Газета Завтра - Газета Завтра 845 (4 2010)

• Название: Газета Завтра 845 (4 2010)
• Автор: Газета Завтра
• Жанр: Публицистика

---

     Ведущие писатели из когорты былых "сорокалетних" тоже подрастерялись. Завязал с прозой, перейдя к мемуарам, Руслан Киреев; изредка публикуется, так по серьёзному и не заявив о себе, Анатолий Курчаткин. Мне искренне его жалко: ввязавшись по глупости (или в надежде на шумную славу?) в крутые политические распри, он остался в памяти лишь автором мифа о разбитых кем-то где-то очках. Уверен, что он сам не раз себя упрекал в подобной горячности. Вижу это даже по его рассказам. К примеру, рассказ о мнимом русском фашисте я бы с удовольствием перепечатал в газете "Завтра" и в журнале "Наш современник". Со знанием дела искренне разобрана история демонизации тех или иных отторгаемых властителями дискурса творческих людей. Так когда-то демонизировали и самого Курчаткина. Владимир Орлов так и не смог подняться выше планки своего "Альтиста Данилова". Тоже характерный для литературы случай. Написав шедевр, писатель затем всю жизнь остаётся в его плену, как популярный артист становится пленником хорошо сыгранной роли, уже на всю жизнь оставаясь Штирлицем или Мюллером. Рано ушёл из жизни Анатолий Афанасьев. Надолго замолчал и такой тонкий лирик, литературный философ и мечтатель Анатолий Ким. Его затянула паутина восточных переводов. Понимаю, семье нужны деньги, собственная проза почти ничего не даёт, а тут предлагают самые солидные суммы. На этом погорел в своё время и замолчал навсегда Юрий Казаков. Затем те же переводы и того же восточного классика Нурпеисова заставили надолго замолчать и несомненного лидера моего поколения Петра Краснова. Сейчас он вернулся к своей прозе, но лучшие годы, увы, видимо, ушли. И теперь подрезали на лету столь своеобразного писателя, как Анатолий Ким. Вспомнилось знаменитые строки Арсения Тарковского: "Для чего я лучшие годы Продал за чужие слова? Ах, восточные переводы, Как болит от вас голова…" Вечные мучения русских писателей, но что делать, в России за восточные переводы платят гораздо больше, чем за собственные сочинения.

     Из всей плеяды сорокалетних выдержали испытание нулевыми, пожалуй, трое: Александр Проханов, Владимир Маканин и Владимир Личутин. В конце концов, и "Андерграунд…" маканинский, лучшая его программная вещь, был написан уже в нулевые годы. И "Надпись" прохановская. Да и "Асан" — этот маканинский выстроенный миф о войне в отнюдь не мифической Чечне, не случайно наделал столько шума. Искренне жалею, что так и не прозвучала личутинская "Миледи Ротман". Личутина как-то осознанно упорно вываливают из литературного гнезда, что удивительно, как справа, так и слева. Такой одинокий тоскующий странник. И дело не во взглядах писателя. Больно уж не ко времени его яркое словесное живописание, переплетённое с глубиною исследуемых тем. Хорошо, что у него нрав веселый — не унывает. Иной бы на его месте из-за чувства недоданности давно бы писать перестал. Или по-русски запил...

     За нулевые годы не стало в литературе ни левых, ни правых, ни почвенников, ни западников. По сути, исчезли все литературные группировки. Это признаёт даже Наталья Иванова: мол, пока мы воевали друг с другом, пришли коммерсанты от литературы и всех смели метлой в уходящее время. Издатели уже сами зорко присматривают, кто из писателей годится к успешной распродаже, а кто нет; при этом взгляды писателя, его направленность, как правило, издателей не интересуют. Что нацбол Эдуард Лимонов, что либерал Владимир Маканин, что "динозавр" Александр Проханов, что пулемётчик слова Дмитрий Быков — всё едино, лишь бы сметалось с прилавка. Печально, но не интересует издателей и талант писателя; если книга идёт, годится и Робски, и Минаев, и Багиров. Когда культурной политики у правительства нет, когда влияние культурной элиты на общество тоже почти нулевое, а все толстые журналы влачат нищенское существование, крупные коммерческие издатели сами определяют культурную политику страны. Куда же они приведут нас?

     Когда-то Сталин навязывал в тридцатые годы для чтения детям Пушкина и Некрасова, Толстого и Чехова, и росли целые поколения, воспитанные на русской классике. Может, поэтому и войну выиграли? Сейчас дети читают Гарри Поттера и комиксы, так что в будущем не ждите от них подвигов. Они рассмеются вам в лицо.

     Читают сегодня лишь те, кто не может жить без чтения. В конце концов, даже забыв о духовности и идеалах, это — высшая тренировка ума, аналитического и образного мышления. И что же читают наши нынешние рыцари книги?

