Лиланд Модезитт - Башни Заката

• Название: Башни Заката
• Автор: Лиланд Модезитт
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011586-5, 5-7321-0483-2

Это — мир острова Реклас. Мир вечной войны Черных и Белых магов. Мир великой войны Хаоса и Порядка. Только — в войне этой Магию Порядка подчинили себе Черные. А воистину, может ли быть то по-иному, если Черная Магия — плоть плоти и кровь крови ритуального искусства? Белым же достался на долю Хаос. И воистину, кто поспорит с этим, если Белая Магия — свободное творящее будущее искусство? Это — мир острова Реклас Мир, где правят воительницы-амазонки, а назначенные друг другу с детства наследники правителей — Черный Креслин и Белая Мегера — пытаются завершить то, что завершать не можно и не должно. Завершить же великую войну Хаоса и Порядка возможно, лишь бросив вызов Тем Таинственным, что стоят много выше этого мира…

---

Креслин склоняет голову, снимает зеленую кожаную безрукавку и, бросив ее на кровать, говорит:

— Я буду готов через минуту.

— Спасибо.

Она отступает и удаляется в свои покои. Но тяжелая дубовая дверь остается открытой.

Креслин бросает фланелевую рубашку рядом с жилетом и стягивает кожаные штаны.

— А это еще откуда? — Гален указывает на тоненький красный шрам под левой рукой консорта.

— Упражнялся с клинком… Откуда же еще?

— Милостивый господин, а знает ли маршал?..

— Знает, знает… И не может ничего возразить против того, чтобы я умел позаботиться о себе…

Креслин с недовольной гримасой натягивает на мускулистые ноги шелковые брюки.

— Я твержу ей одно и то же: если меня считают слишком чувствительным, значит, мне следует упражняться еще больше. Она качает головой, но запрещать — во всяком случае, пока — не запрещает. Порой мне приходится расточать улыбочки, но по большей части удается обходиться доводами рассудка. Я хочу сказать… Сам посуди, куда бы это годилось, не умей сын самой грозной воительницы Закатных Отрогов отличить один край клинка от другого?

Гален вздрагивает, хотя в комнате не холодно.

Креслин надевает рубашку и расправляет ее, глядя в зеркало.

— Милостивый господин… — набирается храбрости Гален.

— Что, Гален? Какая-нибудь складка легла не так?

Руки Галена умело поправляют воротник и скрепляют его полученной от маршала изумрудной брошью, оправленной в серебро.

— Еще и это? Я прямо как раб в ошейнике!

Гален молчит.

— Ладно. Коль скоро приходится чтить это, пропади оно пропадом, Предание, то я и есть невольник.

— Милостивый господин… — испуганно шепчет Гален, наполовину поднеся палец ко рту.

— Креслин, ты готов? — доносится из-за двери.

— Да, милостивая госпожа. Осталось только взять клинок.

— Креслин!.. — растерянно восклицает Гален.

— Гален, на востоке каждый мужчина носит меч. Разве не так?

Ответом ему служит молчание. С едва заметной улыбкой на губах юноша застегивает на талии мягкий кожаный пояс, на котором крепятся ножны. А в ножнах клинок: короткий меч стражей Западного Оплота.

Креслин выходит из комнаты и, не обращая внимания на пристальный взгляд телохранительницы, присоединяется к маршалу. К своей матери.

Вместе они направляются к резным дверям — выходу из предназначенного для гостей крыла. Перед тем как ступить наружу, юноша занимает подобающее ему место — слева и на полшага позади матери.

— Креслин, — за обманчивой мягкостью голоса маршала кроется суровая непреклонность, — надеюсь, ты понимаешь, какова должна быть твоя роль?

— Да, милостивая госпожа. Мне подобает всех очаровывать, улыбаться как можно больше, а высказываться как можно меньше, да и то предпочтительно по мелочам. При случае можно спеть песню, но только одну и… не обидную. К оружию прикасаться разве что при возникновении смертельной угрозы, что весьма маловероятно. И никоим образом не обсуждать предмет и ход переговоров.

— Похоже, ты слушал наставления, — голос матери звучал сдержанно.

— Я всегда слушаю, милостивая госпожа.

— И то правда. Но не всегда слушаешься.

— Я наипокорнейший сын и консорт.

— Хм… постарайся оставаться таковым и впредь.

Во время этого разговора они пересекли прихожую и оказались в широком коридоре. Едва ли вышедший из отроческого возраста герольд встретил их, дабы сопроводить в трапезную дворца тирана.

Путь пролегает по еще более широкому переходу, где слева, за большими стеклянными окнами, виден сад-лабиринт. Проложенные между рядами остриженных кустов дорожки сходятся у пруда с фонтаном. Струи воды взлетают над находящимся в центре изваянием — статуей обнаженного, весьма одаренного телесно мужчины — и, ниспадая по дуге вниз, каскадом сбегают в пруд.

Глухая стена справа сложена из полированного бледно-розового гранита, добытого близ Западного Оплота. Вдоль стены, с промежутками примерно в три шага, развешаны гобелены в золоченых рамах со сценами из жизни древнего Сарроннина.

