Елена Хаецкая - Византийская принцесса

• Название: Византийская принцесса
• Автор: Елена Хаецкая
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00401-4

В Константинополь освобождать Византию от турецких завоевателей прибывает Тирант Белый. Прославленный бретонский рыцарь с первого взгляда влюбляется в дочь императора, прекрасную принцессу Кармезину, и готов сделать все, чтобы покорить ее сердце.

---

— А что думал об этом сам Тирант? — полюбопытствовала Эстефания, подруга принцессы.

— Мой кузен испытывал к Филиппу сострадание и потому твердо решил назло французскому королю, четверым старшим братьям Филиппа и самой судьбе устроить жизнь бедняги наилучшим образом. И вот мы достигли Сицилии…

— Но ведь вы были на Родосе! — перебила Кармезина.

— Моя госпожа, — возразил Диафеб, — я рассказываю историю о том, как мы, освобождая Родос от мавританских полчищ, вдруг очутились на Сицилии. Это случилось после опасного и долгого плавания…

— Довольно о плавании! — сморщила нос Эстефания. — Мы желаем слушать историю о том, как Тирант устроил жизнь Филиппа наилучшим образом.

— В таком случае, начну с главного: прибыв на Сицилию, Филипп влюбился в дочь сицилийского короля Рикоману, причем с первого взгляда, а Рикомана в свою очередь полюбила его.

— С его-то лошадиным лицом? — возмутилась Эстефания.

— Лошадиное лицо в определенной степени воплощало в себе добрые качества Филиппа, ибо он обладал сердцем коня: горячим, верным, своенравным и прожорливым.

— Я слыхала историю о съеденном сердце, — сказала Кармезина задумчиво, — однако впервые в жизни слышу историю о прожорливом сердце.

Диафеб слегка поклонился ей и продолжил:

— Однако Рикоману начали терзать сомнения: достаточно ли хорош ее избранник. И для того чтобы испытать его, она решила устроить большой пир и созвала сто поваров, и было заколото неисчислимое количество быков, и приготовлены бычачьи хвосты, и печень быков, и тушеная говядина с луком, чесноком и перцем, и фаршированные кишки, и другие великолепные лакомства, не говоря уж о густых соусах и прочем…

— Слушая о быках, можно подумать, что мы находимся в Вавилоне, — сказала Кармезина.

— Да, то были истинные тельцы, — согласился Диафеб, — но вот что случилось дальше. Едва только Филипп очутился за столом, как он быстро схватил краюху хлеба и отрезал своим ножом двенадцать огромных ломтей, дабы затем навалить на них двенадцать кусищ мяса, залить все соусом и съесть. Так он привык поступать у себя дома, в королевском дворце, и я не могу его судить, ибо, имея четверых старших братьев, следует проявлять расторопность при поглощении пищи. Однако Рикомана, увидев такую неумеренность и столь дурные манеры, едва не упала в обморок. По счастью, рядом с Филиппом очутился…

— Тирант! — воскликнула Эстефания и захлопала в ладоши. — Да? Тирант! Я угадала!

— Да, моя прекрасная госпожа, Тирант сразу увидел, какую ужасную оплошность допустил Филипп. Поэтому он быстро положил на каждый ломоть хлеба по золотой монете и с поклоном объяснил королю Сицилии и его дочери, что при королевском доме Франции есть обычай: раздавать милостыню нищим в виде хлеба и денег. Филипп, однако, почти выдал себя, ибо скорчил ужасную гримасу, видя, как его лишают трапезы, а Рикомана сразу же сделалась смертельным врагом Тиранта, ибо Тирант, по ее мнению, некстати встал между истинным Филиппом и Филиппом ложным.

— Но ведь так оно и было, — заметила Кармезина.

— Уверяю вас, ваше высочество, что мой кузен и господин действовал исключительно в интересах Филиппа…

И вот Рикомана решила вновь испытать Филиппа и приготовила для него комнату с двумя постелями. Одна постель была роскошная, достойная королевского сына, а другая скромная, походная.

Рикомана нашла способ отделаться от Тиранта, который все время оставался при Филиппе и нашептывал ему советы касательно того, что он должен делать, дабы не уронить себя в глазах королевской дочери. И едва только Тирант удалился и оставил их наедине, как Рикомана пригласила Филиппа на прогулку.

Когда они вернулись, Рикомана тотчас распрощалась и ушла, а Филиппа служанки проводили в приготовленный для него покой и оставили одного. Филипп начал раздеваться и обнаружил, что порвал штаны. Он позвал служанку и попросил, чтобы та принесла иголку с ниткой. Все это было исполнено.

— А что же Рикомана? — спросила принцесса.

