Владимир Попов - Мир Приключений 1955 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

• Название: Мир Приключений 1955 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
• Автор: Владимир Попов
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1955

МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ (Альманах) № 1

Государственное издательство «Детская Литература» Москва 1955

СОДЕРЖАНИЕ:

Владимир Попов. Подземное хозяйство Сердюка. Рисунки Е.Шипова

Николай Томан. В погоне за Призраком. Рисунки А.Иткина

Александр Воинов. Кованый сундук. Рисунки И.Пахолкова

Георгий Гуревич. Второе сердце. Рисунки В.Винокур

Валентин Иванов. Повести древних лет. Рисунки Ф.Збарского

Кирилл Андреев. Три жизни Жюля Верна. Рисунки В.Чуправа

Говард Фаст. Тони и волшебная дверь. Перевод И.Кулаковской и М.Тарховой. Рисунки А.Васина

---

Слесари оттащили гитлеровцев в сторону.

— Не задохнутся? — подбегая, спросил Валю Крайнев.

Услышав успокоительный ответ, жестом послал её на цистерну.

Пока Валя взбиралась наверх и открывала люк, Сергей Петрович откинул крышку бидона, более чем наполовину набитого кусками тола, зажег бикфордов шнур, положил под крышку резиновую прокладку и плотно закрыл её.

Вале помог взобравшийся на цистерну Гудович. Он принял поданный Крайневым бидон, утопил его в бензине, захлопнул и завинтил люк. Потом, сняв пиджак, тщательно вытер им следы ног.

Когда работа была закончена, все шестеро побежали вдоль балки.

Теперь должны были действовать Павел и Типка. Им предстояло разыграть роль спасителей: развязать немцев — и пусть едут на аэродром, уверенные в том, что партизан интересовало только их оружие.

Не успела группа скрыться в терновнике, как раздалось два свиста. У Крайнева от волнения подкосились ноги. «Пропало всё!» — решил он и взобрался на склон балки, чтобы подать Павлу и Типке сигнал уходить, но увидел парней, бежавших к нему.

Как пи опасно было оставаться на месте, Павел спрятался в кусты, решив понаблюдать, что произойдет дальше. К месту происшествия подъехала другая автоцистерна. Выскочившие из кабины гитлеровцы развязали потерпевших, и те, обезумевшие от страха, стали выковыривать из ушей глину и что-то рассказывать.

«Скорее, скорее! — мысленно торопил их Павел, посматривая на часы. — Тол взорвется через восемнадцать минут, могут не доехать до аэродрома».

Объяснившись, гитлеровцы бросились по своим машинам и поспешили выехать из балки.

Любопытство Павла взяло верх над чувством опасности. Он взобрался на пригорок, откуда хорошо был виден аэродром.

Автоцистерны полным ходом мчались по дороге, поднимая за собой клубы пыли. Сердце у Павла стучало так сильно, что его удары отдавались в ушах. «Успеют ли, доедут ли?»

Вот автоцистерны свернули с дороги, въехали в ворота аэродрома. Вот они остановились у бензохранилища. Всё было тихо. Павел посмотрел на часы. Неужели отказали взрыватели? Не может быть. Три шнура и три взрывателя. А вдруг Крайнев неплотно закрыл крышку бидона и в него просочился бензин? А вдруг…

В этот миг столб черного дыма взмыл вверх, и спустя несколько секунд донесся звук взрыва.

Павел закувыркался по земле.

Новый тяжелый взрыв заставил его подняться на ноги. В воздухе расплывалось огромное облако. Море пламени заливало аэродром. Павел понял: следом за бензоцистернами взорвалось и бензохранилище.

— Крышка всем самолетам! — крикнул он и, сбежав по склону балки, бросился вслед за товарищами.

Вместе с ними он должен был отсидеться до ночи в штольне брошенной шахты.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

Сердюку никак не удавалось разработать план нанесения сильного удара по гестапо. Заниматься мелкими операциями он считал нецелесообразным — большого эффекта они не принесут, а жертв потребуют. Надо было придумать что-то значительное, подобное диверсии на электростанции, в результате чего завод оказался без электроэнергии, или разгрому агентурной сети, и покончить с гестапо одним ударом с наименьшим риском. Пырин потерян, осталось семь человек, и берёг Сердюк эту семерку как зеницу ока. Можно было, конечно, использовать явки, которые дала связная, и объединить для налета на гестапо подпольные группы города. Но при наличии большого гарнизона это повлекло бы за собой значительные потери в личном составе, а платить жизнью за жизнь — слишком дорогая цена.

Своими мыслями Сердюк делился с Крайневым, с Тепловой, с Петром Прасоловым, проникавшим иногда в подземное хозяйство, чтобы проинформировать о жизни на поверхности, о настроении рабочих. Из их среды Петр подобрал смельчаков, которые оперировали по ночам, наводя страх и на гитлеровцев и на их холуев. Большей частью это были одиночные убийства, но иногда удавалось расправляться и с патрулями.

