Кристиан Барнард - Нежелательные элементы

• Название: Нежелательные элементы
• Автор: Кристиан Барнард
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

Роман всемирно известного хирурга посвящен этическим проблемам профессии врача, обусловленным политической ситуацией в Южно-Африканской Республике.

Главным героем романа является профессор Деон ван дер Риет, кардиохирург, который в самом начале повествования сталкивается с бывшим соучеником, ныне профессором-генетиком Филиппом Дэвидсом. Оказывается, что они были знакомы с детства: вместе росли на ферме отца Деона, но родителями Филиппа были «цветные». Еще во время учебы в университете они столкнулись с проявлениями расовой дискриминации: чернокожие и цветные студенты обязаны были покинуть лекционный зал или учебный класс, если к демонстрации случая представлен белый больной, они не могли присутствовать при вскрытии белого. Более того, им никогда не показывали даже рентгеновский снимок больного, если тот белый.

---

Мартин посмотрел на Филиппа.

— Похоже, у нас еще есть время, не так ли, профессор? — Он крикнул африканцу: — Уильям, фартук и перчатки найдутся? — И снова, повернувшись к Деону, светским тоном проговорил: — Я, собственно, лишь встречаю профессора Дэвидса, пока Хью Глив готовит все, что нужно, для лекции. Вы, конечно, слышали, что профессор Дэвидс читает сегодня лекцию?

— Профессор Глив прислал нам приглашение.

— Вы пойдете?

Деон заколебался.

— Вряд ли. Не думаю, что смогу. Сегодня утром я делал замену митрального клапана в детской больнице и уехал еще прежде, чем ребенка вывезли из операционной. Но от нас будет доктор Робертсон. Помните Робби Робертсона? — спросил он Филиппа.

— Робби? Конечно, помню.

— Он теперь у меня ассистент по кардиологии.

— В самом деле? Вот уж надумал. Он все такой же?

— Да, ничуть не изменился! Все тот же, наш старина Робби.

— Большой был шутник.

— Все такой же.

Мартин надел фартук, завязал тесемки и теперь двигал пальцами, чтобы перчатки сели по руке. Они подождали, пока Уильям передвигал труп, чтобы Мартину было удобнее.

— О'кей. Запись! — раздался голос патологоанатома, и Деон с Филиппом отодвинулись подальше от микрофона.

Теперь слышался лишь монотонный голос Мартина:

— …упитанность нормальная, пол женский… скелет… выраженные аномалии… — Деон с Филиппом стояли рядом, и обоим было не по себе.

А может быть, думал Деон, скосив глаза и разглядывая строгий профиль и спокойный взгляд человека рядом, это только мне не по себе? Неужели только я все помню?

Вот сейчас настал момент, а он не знает, с чего начать. Он прочистил горло. Кашлянул.

— Вы ведь сами, кажется, были патологоанатомом, не так ли? — начал он приглушенным голосом. Что угодно, лишь бы заставить прошлое исчезнуть, лишь бы остановить поток воспоминаний. — Ну, до того, как занялись генетикой, я хотел сказать.

Филипп посмотрел на него, улыбнулся.

— Совершенно верно. Отсюда я уехал в Эдинбург, если вы помните. Затем провел год во Франции, ну и наконец, работал в Канаде.

Мартин рассек реберные хрящи с обеих сторон и теперь высвобождал грудину.

— …очевидные признаки недавней операции: фибринозный экссудат в полости перикарда, — поведал он в микрофон.

— Но, насколько я понимаю, сегодняшняя ваша лекция будет о генетике, — сказал Деон, остро сознавая, как фальшиво и безучастно прозвучал голос.

— Да. — Филипп, казалось, и не замечал его состояния. — Жаль, что вы не можете быть. Я собираюсь коснуться новых теорий происхождения врожденных аномалий. Мне кажется, для вас там нашлось бы кое-что интересное.

— Уверен. Но я буквально связан по рукам этой малышкой, которую мы оперировали сегодня. — Деон пожал плечами и сделал неопределенный жест, как бы говоря, что сожалеет.

Эта их встреча — ошибка. Он заранее решил, что не пойдет на лекцию Филиппа, — пошлет вместо себя Робби, а сам не пойдет. А теперь, лицом к лицу с Филиппом, искать отговорки было трудно. Тем более что Филипп был явно рад встрече с ним. Неужели он забыл?

Деона выручил Мартин, поманивший его.

— Вот мы и подошли к предмету, — возвестил он. — Сердце и легкие.

Деон, встав рядом с патологоанатомом, тупо уставился в разверстую грудную клетку — она зияла пустотой. Сердце лежало на деревянном столике, поставленном в ногах у трупа. Последний раз, когда Деон видел его, оно билось ритмично, неся жизнь телу, которое вмещало его. Теперь оно было недвижно, и вся его, Деона, работа, чтобы спасти ребенка, оказалась тщетной.

Мартин отсек сердце от легких и надрезом вскрыл околосердечную сумку. Он обнажил правое предсердие, смыв с него струйкой воды из тоненького резинового шланга темную венозную кровь. Изучая перегородку между предсердиями и шов на ней, наложенный Деоном, он диктовал для записи на магнитофонную ленту:

— На шве дефектов не обнаружено.

