Дмитрий Леонтьев - Русская сказка

• Название: Русская сказка
• Автор: Дмитрий Леонтьев
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

— Ты кто? — спросил я.

— Кто-кто… Кощей в манто, — оскалил он в улыбке не по годам белые зубы. — А то и вовсе — дед Пихто… Молод ты еще, старикам вопросы первым задавать. Не местный, что ли?

— А где я?

— У — у — у, — протянул ряженый. — Тут не маком и не вином, тут грибами мухоморами дело попахивает… Где — где, в лесу — не видишь, что ли? Хотя, что с Ивана взять…

— Откуда ты меня знаешь?

— Я? Тебя?! О тебе, молодец, я и слыхом не слыхивал.

— Но ведь по имени назвал? Иваном…

— А это заметно очень. И по виду, и по уму. По виду — Иван, по уму — дурак.

Я машинально провел руками по футболке и джинсам, выразительно посмотрел на кольчугу впавшего в детство старика:

— Это еще очень спорный вопрос, кто из нас… м-да…

— Не дерзил бы ты старшим, милок, — беззлобно посоветовал старик. — А то ведь можно и копьем по уху схлопотать… Откуда идешь, куда путь держишь и где в этих краях ближайшее подворье, на котором корм для коня сыщется, да для меня миска похлебки найдется?

— Понятия не имею, — честно признался я. — Сам я из Петербурга, а где мы сейчас… сам леший не разберет.

— Как же так? — удивился старик. — Иду туда, не знаю куда, ищу то, не знаю что? Так, что ли, выходит?

— С местной гопотой сцепился, — нехотя признался я. — Наверное, когда я головой о камень треснулся, они решили что я умер, и оттащили подальше, в лесок. Ноутбук отняли, сволочи…

— Как — как?! — расхохотался старик. — «Сволочи»? Это от «сволочь мусор» ты слово смыслил? Хитро и обидно. Молодец, в сказатели бы тебе… А что за гопота в здешних краях завелась? Готов — знаю, греков, готфов, гуннов — слышал. Гопоту не встречал.

— Повезло тебе, — мрачно сказал я. — Хотя, с тобой они бы и связываться не стали…

— Это правильно, — самодовольно извратил старик вложенное в мой ответ ехидство в свою пользу. — Если б только сам их «связаться» не заставил. Тогда бы уж никуда не делись. Тем паче, что норов у меня с утра крепчает. С дороги я сбился, Иван. С самого Киева ни разу не заплутал, а тут, как леший попутал. В дальние земли новгородской республики решил податься, аж до самой Карели. Но места незнакомые, малолюдные… С полудня еду, а дорога посолонь от солнца все дальше уводит. Не в чащобу же сворачивать? Где хоть этот твой… бург находится? Чудное название. Я один раз к царю Баяну послом ездил, в город Мекленбург, что славен языческим храмом Ретры. Много диковинного навидался. Не Константинополь, конечно, но тоже ничего. Добротный городишко…

Я слушал чудака и все больше хмурился. Не нравилась мне эта беседа. Шутка, можно сказать, излишне затягивалась. То, что дедок меня разыгрывает, я, конечно, понимал, но вот откуда он сам тут взялся — домыслить не мог. Логично было бы предположить, что где-то рядом идут съемки исторического или сказочного фильма, а то и вовсе заподозрить старика в привязанности к ролевым играм. Слышал я о чудаках, выезжающих на природу поиграть в хоббитов, да былинных богатырей. Недаром он упомянул, что из Киева едет. Это ж в какой старческий маразм впасть надо, что б в его-то годы Илью Муромца из себя изображать…

— Ты, отец, со съемок едешь? — попытался закончить я эту игру.

— С Киева… сынок, — напомнил он, усмехаясь. — Тоже мне, родственничек нашелся…

— Ну и ехал бы себе мимо, — огрызнулся я. — Я тебя не трогал, лежал и лежал себе. Так нет же, разбудил и еще язвит, Илья Муромец доморощенный.

— Так ты обо мне все же слышал? — приподнял брови старик. — А почему «доморощенный»? Разве другие бывают?

— Всякие бывают… Стало быть, тридцать лет и три года лежал ты себе на печи, и такого бодуна Русь еще не знала… А как в себя пришел, еще тридцать лет и три года соловьев по дубравам пугал, с зеленым змием борясь… Ты бы, папаша, историю бы лучше изучал. Настоящий-то Муромец драконов с неба не хватал, а служил себе и служил, в дружине князя Владимира и погиб на реке Калке, в схватке с монголами, вместе с Добрыней Никитичем. Не позорил бы легендарного богатыря, а обрядился бы каким-нибудь стариком Хотаббычем. А еще лучше — Гендальфом. «Был Гендальф серый, стал — белый. Используйте порошок Дося!»

