Джеймс Кейбелл - Серебряный жеребец (Сказания о Мануэле - 3)

• Название: Серебряный жеребец (Сказания о Мануэле - 3)
• Автор: Джеймс Кейбелл
• Жанр: Научная Фантастика

---

Ее слабые старые сморщенные руки беспомощно дрожали в своего рода тщетном неистовстве. Она всплеснула ими, при этом каждая ладонь, казалось, ловит другую. А Юрген ответил:

- Я напуган. Я должным образом устрашен вашей раздражительностью и польщен вашим выбором прилагательного. Тем не менее, рискну заметить, что я, дорогой Центурион, встречал в писаниях какого-то многоученого автора, чье имя сейчас вылетело у меня из головы, поразительное утверждение, причем претендующее на истинность, - утверждение, которое, на самом деле, было любимо моим безгрешным отцом: что дерево можно всегда оценить по плодам. И дети дона Мануэля, таким образом, потрясающе доказывают это утверждение. Граф Эммерик, - тут Юрген опять кашлянул, - граф Эммерик, известный своим радушием...

- Эммерик, - сказала госпожа Ниафер, - был бы достаточно хорош, если бы его всю дорогу не водила за нос жена.

Юрген пожал плечами и развел руками, чтобы выказать нежелание принимать участие в обсуждении старушкой его теперешнего клиента - госпожи Радегонды. Но Юрген не стал оспаривать ее утверждение.

- Госпожа Мелицента, - рассудительно продолжил Юрген, - разожгла довольно разрушительные войны за морем точно так же, как госпожа Эттарра явилась причиной еще одной долгой войны у себя дома, и в этих войнах многие господа завоевали большие почести, а сотни более смиренных граждан получили возможность достичь вечного блаженства, соответствующего их более низкому званию. Подобные войны пробуждают благородное чувство патриотизма, они подвигают людей на самопожертвование, и они, как свидетельствуют мои гроссбухи, чрезвычайно хорошо сказываются на делах. Что же касается госпожи Доротеи, то пока она не возбудила ни славных общенародных человекоубийств, ни поджогов, но она облагораживает и делает более приятным существование половины пуактесмских дворян...

- И что же, жулик, ты имеешь в виду?

- Я намекаю на орган зрения без каких-либо анатомических экскурсов. Я имею в виду, что созерцание столь совершенной красоты делает жизнь более приятной. Более того, госпожа Доротея пробудила к жизни прекрасную поэму, не умирающие жажду и мечту, и смех, что издевается слишком безжалостно над своим источником...

Тут голос у Юргена изменился, и старушка посмотрела на него более пристально. У Ниафер была превосходная память. Она, у которой не было заблуждений в отношении своей дочери, в совершенстве помнила ослепленное страстью увлечение Юргена. И Ниафер на миг задумалась о неизлечимой романтичности мужчин.

Но Ниафер лишь сказала:

- Я никогда не слыхала о такой поэме.

И Юрген завершил заклинание общепринятым третьим покашливанием.

- Я ссылаюсь на эпическую поэму, до сих пор остающуюся неопубликованной. Это вариации на темы легенды о Граале, сударыня, но поэма имеет отношение к поиску несколько иного сосуда. Однако в отношении других детей дона Мануэля, - ваши мнения касательно матерей которых, мой обожаемый Центурион, в равной мере делают честь и вашей устойчивой нравственности, и вашему мастерству в искусстве страстной прозы - мы имеем мессира Рембо очень известного и уважаемого поэта, мы имеем Слото-Виепуса, ставшего богом Филистии. Поэты, конечно же, могут родиться в любой семье, и винить тут некого, тогда как на бога, сударыня, как выражаются риторы, рукой не махнешь. Более того, мы имеем Эдварда Длинноногого, одного из самых любимых всеми монархов, которых когда-либо знала Англия, поскольку он так сжато воплощает в своей крупной особе все типичные недостатки и изъяны своего народа. Таким образом, сударыня, мы можем оценить, что дети тела дона Мануэля производят весьма достойное впечатление.

- В сказанном тобой что-то есть, - признала госпожа Ниафер. - Однако что это за вздор насчет "детей его тела"? Разве у мужчин есть какие-то другие приспособления, неизвестные их женам, с помощью которых можно производить детей?

Юрген просиял. Было очевидно, что ему в голову явилась весьма привлекательная идея.

- Существует совершенно иное отцовство, достигаемое без всякой необходимости тревожить и волновать какую-либо женщину. Поэтому для полного раскрытия наших доводов мы должны рассмотреть также духовных детей дона Мануэля, тех властителей, что были членами Братства Серебряного Жеребца и чей героизм сформирован в точном соответствии его прекрасному образцу.

Ниафер, слегка смущенная, ответила:

- Они были замечательными и благочестивыми людьми, которые посланы во все края земли в качестве апостолов Спасителя и которые вновь вернутся вместе с Мануэлем... Но расскажи, что ты имеешь в виду!

