Ирина Солодченко - НЕЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР

• Название: НЕЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР
• Автор: Ирина Солодченко
• Жанр: Современная проза

---

В раздумьях он вошел на территорию больницы. Сегодня Валя дежурила в ночную смену, и обычно в это время она выходила к нему на крыльцо. Но в это утро крыльцо было пустым как и окно манипуляционного кабинета где она иногда маячила. Смидович обошел главный корпус и вышел на каштановую, покрытую мокрой осенней листвой аллею, которая вела прямо к моргу.

… Не успел снять пальто, как позвонил Дюдяев и раздраженно сообщил, что материал уже в дороге. Патологоанатом нацепил клеенчатый фартук, натянул резиновые перчатки, разложил на салфетке скальпель, пилку, реберный нож, ложечку-ковшик и распатор. Пилку он внимательно осмотрел и вздохнул. Тупая, что и киселя не врежет… Не раз и не два требовал у начальства циркулярку для крышки черепа, так разве допросишься?

Посмотрел на сломанный холодильник… Плохо… Вышел из строя еще полгода назад, и ремонту по старости лет не подлежит. А главврач лишь успокаивает, что впереди зима, а весной она нажмет на спонсоров… И что это за спонсоры? Такое время, что кругом орудуют какие-то спонсоры. Только и слышно: „Найдем спонсора, договоримся со спонсором, мы не знаем, как спонсор на это посмотрит…”.

Может он что-то прозевал, и государством руководят Спонсоры?

5.

Не хватало времени для осознания того, что происходит. Окружавшие люди совершенно не считались с его шоковым состоянием, а капитан Григоренко время от времени посматривал на часы и нетерпеливо ожидал ответ на элементарный вопрос: «Знаете ли вы эту женщину?».

– Да… это моя жена…. Томашенко Марина, – еле выдавил из себя…

Все это время Дюдяев напряженно вглядывался в запыленное окно. Увидев в больничных воротах патологоанатома, он живо поинтересовался:

– Вы еще долго? Нам тело нужно на вскрытие.

От слова «тело» капитан недовольно поморщился, а Олег вздрогнул и понуро опустил глаза. Пришел в себя только через полминуты:

– А я могу отказаться от вскрытия?…

Дюдяев чуть не подскочил:

– По инструкции если человек умер в больнице, то вскрытие …, – здесь он смутился и, бросив взгляд на капитана, решил слово „труп” опустить, – производится сразу после установления факта биологической смерти.

– А с главврачом поговорить можно?

– Конечно, – с облегчением вымолвил офтальмолог и повел его в холл, где стояли два жалких кресла, обитых зеленой засмальцованной тканью. Олег побрезговал туда садиться и отошел к окну. Минут через десять мимо него прошелестела высокая худая чернявка, одетая в агатовое блестящее длинное пальто и высокие белые сапоги со сверкающими висюльками. На голове ее высился шиньон цветом немного темнее гладко зачесанных волос. Женщине было хорошо за пятьдесят, и не очень удачный яркий макияж лишь подчеркивал ее возраст. Глянув на Олега глазками-буравчиками, она уверенной походкой зашла в кабинет с медной табличкой «Главный врач Семенова О.А.». Дюдяев шмыгнул следом, но быстро и вышел, кивнув мимоходом посетителю.

– Прошу садиться… – с притворной теплотой в голосе начала Семенова, но Олег прервал ее.

– Скажите, я могу отказаться от вскрытия?

– Вот об этом мы сейчас и поговорим, – произнесла главврач, вытягивая из шкафа хрустящий белоснежный халат. – Я всю ночь не спала… Мы советовались со специалистами. Ваша жена находилась в состоянии, которое не требовало срочного хирургического вмешательства… Мы ждали утра и имели на это право. Наутро был назначен консилиум… Дежурный врач принял все необходимые меры, но, к сожалению, травмы оказались несовместимыми с жизнью… Вашей жене была проведена инфузионная и антишоковая терапия…. Надеюсь, вы нас понимаете… У меня даже сердечный приступ случился от волнения…

Семенова действительно вытянула из ящичка стола какую-то белую пилюлю, и, не запивая, стала ее старательно пережевывать. Челюсти ее энергично двигались в то время, как большие вялые красные губы оставались неподвижными… Невольно Олег даже ощутил нечто похоже на сочувствие… Главврач протянула ему лист бумаги и с глазами полными слез, как бы требуя чуткого отношения к ее бессонной ночи, прошептала:

– Подпишите, пожалуйста…

Олег вытянул из кармана очки, нацепил их себе на нос и увидел заранее составленную «рыбу», куда он должен был вписать свои фамилию, имя, отчество и подписаться. Соответственно напечатанному на компьютере тексту он, Олег Томашенко, не имел никаких претензий к врачам ЦРБ села Пресное. Мужчина поднял глаза и укоризненно спросил прямо у неподвижных кровавых губ:

– Как я могу иметь или не иметь к вам претензий? Я же ничего не соображаю в медицине!

