Газета День Литературы - Газета День Литературы # 172 (2010 12)

• Название: Газета День Литературы # 172 (2010 12)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Отложим в сторону эмоции и обратимся к фактам, а они таковы: сразу после смерти Моцарта по Вене пошли слухи о его отравлении императорским капельмейстером Сальери (об этом даже сообщали европейские газеты того времени); сам Вольфганг утверждал, что яд ему дал итальянец.

Слухи есть слухи, но как быть с записями в разговорных тетрадях глухого Бетховена, где итальянский маэстро сознался в отравлении Моцарта. В том же 1823 году он, мучимый угрызениями совести, перерезал себе горло, но остался жив. Попытку самоубийства 73-летнего композитора объясняют помешательством, однако Ференц Лист, примерно в это время бравший у него уроки, не заметил признаков умственного расстройства своего учителя. Наконец, известно, что в 1825 году Сальери на предсмертной исповеди заявил, что он – отравитель Моцарта; исповедовавший его патер записал услышанное и отправил своему епископу. Документ этот, видимо, находится на спецхране в архивах католической церкви; в начале ХХ века его мельком видел венский музыковед профессор Адлер, однако попытки исследователей детально ознакомиться с исповедью Сальери до сих пор остаются безуспешными.

Разумеется, всё это лишь косвенные свидетельства вины Сальери, прямых доказательств нет до настоящего времени. Но в том, что великий Моцарт был отравлен, сомнений уже не существует. Клиническая картина его болезни, которую описали известные венские врачи того времени Клоссет и фон Заллаба, хотя и очень неопределённая и смазанная, дала основания заподозрить отравление солями ртути. Около полувека назад немецкие специалисты по лекарственной и промышленной токсикологии, изучив "историю болезни Моцарта", дали патографию отравления ртутью, в результате которого 35-летний композитор скончался. Окончательную точку в этом вопросе недавно поставил российский писатель Г.Смолин, совместно с физиком Н.Захаровым обнаруживший методом нейтронно-активационного анализа в волосах великого австрийца ртуть в высоких концентрациях.

Что заставило Пушкина заклеймить Сальери как убийцу Моцарта? Разумеется, не стремление отомстить ему за очернение Петра I в опере "Пьер Ле Гран", как думает журналист "АиФ"; это слабое произведение не имело успеха и быстро сошло со сцены, Пушкин вряд ли знал о нём. Зато хорошо владел информацией о смерти Моцарта, а главное – не понаслышке знал, как зависть заурядных людей преследует Гения.

Материальное положение Моцарта было действительно "неблестящим", хотя значимость его музыки была видна всем, в первую очередь, "профессионалам". И они всеми силами мешали исполнению его произведений – кто захочет после "песен херувима, принесённых из рая", слушать музыку среднего уровня? Тогда всем станет ясной разница между добротным изделием искусного ремесленника и гениальным творением.

В наше время любой круг ада, именуемого "миром искусства", переполнен людьми заурядными; их влекут туда отсутствие необходимости работать, предположим, на стройке и гонорары. Высокий гонорар – плата за большой успех, но не всегда плата за большой талант. Эти понятия часто путают, считая, что размер гонорара прямо пропорционален величине таланта. Но тогда Ксюша Собчак и Тина Канделаки – величайшие гении всех времён и народов.

Итак, кто-то злоупотребил доверчивостью журналиста, внушив ему мысль о едва ли не провале "Свадьбы Фигаро". Следует знать, о чём пишешь, потому что, по словам тенора Окелли, участника премьерных спектаклей оперы, "никто никогда не имел более блистательного успеха, чем Моцарт со своей "Свадьбой Фигаро". Театр был битком набит, многие номера пришлось повторять, публика не переставала аплодировать и вызывать Моцарта". Мелодии из оперы распевали повсюду, так сказать, они занимали первые строчки хит-парада. А немецкая его опера "Волшебная флейта" вообще произвела в Вене настоящий фурор. Но финансовые дела Вольфганга по-прежнему оставались ''неблестящими", во многом благодаря интригам "товарищей по цеху" и житейской непрактичности композитора. Только нынешние искажённые мерки успеха и таланта позволяют дерзко ставить Сальери на одну доску с Моцартом.