Ножницами он разрезал трехстворчатый клапан до правого желудочка, затем, идя вдоль перегородки, сделал разрез до верхушки сердца, обнажив полость правого желудочка.

— Пластик наложен на месте дефекта межжелудочковой перегородки сердца и по линии тракта правого желудочка. Повреждений нет.

Он снова пустил струйку воды, целя между мышечным пучком и перегородкой, и на лице его появилось радостное и в то же время извиняющееся выражение. Он повернулся к Деону.

— Вот и дефект — и пресерьезный.

Деон смотрел, не веря собственным глазам. Этого не могло быть, это невозможно.

— Второй дефект межжелудочковой перегородки просматривается ниже, в мышечной перегородке, — продиктовал Мартин в микрофон, все еще не сводя глаз с Деона. — Не закрыт. Размером приблизительно…

— Господи Иисусе, я пропустил его! — выкрикнул Деон. — Как, черт меня побери, я мог его пропустить?

Мартин отвел руки в перчатках, чтобы он мог лучше видеть.

— Это вам объясняет что-нибудь?

Деон угрюмо кивнул.

— Ja.[2] И это объясняет, почему давление в легочной артерии не падало, оставаясь и после операции высоким. Это и могло стать причиной фибрилляции. Не знаю, как это меня угораздило… — Он беспомощно покачал головой, не в силах продолжать.

— Ничего, если все остальное закончит Иннес? — И Мартин кивнул африканцу. — Достаточно, Уильям. Объясните, пожалуйста, все доктору Иннесу, когда он вернется.

Он пошел к умывальнику в другой конец зала, на ходу стягивая перчатки. Деон с Филиппом остались у тела ребенка.

Деон снова покачал головой.

— Такая осечка!

— Один из профессоров у Мак-Гилла имел обыкновение говорить студентам: «Хотите играть во взрослые игры — будьте готовы получать синяки…», — через некоторое время произнес Филипп. Он сказал это мягко, и Деон ответил ему вымученной улыбкой.

— А ведь я еще подумал, почему кровь из левого желудочка сочится венозная? И ничего не сделал — только подумал. А она и шла венозная все время потому, что сочилась здесь. Ах ты господи, ну должен же я был сообразить: раз происходит что-то необычное, надо найти этому объяснение. Я должен был догадаться, что есть еще один дефект.

— Его скрывала мышца.

— Все равно обязан был посмотреть. Тогда я бы не пропустил…

Филипп подумал, сказал рассудительно:

— Нет. Тогда бы, пожалуй, нет.

Это честное суждение прозвучало неожиданно и в то же время было так характерно для того Филиппа, которого Деон знал двадцать лет назад, что он невольно улыбнулся. И вдруг спросил:

— Ваша лекция, когда она начинается?

Филипп поискал глазами часы на стене.

— Через пятнадцать минут.

— Мне хотелось бы послушать. Но сначала придется позвонить. — Он тоже бросил взгляд на часы.

— Я был бы рад вас видеть, — сказал Филипп Дэвидс.

Комиссия, назначенная для встречи, в полном составе выстроилась в вестибюле у лифтов. Деон увидел собравшихся, когда шел назад по коридору чуть впереди Филиппа и Мартина; теперь, подумал он, было бы просто невежливо шмыгнуть на лестницу обычным путем. Придется смириться и подняться в лифте вместе со всеми.

Тем, кто стоял у лифтов, не удалось скрыть настроение враждебной напряженности на лицах; та неестественность, с какой они все держались, сразу же насторожила Деона, и он с любопытством искал причину — первый раз он видел их такими.

Старина Снаймен, обычно дерзкий и подвижный, как белка, делал вид, будто все это его не касается. Д-р Малколм, директор клиники, выглядел, напротив, возбужденным и всем своим видом показывал, что зол как черт. Декан, профессор Левин, и профессор Глив, заведующий кафедрой генетики, разговаривали с Малколмом. Робби Робертсон, с заметно поредевшей на висках рыжей шевелюрой, нахально скалил зубы, радуясь сложному положению, в которое попал г-н директор.

Когда подошел Деон, обычно ровный голос декана звенел на самых высоких нотах:

— Послушайте, Мак, этот человек выпускник вашего университета! И если с его лекцией здесь будет что-нибудь не так, я обещаю, что вы сегодня же получите уведомление о моей отставке. Это университетская клиника, черт побери, а не ваш чертов оперный театр «только-для-белых»! Объясняйтесь со своим начальством сами, если хотите. А я положительно…

Он перехватил ледяной взгляд Глива, который что-то показывал ему глазами, и в смущении обернулся.

Глив, оставив группу у лифта, с распростертыми объятиями заторопился навстречу вышедшим из коридора профессорам, старательно изображая на лице гостеприимную улыбку.

— Здравствуйте, профессор Дэвидс, — произнес он тепло. — Приятно видеть вас здесь. Очень любезно с вашей стороны уделить нам время. Прошу извинить, что не показал вам клинику, но дела… м-м… надо было все подготовить к вашей лекции. Спасибо, что заняли гостя, Джим.

— Мне было только приятно, — сказал Мартин.