Губы мгновенно сложились в помятый бантик.

– Нет, это не то…Вы же понимаете, что мы сделали все возможное…

– Но я не знаю, сделали ли вы все возможное!…

– Мне жаль… Если так, то нам придется вскрывать, – и челюсти домолотили остатки таблетки.

В одно мгновение Олег почувствовал безразличие… Вспомнил, сколько дел его ждут, а еще с милицией и ГАИ надо разбираться…. Марину уже не вернешь… Ее уже нет среди живых…

Он подписал бумажку и глухо спросил красного мотылька, когда можно приехать за телом. Так и сказал: за телом.

– Самое позднее – завтра утром, – расправился тот в пурпурный бантик. – Мы ее, конечно, забальзамируем, но холодильник у нас не работает…

Уже в холле Олег услышал, как главврач прокричала кому-то в трубку: «Срочно на вскрытие!». Через бантик теперь пролетел совсем другой голос: властный и безапелляционный.

На ступеньках его перехватил офтальмолог и пригласил зайти в кабинет на разговор. Уставившись своими бесцветными глазами куда-то в окно, Дюдяев объяснил, что кто-то должен компенсировать израсходованные на лечения Марины Томашенко средства в размере 500 гривен. Олег молча вытащил из нагрудного кармана куртки деньги и по ошибке отсчитал шесть сотенных купюр. Потом вышел во двор и медленно, как лунатик, поплелся вдоль высокого зеленого забора, из-за которого виднелось недостроенное сооружение.

…Позднее, вспоминая эти страшные минуты, он сам себе удивлялся. Слепой бы догадался, что Дюдяев вкупе с главврачом Семеновой торопились, нервничали и давили на него, используя его шоковое состояние. Зачем он так легко отдал им деньги, когда, возможно, и лечения никакого не было? Ведь если бы его жена осталась живой, он охотно бы отдал им вдвое, втрое больше! Зачем он подписал ту расписку?

За воротами больницы его ждал капитан. Снова они тряслись в Уазике к месту происшествия. Гаишники уже завершили свою работу и разрешили оттянуть разбитое Chevrolet к ближайшей стоянке. Там он забрал Маринины вещи и вышел на трассу. Минут через пятнадцать рядом с ним остановилось такси, из которого вылезла старая баба с корзиной. Оказалось, что такси едет в город. На заднем сидении сидела еще одна пассажирка, едва уловимая боковым взглядом. Таксист, разговорчивый молодой человек, слово по слову вытянул из Олега все его беды. Он внимательно слушал, качая главой в знак согласия и наконец подытожил: «Все врачи – сволочи!». А потом рассказал, как умирала его теща: на лечение потратили кучу денег, а медики, прекрасно понимая безнадежное состояние своей пациентки, заставляли родственников покупать в определенной аптеке дорогие лекарства и бесполезные биологические добавки.

– Поэтому об эскулапах я знаю все. Наслушался в больничных коридорах, пока теща там лежала и насмотрелся. Никакого внимания к больным, пока им не принесут лекарства и не сунут «на лапу». Цель одна – запудрить мозги, чтобы побольше выжать. Нарочно ставят неправильные диагнозы и стараются на этом как можно больше заработать. Все им отдали. На похороны пришлось занимать у друзей. А тут другие «специалисты» как воронье налетели. Днем мы с женой поехали в похоронное бюро, и дома на некоторое время остались пятилетняя дочь с соседкой. Мы живем в частном секторе, вот они и гуляли во дворе, а в дом зайти боялись. Тут пришло какое-то мурло и набрехало соседке, что мы его вызывали. Та впустила, и это мурло начало гримировать тещу. Накрасило ей губы, глаза подвело, даже прическу феном уложило…Короче, украсило так, что бедолашная и при жизни не была такой красивой! – расхохотался таксист. – Мы с женой возвращаемся, а этот хмырь предъявляет нам свою работу и требует 200 гривен за «косметологические мероприятия, которые включают гримировку, подкрашивание бровей, ресниц и губ и укладку волос феном». Полчаса жена доказывала, что мы его не вызвали, пока мне это не надоело, и я не вытолкнул этого визажиста взашей.

Приехали в город. Олег рассчитался и уже выставил одну ногу с автомобиля, как сзади прозвучал нежный голос тихони-пассажирки. Скороговоркой, будто опасаясь, что ее не дослушают, она выдохнула: «Вам надо было написать заявление об отказе от вскрытия, потому что патологоанатомическое вскрытие может не производиться, если есть письменное заявление близких родственников и отсутствуют подозрения на насильственную смерть или по другим уважительным причинам. А потом вы бы в городе узнали причину смерти. А та бумажка, что вы не имеете претензий, не имеет никакой юридической силы».