Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны

• Название: Загадка серебряной луны
• Автор: Хуберт Хорстман
• Жанр: Научная Фантастика

Hubert Horstmann. DIE RÄTSEL DES SILBERMONDES. Utopischer Roman.

Серебряная луна — это поэтическое название пустыни, состоящей из аммиачного снега и метановых озер, где царит температура сто восемьдесят градусов ниже нуля, где Солнце меньше копеечной монеты и бледно сияющее кольцо Сатурна закрывает почти полнеба. Здесь, на спутнике Сатурна Титане, совершает посадку первая международная экспедиция на Сатурн. Она состоит из четырех мужчин и одной женщины и была составлена таким образом, что характеры и темпераменты дополняют друг друга. Но психологи отборочной комиссии кажется, совершили промах, потому что уже в первые часы после посадки дело доходит до нарушения дисциплины. Молодой геолог Веккер из Ташкента идет на поводу у легкомыслия, вызывает чрезвычайную ситуацию и ставит под угрозу двух человек. Американский астрохимик Вестинг осуждает ненаучной поведение со всей остротой, и когда геолог срывается с высоты во время разведочного бурения, кажется бесспорным то, что он склонен к небрежности. Но вскоре после этого приходится извлекать из подземного свода пилота Далберга в состоянии глубокой потери сознания. Очевидно на серебряной луне есть неизвестное природное явление, которое действует на человеческую психику прямо через скафандр и гермошлем. Ученые заняты разрешением этой загадки. Возникают расхождения во мнениях, улаживаются, появляются снова, становятся такими сильными, что теряется связующее их звено и возникают угрожающие ситуации. Неведомый мир становится проверкой на прочность. Земные масштабы больше не действительны, сейчас все зависит от творческого мышления — и от характера. Личности участников экспедиции, сформированные земными условиями, отражают общественное воздействие и опыт. Нахождение в таинственном мире серебряной луны становится грандиозным экспериментом, который никакой психолог и социолог не провел бы более эффективно. В конце повествования экспедиция, правда, не выполнила всех задач, которые наметила, но она забирает с собой бесценный выигрыш — осознание того, что человек есть мера всех вещей — поскольку он осознает свою ответственность за жизнь и свое достоинство разумного существа.

---

— Начнем еще раз с самого начала!

Бронстайн намеренно пропустил мимо ушей зевание Далберга и смотрел сквозь пальцы на раздраженное выражение лица астрохимика. Он твердо решил стоять на своем, даже если дискуссия будет топтаться на месте еще на три часа. Безразлично, подтверждалось ли предположение Анне или нет, оно должно было дать убедительное объяснение странному поведению лисичек. Объяснение, которое могло иметь решающее значение для дальнейшего хода экспедиции.

— Хорошо, но на этот раз изменим тактику, — растянуто сказал Веккер. По всей видимости, Анне ошиблась. Но разве мог он оставить ее в беде? Она поставила на карту здоровье, жизнь, чтобы разгадать загадку лунных жителей. Что тогда было толку от пары часов дискуссии, когда даже ее действия не привели к результату…? Он поднялся. «Вы, Леонид, назовете факты или то, что Вы считаете фактами, и мы выскажем непосредственно то, что нам придет в голову. Возможно, спонтанные идеи помогут там, где прежде дало осечку строгое следование логике».

— Согласен. — Бронстайн, кивнул геологу, соглашаясь. — Итак, факт номер один: Анне ждали у трапа, после долго похода привели в свод и затем снова сопроводили почти до трапа. Она не может более подробно описать путь туда и обратно, потому что она находилась во время похода в состоянии, похожем на транс.

— Это значит, — заключил Далберг, — что лисички стараются сохранить в тайне точное географическое положение свода.

— По понятным причинам, — сказал Вестинг. — Потому что там, очевидно, находится выводок молодняка.

— Значит, Вы признаете, что поведение лисичек позволяет заключить, что они недоверчивы?

Вестинг покачал головой. «Я не согласен с такой постановкой вопроса. Из всех биологических инстинктов сильнее всех выражен тот, который касается потомства, сохранения вида. В этой связи бесполезно оперировать категориями морали».

— Кроме того, — размышлял Веккер, — похожее на транс состояние, в которое была приведена Анне, не обязательно должно быть мерой безопасности лисичек. Возможно также то, что они стремились обратить внимание гостя исключительно на внутреннюю часть свода. Возможно они хотели, как допускает сама Анне, что должны защитить ее экраном от прочих впечатлений, чтобы она таким образом смогла лучше сконцентрироваться на обе колонии молодняка.

— Вот именно! — Анне улыбнулась геологу. Она была благодарна ему за то, что он снова оживил разговор. Возможно, решение все же будет принято. Она энергично смахнула с лица прядь волос. С тех пор как она вернулась на борт, она чувствовала себя свежей и решительной какой не была давно. Никакие чуждые зрительные образы не мешали ей, рудимент в кончиках пальцев прекратил свою деятельность, нервозное состояние беспокойства и чувствительное настроение ожидания словно рукой сняло. Чтобы измерить возможности информационного обмена с лисичками, чтобы узнать их желания и намерения, она старалась отключить собственное «я», приняла роль лишенного воли медиума. Теперь, когда она догадывалась, в чем было дело у лисичек, она больше не могла оставаться пассивной.

— Я склоняюсь к этому предположению, потому что оно лучше всего объясняет поведение наших гостеприимных хозяев. Они, очевидно, настаивают на посещении. После того, как они настойчиво обратили мое внимание на колонии, они немедленно вернули меня обратно на равнину. И никакие другие детали, как я считаю, не смогут отвлечь меня от увиденного.