Днем раньше Креслин уже рассмотрел эти изображения, и теперь его внимание приковано не к ним, а к двум вооруженным женщинам, стоящим на страже у дверей пиршественного зала.

У входа маршал и по-прежнему отстающий от нее на полшага юноша останавливаются.

— Маршал Западного Оплота в сопровождении консорта-правопреемника! — возвещает юный герольд.

Маршал кивает. Они ступают внутрь и следуют за герольдом к установленному на помосте длинному столу.

«…пригожий паренек…»

«…надо же, с клинком… интересно, умеет ли он им пользоваться…»

«…куда интереснее, как он пользуется ДРУГИМ клинком…»

«…все-таки он выглядит грубовато, почти женственно. Не иначе, упражнялся вместе со стражами…»

Поджав губы и стараясь не слышать оценивающего шепота придворных — иные из прозвучавших замечаний ему слишком хорошо знакомы, — Креслин следует за герольдом и маршалом. За высоким столом не занято лишь два места — одно рядом с тираном, другое на дальнем конце, между двумя женщинами.

Усаживаясь, Креслин кивает — сначала седеющей женщине справа, а потом девушке слева, чьи непокорные локоны цвета красного золота ниспадают на плечи из-под серебряного обруча. Единственной за столом особе женского пола с длинными волосами.

— Милостивый господин… — начинает женщина постарше.

— Да? — поворачивается к ней Креслин. Голос его звучит почти музыкой, о чем в такие моменты, как этот, юноша весьма сожалеет.

— Как нам тебя называть?

— Креслин, но среди друзей имена не важны.

Лицемерие этой фразы претит ему настолько, что его буквально подташнивает. Чтобы отвлечься, он переводит взгляд во главу стола и видит, что мужчина, сидящий слева от тирана, взялся за столовый нож.

Все присутствующие тут же принимаются разрезать на мелкие кусочки лежащее перед ними на тарелках из китайского желтого фарфора. Креслин тоже достает свой нож и делит сочный фрукт на мелкие ломтики.

— А что, в Западном Оплоте все мужчины носят клинки? — интересуется женщина постарше.

— Милостивая госпожа, — отвечает он, — Оплот находится на Крыше Мира, и всякому, кто покидает его степы, приходится остерегаться диких зверей и прочих неприятностей. Разумеется, о безопасности всех и каждого заботится маршал, но она оказывает снисхождение к просьбам тех, кому, как мне, оружие придает уверенности.

— А ты выглядишь… привычным к оружию.

Борясь с очередным приступом тошноты, Креслин снова улыбается:

— Внешность бывает обманчива, милостивая госпожа.

— Можешь называть меня Фревия, — губ женщины касается мимолетная улыбка. — Не расскажешь ли ты нам про Оплот?

Креслин с готовностью кивает, но прежде чем заговорить, дожевывает ломтик ябруша и вытирает губы полотняной салфеткой.

— Постараюсь, хотя не уверен, что из меня выйдет хороший рассказчик. Если и милостивая госпожа, — он поворачивается к рыжеволосой девушке, — не против…

— Не расскажешь ли ты нам про Оплот? — с намеком на смех повторяет та слова старшей и поднимает свой кубок, так что становится виден широкий, чуть ли не наручь, браслет из тусклого железа, украшенный одним-единственным черным камнем.

Успев отметить для себя, что этот браслет не таков, каким кажется, Креслин улыбается молодой собеседнице, после чего вновь поворачивается к Фревии.

— В граните сером Крыши Мира укоренен Оплот могучий, надежно огражден стенами от недругов и непогоды… — Креслин не подбирает слова, а вызывает их из памяти. Слова, написанные другим мужчиной с серебряными локонами и собранные в маленьком томике, посвященном ему… — И пусть окрест бушует буря или нагрянет что похуже, внутри всегда тепло хранится, надежно жизнь оберегая. Ну, а снаружи, за твердыней и за пролегшей меж стенами дорогой, что людей выводит к путей торговых перекрестью, там от подножия южной башни вверх стелется ковер из снега, к сияющему пику Фрейджи…

— Фрейджа, — нарушив ритм, поясняет Креслин своими словами, — это игольчатый пик, который один-единственный ловит свет солнца и на рассвете, и в сумерках.

— …А далее, за Крышей Мира, за льдом и камнем, где обрывы крутые в тысячу локтей спускаются к лесам дремучим, сплошное море темных елей, па юг и север простираясь, теснится, и за ним барьером встают Закатные Отроги…

Креслин умолкает, улыбается и пожимает плечами:

— Вот видите, я не могу предложить вам ничего, кроме образов.

— Твои образы совсем недурны, — откликается Фревия.

Рыжеволосая девушка (или все же молодая женщина: присмотревшись, Креслин находит, что она чуточку постарше его самого) молча кивает.

Между тем обнаруживается, что его тарелку с ябрушем успели унести. Ее место заняла другая, тоже из желтого фарфора, по побольше, с ломтем поджаренного до образования бурой корочки мяса в белом соусе и зеленью по краям.

Креслин отрезает крохотный кусочек мяса, отправляет в рот и, хотя острота и горечь блюда таковы, что на его лбу выступают бусины пота, старается изобразить улыбку.