Конечно, нельзя отрицать, что музыка Сальери относится к числу лучших достижений XVIII века; в ней много экспрессии, ярких красок и вокальной бравуры, но вместе с тем в ней слышна подражательность Глюку и Гайдну, она прямолинейна в мелодическом отношении и бедна в эмоциональном; это умелое оперирование семью нотами натурального звукоряда. А.С. Пушкин дал ей точное определение:

Звуки умертвив,

Музыку я разъял, как труп.

Поверил

Я алгеброй гармонию.

Насколько она отличается от вдохновенной, яркой музыки Моцарта с неисчерпаемой мелодической изобретательностью, блистательными красками звука, изысканной разработкой основных и побочных тем; неслучайно великий А.Эйнштейн всю жизнь был фанатичным поклонником Моцарта. Сальери – хорошая музыка ХVIII века, Моцарт – великая музыка на все времена.

Читатель вправе не поверить дилетанту Пушкину (об авторе нет и речи); в таких случаях принято ссылаться на мнение профессионалов, профессоров, а лучше академиков. Что ж, будут вам академики – такие, как руководители звукозаписывающих компаний, безапелляционные эксперты, обязанные выпускать востребованную продукцию, имеющую спрос. Достаточно просмотреть каталог любой из таких фирм, чтобы убедиться: записи музыки Моцарта исчисляются многими десятками, в крупных компаниях – сотнями, он до сих пор является самым исполняемым композитором. В необъятном моцартовском мире можно лить изредка встретить записи произведений Сальери. Их стоит прослушать, тогда станет понятно, что между Моцартом и Сальери – дистанция огромного размера.

Если это понятно даже нам, непрофессионалам, то тем более оно было ясно высокообразованному композитору Сальери.

Где же правота, когда священный дар,

Когда бессмертный гений – не в награду

Любви горящей, самоотверженья,

Трудов, усердия, молений послан –

А озаряет голову безумца...

И горечь влюблённого в гармонию и пожертвовавшего ей всем труженика:

...я ныне

Завистник. Я завидую, глубоко,

Мучительно завидую.

Это не дешёвая, пошленькая зависть мелкого человечка к сокамернику, отхватившему кусок пожирнее; Сальери таким не был. Это трагедия сильной, одарённой личности, осознавшей своё бессилие перед Гением и признающей крах мечты всей жизни о вершинах творчества.

Кто скажет, чтоб Сальери гордый был

Когда-нибудь завистником презренным,

Змеёй, людьми растоптанною вживе,

Песок и пыль грызущею бессильно?

Вот эту зависть, как страсть шекспировского масштаба, выходящую за рамки обыденности, отобразил А.С. Пушкин, которого зависть и клевета преследовали до самой смерти. "Завистники умрут, но Зависть – никогда!" – восклицал Мольер, всю жизнь находившийся в когтях этого бледного чудовища.

В начале 30-х годов XIX века Пушкин записывает: "В первое представление "Дон-Жуана" в то время, когда весь театр, полный изумлённых знатоков, безмолвно упивался гармонией Моцарта, – раздался свист – все обратились с негодованием, и знаменитый Сальери вышел из зала – в бешенстве, снедаемый завистью... Завистник, который мог освистать "Дон-Жуана", мог отравить его творца".

Безусловно, в драме "Моцарт и Сальери" нельзя искать документальной точности, это не транскрипция полицейского протокола о преступлении. Но в ней А.С. Пушкин описал анатомию и патологическую физиологию Зависти и вскрыл её безграничные сатанинские возможности. Отравил ли Сальери Моцарта или нет – но он мог сделать это. В душе, где поселилась Зависть, уже совершено двойное убийство – и жертвы, и убийцы.

Мотивы конфликта экстраполированы на уровень глобальных категорий Гения и Злодейства, – точнее, антитез, – ибо они несовместны.