— Именно на этом месте мы и топчемся.

Бронстайн теребил свои усы. «Кажется лисички переоценивают нашу дедукцию».

— Или они хотят сбить нас с толку абсурдными действиями, — сказал Далберг. — И для этого тоже должна быть убедительная причина.

— Возможно это медленное, но систематическое отравление нашего пребывания на их территории.

— Их карканье действует мне на нервы, — фыркнул Веккер. Далберг равнодушно улыбнулся. То, что Веккер всячески пытался оказать помощь Анне, было не ново. Он, Далберг, уже спрашивал себя, пристрастен ли он и не заходил ли слишком далеко со своим недоверием. Но всякий раз, когда он задавался этим вопросом, перед его глазами появлялась призрачная картинка: Кормовая часть гусеничного автомобиля с Анне и Веккером на борту проносилась вихрем по воздуху, нос опустился и въехал в заснеженную впадину. Он сам очутился по плечи в аммиачном снегу и увидел, как к нему приближается грибовидное существо. Оно обратились в бегство, когда он выхватил тепловой излучатель. С ним бежало целое стадо. Он слышал звуки бегства через внешний микрофон на своем шлеме, и прежде чем он был вынужден сопроводить гусеничную машину, которая довольно быстро освободилась из углубления обратно на равнину, он нашел также следы пожирателей снега: округлые отпечатки словно от суповых тарелок, которые вдавили в снег другой стороной. Очевидно они намеревались окружить танк. Они были уже довольно близко от него. Но по какой причине? Другого объяснения не было: они пытались захватить команду. Если бы он случайно не присутствовал при этом, к счастью вооруженный…

Осознание того, что он обратил в бегство нападавших и выручил спутников из положения, не предвещавшего ничего хорошего, укрепило его уверенность в себе. ОН мог ошибаться в отдельных вопросах, тот или иной инцидент потом мог оказаться безобидным — если посмотреть в целом, его недоверие было обоснованным, и он поклялся и впредь держать ухо востро. Товарищи могут назвать его придирчивым и видящим все в черном свете. Он был готов принять все. Ведь все его помыслы и действия были на пользу экспедиции. И Анне тоже еще поймет это.

— Вы говорили о территории лисичек. Что Вы имели в виду?

Далберг пробудился из своего раздумья. Вопрос коменданта был задан ему. «Ничего определенного. Я мог бы точно так же сказать Титан».

— Но может быть Вы попали в самую точку. — Бронстайн вдруг заволновался. — Возможна вся тайна заключается в том, что мы блокируем определенную территорию, место, которое обычно находится в распоряжении молодых лисичек и без которого они не могут обойтись!

— Помедленней, помедленней! — Вестинг степенно провел рукой по лбу. — Звучит немного неправдоподобно. Жизнь цыплят зависит именно от пары дюжин квадратных километров, которые мы закрываем «Пацификой»?

— Вы слишком быстро сдаетесь! — упрекнул Бронстайн. — Мысль нужно взвесить со всех сторон. Пожалуйста, идеи!

— Предположим, речь идет не о паре квадратных километров, а о всей поверхности, — предложила Анне.

— Сравним структуру здешнего льда с пробами, которые Далберг доставил с той стороны вулкана, — посоветовал Веккер. — Возможно мы найдем субстанции, которые есть здесь, но отсутствуют там. Это могло быть основанием.

— Браво, Веккер! — глаза Бронстайна блестели. — Но сначала мы должны подумать о том, насколько мы могли бы помешать цыплятам ступив на равнину.

— Одним своим присутствием, — сказал Веккер. — Космический корабль, танк, вертолет, бур; мы в блестящих скафандрах; шум, который мы распространяем — все это должно показаться им ужасным и приносящим опасность. Они просто боятся.

— И предпочитают умереть с голоду в надежном укрытии? — Вестинг насмешливо улыбнулся. У Веккера часто были хорошие идеи, но сейчас он промахнулся. — Я думаю, Вы упускаете из виду элементарный закон. Когда желудок урчит достаточно громко, он заглушает любой другой порыв. Лиса в охраняемой птицеферме и косуля на заснеженной деревенской площади лучшие примеры этому…

Кроме того, что мешает лисичкам спуститься на равнину под покровом ночи?

— Если я не ошибаюсь, это вообще возможно только ночью. — Анне подумала о водянистых, почти прозрачных ножках и шляпках маленьких обитателей пещер. — Пока у них нет чешуек, они должны избегать дневного света. Солнечные лучи измерили бы нормальный обмен веществ, возможно вызывать какие-нибудь химические или биохимические реакции, которые отравляют или даже уничтожают организм. Очевидно кожистая, темная чешуя взрослых экземпляров содержит пигментоподобные отложения, которые делают всякое излучение безопасным…

— И которые могут образоваться только при помощи определенных субстанций! Но эти субстанции есть только здесь на поверхности или, возможно, еще в местах, которые слишком далеко отсюда, чтобы молодые, слабые создания могли до них добраться!

Бронстайн вскочил. «Значит: без пигмента никакого пребывания при дневном свете. Без ночного пребывания на поверхности никакого пигмента… Но мы мешаем этому пребыванию, потому что… потому что мы во время долгих лунных ночей достаточно часто используем прожекторы и прочие сильные источники света: лампы-«юпитеры»,[11] кварцевые лампы и так далее. То есть источники света, которые могут быть опасны для молодых лисичек!»