- Я имею в виду, что это были грубые и безбожные вояки, которых пример дона Мануэля сделал несравненными героями. Было время, сударыня, - время, к которому мы теперь можем при должном умонастроении относиться без какого-либо неуважения, - когда их наслаждение от битвы было так же сильно, как и неопределенны их моральные принципы; время, когда они насмехались над святынями и когда их целомудренность оставляла желать большего.

Графиня кивнула.

- Я помню то время. Недоброе время, без следа добропорядочности. И я так и говорила с самого начала.

- Однако посмотрите, что пример и учение дона Мануэля сделали в итоге с его спутниками жизни! Посмотрите на святые деяния Гольмендиса и Анавальта и на то, как Нинзиян долгое время являлся здесь оплотом всей религии!..

- Нинзиян - святой человек, и даже среди апостолов Мануэля он, вероятно, был самым преданным. Тем не менее...

Но теперь Юрген стал более обстоятельным.

- Посмотрите, как всего лишь четырнадцать лет тому назад Донандр погиб жертвой конфликта с язычниками норманнами, доказав потерей земной жизни ложность и порочность их предрассудков, когда на виду у двух армий Донандра вознесли на небо семь ангелов в тот самый миг, когда Дьявол утащил его противника на Север!

- Это чудо засвидетельствовано. Однако...

- Посмотрите, как святой Гонфаль также погиб мучеником среди нечестивцев Инис-Дахута после целомудренного сопротивления непристойным атакам их царицы! Этот пример, сударыня, должен особо взволновать вас, поскольку вам, брюнеткам, сопротивляться нелегко.

- Да ну тебя, жулик! Мой взгляд остается еще достаточно острым, чтобы видеть, что волосы у меня белые.

- Затем также благочестивый Мирамон Ллуагор, что хорошо известно, обратил в истинную веру сотни язычников вокруг Врейдекса великим чудом, которое он сотворил, когда Кощей Бессмертный, и Герцог Хаоса Тупан, и Владыка Стран Слез Молох, и Начальник Тайной Полиции Сатаны Нергал и еще несколько тысяч других представителей сил зла, чьи имена и инфернальные звания выскочили в данный миг у меня из головы, вылетели роем из Ада в виде гигантских пчел.

- Известно, что такой благосклонности Небес были удостоены вера и молитвы Мирамона. В самом деле, Нинзиян присутствовал там и рассказал мне об этих жутких насекомых. Каждое размером с корову, но язык у них намного страшнее. Тем не менее...

Но Юргена уже понесло.

- Затем Гуврич... - указал он. - Гуврич Пердигонский, в котором старая закваска сохранялась дольше, чем в других, так что какое-то время он совершал несерьезные проступки, как говорится, на стезе гордыни и себялюбия... Гуврич полностью избавился от этих издержек после знаменитого путешествия в страну Востока, чтобы без посторонней помощи одолеть выдающуюся ересь пагубного и зловещего Силана. Никогда на земле не было более доброго, более благородного и более любимого всеми святого, чем Гуврич после изгнания духа из этого языческого ересиарха, от которого остался лишь хребет. И таким дорогой гетман оставался до славного часа своей ангельской смерти.

- Верно. Я вспоминаю эту перемену в Гувриче, и она была весьма поучительна.

- Вспомните также, сударыня, как почтенный Керин отправился под землю учить истине о Спасителе в глубочайших твердынях ошибок и заблуждений! И как он там опроверг одно за другим легкомысленные научные воззрения надзирателей Ада - с терпением, усердием и обстоятельностью, удивительными даже в апостоле - в споре, длившемся двадцать лет!

- Тоже верно. Кстати, его собственная жена рассказывала мне об этом. Тем не менее...

Но Юрген по-прежнему говорил.

- И наконец, сударыня, мой любимый отец Котт, как общеизвестно, отправился евангелистом к неверующим Толлана с темной кожей и черными душами. Он показал им преимущества цивилизации и истинной религии. Он научил их прикрывать свою дикую наготу. И, подобно святому Гонфалю, Котт смирял как возбудитель плотского желания, так и свой уд - не один, а множество раз, - когда Котт искушался настолько извращенной принцессой, что одна мысль о ней заливает краской мои щеки.

Графиня задумчиво сказала:

- Ты и твои щеки... Однако продолжай!

Изумленный Юрген тряхнул прилизанной головой.

- Вы требуете невозможного. На остальных бесчисленных благочестивых подвигах Котта я, будучи его всецело недостойным сыном, не могу останавливаться, чтоб не показаться тщеславным. Это было бы весьма недостойно. Ибо скромность моего отца такова, сударыня, что, должен вам сказать, даже со мной, своим собственным сыном, он никогда не говорил на эти темы. Скромность моего отца такова, что - как недавно открылось в видении одному набожному человеку - даже сейчас мой отец считает себя недостойным небесного блаженства, даже сейчас совесть тревожит его в отношении пустячных проступков прежних,. греховных дней и даже сейчас он решает оставаться в том месте, которое, образно выражаясь, можно определить как наименее удобные условия вечной жизни.