизацией технологии труда, прежде считавшегося ручным (например, внедрение малогабаритной уборочной техники). Конечное решение проблемы, которое подсказывает и эта тенденция, и принципы социализма – не привилегии для образованных, а вовлечение большинства населения в творческую деятельность и вытеснение грубого монотонного труда автоматизацией.

* * *

Критика чужой программы – это и повод еще раз изложить собственную.

В «Критике Готской программы» Маркс остается верен своим идеям 50-60-х гг., на которых мы уже останавливались подробно. Но есть и новые интересные детали, на которые необходимо здесь обратить внимание[703].

Маркс разделяет историю коммунистического общества, наступающего после «диктатуры пролетариата», на две фазы. В первой фазе коммунистическое общество только что вышло из капиталистического, сохраняет его «родимые пятна» (позднее на эти «пятна» в СССР «списывали» чуть ли не все социальные недостатки).

Вторая фаза наступает, когда исчезнет порабощающее человека разделение труда, и труд становится первой потребностью жизни всесторонне развитой личности, а источники общественного богатства «польются полным потоком», общество сможет написать на своих знаменах: «Каждый по способностям, каждому по потребностям!» Здесь больше лирики, чем программы, но два критерия зрелого коммунизма названы конкретно – преодоление разделения труда и распределение по потребностям. Это сближает Маркса с народничеством и анархизмом, но, в отличие от русских теоретиков, он выводит преодоление разделения труда не из конкретных социально-экономических тенденций и явлений, а из философской конструкции, в соответствии с которой необходимо развивать прямо противоположную тенденцию индустриальной специализации, которая, дойдя до предела, отрицает самое себя. В этом проявляется важное свойство марксизма, который, провозглашая безгосударственный и неиерарахический идеал, предлагает двигаться в противоположном направлении.

Поскольку идеал второй фазы коммунизма принципиально неконкретен, важно определить, какова программа «переходного общества». Именно первая фаза является спорным пунктом основных социалистических направлений 70-х гг. Позднее первую фазу коммунизма в марксистской литературе будет принято называть «социализмом», то есть словом, которое в других традициях употреблялось для обозначения пост-капиталистического общества, прежде всего отличного от коммунистической модели.

Первая фаза коммунизма возникает не сразу, а после «диктатуры пролетариата», которую Маркс противопоставляет государственности. Это – не государство как таковое, а организация класса. Клаcc в целом организован в систему диктатуры. Это – обоюдоострая идея. Если весь класс, в лице каждого своего члена (или хотя бы любого желающего) каким-то образом (не разъясненным Марксом) сможет вырабатывать решения диктатуры, то мы имеем дело с демократией, игнорирующей волю меньшинства, не входящего в организацию большинства («остатки эксплуататорских классов»). Если же решения вырабатываются в некотором центре (пусть и выбранном пролетариями), а сами рабочие являются проводниками этих решений (как в обычном государстве – чиновники), то перед нами – тоталитарная модель, где государством поглощено все общество.