     Всё-таки отошли на второй и третий план скучнейшие постмодернисты, не интересные даже самим себе. Не случайно, наиболее одарённые из них (к примеру, в поэзии Тимур Кибиров, в чём-то и Сергей Гандлевский, а в прозе Владимир Сорокин и даже Виктор Ерофеев) покинули надоевшее им пространство постмодернизма, уйдя или в социальную сатиру, или в историзм, в новые формы неоклассицизма. По сути, все они возвращаются на поле традиционализма, русского реализма, обогащённые опытом своих удачных или неудачных экспериментов. К примеру, сорокинские "День опричника" и "Сахарный Кремль", или же ерофеевский "Хороший Сталин" находят себе совершенно новых читателей. Пусть и не всё у них приемлемо, но направленность развития писателя явно от зла поворачивается к добру. Мне жаль, что Виктор Пелевин не нашёл в себе силы для нового рывка и пошёл по пути самопародии, сжигая своего Рафаэля ("Во имя нашего завтра сожжём Рафаэля…") в топке разрушительной иронии. Его "Т" — это провал года, лучше бы и не печатал...

     Итоги ушедшего 2009 года я нахожу вполне удачными, но именно в рамках целого критического отношения к нулевым. Назову несколько наиболее интересных книжек.

      Политика возвращается и в прозу , и в поэзию во всех вариантах. Вот и роман "Журавли и карлики" Леонида Юзефовича, кроме традиционных для автора восточных сюжетов, прежде всего показывает гибельность всей нашей перестройки, всех девяностых годов. Как уберечься в этом новом подлом и мерзком мире перестроечного криминального капитализма, как сохранить душу, и более того, сохранить Россию? Мечта почти несбыточная, но переполняющая все лучшие книги последнего времени. Не случайно же Леонид Юзефович получил в этом году премию "Большую книгу". Это хороший признак, и знак того, что, может быть, в культурной политике тоже что-то начинает меняться.

     Мой любимый поэт из этого же поколения Всеволод Емелин выпустил как бы своё избранное, книгу стихов "Челобитные". Вскоре она была названа лучшей поэтической книгой года по итогам интернет-голосования. Читателям надоели многозначительные интеллектуальные ребусы, надоела злобная иртеньевская ухмылка. Пусть будут и шутовство, и даже некая игра в юродивость, но читатель должен чувствовать душу своего героя, верить ему. Емелину верят всерьез. Бунтарь под маской шута, который лукаво проведет и либерала, и чиновника, а простой народ также простодушно призовет к бунту, к протесту.

     Вроде бы совсем непохож на шута и юродивого Александр Проханов, но его новый роман "Виртуоз", который побоялись печатать три журнала и пять издательств, который практически замолчали в прессе, это близкий к емелинским стихам призыв к бунту. Борьба двух президентов России, бывшего и нынешнего, гибель одного, предательство другого, и игра с ними лукавого царедворца, готового позже написать и свой собственный роман об этих дьявольских играх — все это на фоне тотального и окончательного крушения самого государства. Допускаю, что спешно выпущенный вскоре после "Виртуоза" таинственный роман Натана Дубовицкого "Околоноля" был реакцией самого виртуоза на прохановскую версию.

     Порадовал своих читателей и Юрий Поляков. Его "Гипсовый трубач" и "Грибной царь" продолжили слегка ироничное, но добродушно-внимательное исследование нашей темноватой действительности. Поляков по натуре добродушен, хоть сама жизнь всё время и загоняет его в самое пекло, по-настоящему обозлиться он не может. Тем более, я был поражен налетом на поляковскую дачу и демонстративным жутким избиением его прелестной жены Наташи. Он толерантен и в жизни, и в журналистской работе, и в самой прозе, но с ним даже не захотели разговаривать, переговаривать. Какие жуткие нравы нашего времени. Напоминающие не добродушно-ироничную прозу Полякова, а мамлеевских "Шатунов" или же прохановских гиен и шакалов из "Виртуоза" и других босхианских его романов. Может быть, после этого жуткого случая и проза Юрия Полякова изменится, станет злее и беспощаднее?

     Все заметные книги, так или этак, об истории нашего времени, или о предыстории, повлекшей за собой нынешнюю историю. Писателям надоело отстраняться, абстрагироваться от времени, надоело играть в игры. Ушли они и от далекой истории, фантазий и утопий. Да и серия ЖЗЛ уже не вызывает такого литературного интереса, вряд ли Прилепину за его книгу о Леонове светит какая-нибудь премия, как было с книгами Быкова о Пастернаке и Сараскиной о Солженицыне. Пробудился интерес собственно к литературе, а в самой литературе пробудился интерес к реальной жизни. Может быть, в этом залог будущего взлета русской литературы?