— Рикомана, разумеется, далеко не ушла, она осталась поблизости и, подобравшись к двери в покои Филиппа, подсматривала за ним. Он об этом ничего не знал. Филипп хотел снять штаны и зашить их, но обнаружил у себя прыщ и для начала проколол прыщ иголкой. Затем он воткнул иголку в простую походную кровать, на которой хотел заночевать, и начал раздеваться. Но пока он расшнуровывал свой жипон, очень туго обтягивавший талию и при помощи особого покроя расширявший плечи, кровать пришла в полный беспорядок, и Филипп не смог отыскать воткнутую в нее иголку. Он очень рассердился, сбросил на пол одеяло и покрывала, и все подушки, и всю свою одежду, но иголки так и не нашел. Тогда он с досады улегся спать на роскошную постель и там захрапел. Рикомана же увидела, как он при виде простого ложа пришел в неистовство, и поняла, что перед нею истинный король. Она тотчас решилась отдать Филиппу руку и сердце.

— Глупости! — сказала Кармезина. — Рикомана попросту была влюблена в Филиппа, а когда женщина влюблена, она склонна толковать любой поступок возлюбленного в его пользу. Так что героизм вашего Тиранта здесь совершенно ни при чем.

— Мудрость моей госпожи выдает большую житейскую опытность, — поклонился принцессе Диафеб.

Кармезина уловила в его тоне насмешку и яростно сверкнула глазами:

— Не пытайтесь представить меня старой или, упаси Боже, опытной в любовных делах девицей! Я всего лишь прочитала множество книг.

— О, — промолвил Диафеб, — увы мне. Теперь я чувствую себя еще глупее, чем прежде. За всю свою жизнь я прочитал лишь десятка два девизов, а этого, боюсь, слишком мало.

Тут Эстефания не выдержала и расхохоталась, а вслед за нею стали смеяться и прочие девицы, и Диафеб тоже улыбнулся и встретился глазами с Кармезиной. Принцесса не выдержала и прыснула.

— Мне отчего-то кажется, — призналась она, — что я провела в вашем обществе все мое детство.

— Это оттого, что мы с вами родственные души, ваше высочество, — ответил Диафеб, — и любим одного и того же человека, хотя и по-разному.

— В таком случае, я буду одеваться, — сказала Кармезина.

Она сняла свою юбку с девизом «Только не для меня», и девицы подали ей темно-красное платье, подбитое собольим мехом. Это платье имело широкие разрезы по бокам, так что под мышками осталась видна ее белоснежная рубаха. Диафеб с удовольствием наблюдал за всем этим и время от времени весело переглядывался с Эстефанией.

Волосы принцессы расчесали и оставили распущенными, а сверху украсили их небольшой короной с драгоценными камнями. Диафеб охотно подал ей руку, и так они, сопровождаемые прочими дамами и девицами, вышли из личных апартаментов принцессы и направились к храму слушать мессу.

Тирант по праву севастократора вел за руку императрицу, которая расспрашивала молодого человека о его здоровье и попутно рассказывала о своем собственном.

Диафеб наклонился к своей прекрасной спутнице и шепнул ей на ухо:

— Удивительно, как близкие души чувствуют друг друга.

— О чем вы? — удивилась принцесса чуть громче, чем следовало бы.

— О том, как кстати вы были одеты нынче утром, — пояснил Диафеб. — Тирант надел плащ из серой парчи с жемчужинами, а вы — юбку из сходной ткани и тоже с жемчужинами. И самое правильное было бы накрыть вашу юбку его плащом.

— Боже, да вы никак погубить меня хотите! — прошептала принцесса. — С ума вы сошли? Как вы можете говорить при всех подобные вещи!

На это Диафеб с самым серьезным видом возразил:

— Я готов прочитать «Отче наш» с конца до начала, если хоть кто-то сейчас прислушивается к нашим речам.

Не зная, что и возразить на подобное, принцесса замолчала и так вошла в церковь.

И все то время, пока длилась месса, Кармезина смотрела на Тиранта и пыталась понять, что у него делается на сердце, а Тирант смотрел на алтарь и думал о волосах Кармезины и о том, какой трогательный белый пробор разделяет их на две волны, прихваченные тонкой драгоценной короной.

* * *

— Она меня не любит! — закричал Тирант, срывая с себя плащ с девизом «Одна стоит тысячи…» и швыряя его на пол. — Теперь это совершенно очевидно, и лучше бы я умер.

Диафеб подошел к кузену, наступив по дороге на плащ, и посмотрел ему в глаза.

— А чего бы вы хотели? — спросил он равнодушным тоном. — Чтобы она при всех выказывала вам знаки внимания? Вам должно бьггь стыдно, коль скоро вы слушали чтение Овидия и знаете все то, что сей великий муж писал о любви!

— Гнойные язвы на вас и вашего Овидия! — сказал Тирант угрюмо. — Она меня не любит, и точка, и лучше бы я умер.

— Любовники былых времен, — сказал Диафеб, — трудились, чтобы добыть желаемое. Но вам, кажется, угодно только стонать и рыдать, и мечтать о презренной смерти. Не смею вам более препятствовать.