— Погодь-ка, — голос старика стал подозрительно медовым, и, с удивительной для его лет, кошачьей ловкостью, старик спрыгнул с седла. — Про Калку-то ты это зря… Не говорил я тебе ничего про Калку…

Сидя на коне, он казался массивней. Теперь же передо мной стоял широкоплечий, но не такой уж и высокий — метр семьдесят, от силы — старик, и я хотел уже было вновь съязвить насчет «богатыря», но не успел: поросший волосами кулак взметнулся к моей скуле, и второй раз за день, после непродолжительного полета, я выпал из реальности в блаженную темноту…

— Говорил я тебе: купи в Царь-граде эти волшебные стеклышки, но ведь ты же у нас весь такой из себя гордый, вот и мучайся теперь перед каждым камнем.

— Хорош бы я был на княжьем пиру со стеклышками на носу. Сколько дурных языков укоротить бы пришлось — пол княжеской дружины спиши. Ничего, по кому булавой угодить я и так вижу, да и чашу мимо рта еще ни разу не проносил, а уж буковки эти махонькие, ты и без меня разберешь.

— Ничего себе «махонькие» — каждая с мое копыто будет. Вот не обучился бы я в Константинополе грамоте — что бы ты сейчас делал?

— А кто тебя, бестолочь, собственноручно в той библиотеке запер? Что ты уму — разуму хоть там понабрался?

— Запер?! Не позорился бы на старости лет! Спьяну с конюшней спутал, да еще хранителю библиотеке по сусалу съездил, конюхом обозвав.

— Спьяну?!

— Мне-то не рассказывай! Кто тебя из трактира на себе тащил?

— А вот ты и попался! Как я мог библиотеку с конюшней спутать, если ты сам говоришь, что я пьян был до полного изумления?

— Вот всех и изумил, меня там на целую неделю позабыв, бражник чертов!

— Ты еще мне похами, волчья сыть, травяной мешок! Сейчас шпору в одно место вгоню — будешь знать! Читай, кому говорю!

— Пропил ты шпоры — то, что «вгонять» будешь? Коготки?.. Ладно, ладно, читаю… «Пойдешь налево — домой не возвращайся. Твоя Василиса».

— Я тебе сейчас точно холку намылю!

— Хорошо, хорошо… Так, что у нас здесь… «Пойдешь налево — потеряешь жизнь. Пойдешь направо — потеряешь ко…» Короче, ничего там направо нет. Тупик. Овраг. Чащоба.

— Ври — ври, да не завирайся. Кой что я еще разглядеть могу. Там что-то про коня написано.

— Там написано, что коня надо лучше кормить. И вообще, что там написано — дело десятое, но ты как хочешь, а я — налево.

— Налево, направо… А что будет, если прямо пойти?

— Что — что… О камень долбанешся.

Судя по тому, что голоса я слышал явственно, из небытия я уже вернулся, но почему тогда вокруг все еще так темно? Я попытался пошевелиться и не смог. Руки были крепко связаны за спиной, подбородок упирался в колени, а вокруг… Мешок! Этот маньяк связал меня и засунул в мешок! Вот почему так темно и запах, по сравнению с которым нестиранные солдатские портянки — «Шанель № 5». Да, повезло мне: из огня, да в полымя, от Чугунова — к полоумному старику, играющему в Илью Муромца. За кого он меня принимает? За Соловья — разбойника, или за Змея Горыныча?

— Смотри, гуси-лебеди полетели, — продолжалась, между тем, беседа.

— Какие же это «гуси-лебеди», крот ты слепой? Это дятлы-жаворонки. А за ними — колибри-страусы.

— Ты поостри, поостри еще у меня, волчья сыть, травяной мешок…

— Это мы еще посмотрим, кого из нас на чучело раньше пустят. Ты уже который раз, сослепу, один против войска выходишь? Да еще и меня под монастырь подводишь… Вот, поймают тебя как-нибудь, и…

— Русские не сдаются!

— Поэтому вас почти и не осталось…

Первый голос я узнал: он принадлежал седобородому душегубу, а вот что за подельник у него объявился, пока я в обмороке пребывал? Может, рискнуть? Хуже-то не будет… И, набрав в грудь пыльного воздуха, я заорал, что было сил:

— На помощь! Спасите! Я здесь, в мешке!

— Очухался, — послышался голос старика. — Старею, значит. Раньше, в полсилы — на сутки вырубал. Этому — оплеуху в четвертинку дал, думал, до сумерек не потревожит.

— Да выпусти ты дурня, — попросил второй голос. — Что у тебя за привычка всякое… кого ни поподя, в мешок засовывать?

— Запас карман не тянет, — отрезал старик. — Уж больно молодец подозрителен. Откуда знает, что я на Калку еду? Ни Владимиру, ни Добрыне я этого не говорил. Почему креста нательного нет?

— Совсем старый из ума выжил… Он же тебе сказал: обобрали его. Вон, в какую одежонку постыдную нарядится пришлось. А тут ты еще изголяешся. Не лазутчик это, я такие вещи за версту нюхом чую. Что к дурачку контуженному привязался? Совершил подвиг: посадил в мешок убогого. Тьфу!

«Куда же это я попал?! — в ужасе подумал я. — Территория сумасшедшего дома? Новые русские развлекаются, или Васька Чугунов надо мной пошутить решил? Нет, у этого просто фантазии не хватит…»