Отчаянный Гудович сумел бросить ночью гранату в помещение гестапо и улизнуть — правда, с простреленной рукой. Взрыв гранаты наделал переполоху, хотя пострадал, по сообщению Павла, до сих пор топившего котлы в гестапо, только один офицер.

Выпуск листовок перестал приносить удовлетворение. Сообщения о победах Красной Армии под Ростовом и Керчью, под Москвой и Калинином, под Тихвином и Ленинградом радовали всех советских людей, а сейчас гитлеровцы вот уже несколько месяцев активно наступали на юге, снова захватывали города, испепеляли села, терзали и насиловали население, хищнически уничтожали и расхищали исконные богатства русского народа, созданные веками труда. Такими сообщениями были насыщены теперь листовки. Воспринимались эти сообщения различно: стойких приводили в ярость, побуждали к борьбе и мести, малодушных повергали в уныние. Сердюк знал о действии таких листовок на малодушных, но всё же считал необходимым сообщить жестокую правду.

Крайнев надоел Сердюку, требуя оперативного задания, но Сердюк категорически запретил ему выходить из убежища, даже предусмотрительно отобрал пистолет.

Не принося больше пользы как подпольщик, Крайнев нашел себе применение как инженер. Он занялся детальным изучением состояния завода после взрыва. По ночам, когда гитлеровцы сосредоточивали внимание на охране завода по периметру — охраняли завод от проникновения в него снаружи, — Крайнев бродил по цехам, запечатлевая разрушения. Возвращаясь, он составлял точные описания объектов, требующих восстановления.

Во время одной такой вылазки в темную, безлунную ночь Крайнев упал в водопроводный люк в доменном цехе и сильно ушиб бедро. Дремлющая инфекция в старой ране дала себя знать. Через несколько дней рана вскрылась, и Крайнев сначала лишился возможности передвигаться, а потом и сидеть.

До сих пор обязанности Тепловой ограничивались печатанием листовок и хозяйственными заботами — приготовлением пищи, стиркой. В приготовлении пищи, правда, ей помогали мужчины. Пробовали они и стирать, но проявили такую беспомощность, что Валя в конце концов отстранила их от этого занятия, а чтобы не своевольничали, прятала мыло. Теперь нагрузка у неё увеличилась.

Закончив свои обязательные дела, Валя немного разминалась, снова усаживалась за грубо сколоченный из неструганых досок, стол и записывала на машинке то, что диктовал Крайнев. Порой ночью ей приходилось подниматься на поверхность, чтобы уточнить некоторые детали. Она с удовольствием выполняла эти задания, хотя и трусила. Гитлеровцев она не боялась — им нечего было делать ночью в темных, безлюдных цехах. А вот мертвая тишина в зданиях, незнакомая до сих пор игра света и теней, когда твоему возбужденному воображению рисуется чорт знает что, угнетали её. Она чувствовала себя здесь как ночью на кладбище, где и крест, освещенный лунным лучом, проникшим через листву, и принявший причудливые очертания, можно принять за человека, а то и за призрак.

Техник узкой специальности, Теплова хорошо знала мартен, но в прокатных цехах разбиралась с трудом. Пришлось обратиться к Сердюку, который до службы в пограничных частях и после работал вальцовщиком. Затея Крайнева увлекла и Сердюка, и он дважды проникал в свой цех через колодец, в который Саша и Петр бросали им провизию.

— Хорошо у нас получится, други! — с подъемом сказал как-то Крайнев. — Возвратятся наши — и получат готовые материалы для восстановления. Ни одного дня не потеряем. — И, вздохнув, добавил: — Только вот Валюшка выглядит плохо. Не помогают тебе никакие женские ухищрения.

Валя действительно очень исхудала и побледнела за последнее время. Сказывалось отсутствие воздуха, однообразное, скудное питание. Лицо её стало детски маленьким, и от этого ещё ярче вырисовывались большие серые глаза, окаймленные пушистыми дужками ресниц.

Но сильнее всего удручало Валю состояние Крайнева. Она ежедневно промывала рану, меняла перевязку, а улучшения не видела и, боясь, что все это кончится гангреной, впадала в отчаяние. Ей часто казалось, что если Сергей Петрович умрет, она перестанет дышать в ту же минуту, когда закроются его глаза. Крайнев воплощал в себе всё лучшее, что хотела видеть Валя в любимом. Она знала: если бы даже попыталась выдумать своего избранного, то не выдумала бы безупречнее.

Особенно поражалась Валя его выдержке — ни одного стона не издал он. Снимая бинты, кое-где присохшие к ране, она сама стонала и боялась, что лишится чувств, а Сергей Петрович ласково смотрел на неё и уверял:

— Что ты, Валюша? Право же, совсем не больно, — но на лбу у него выступала испаринка. — Эх, подпольщица! А если тебя так поцарапает?

— Было бы легче, Сережа, самой переносить боль. Гораздо легче… Поверь… — И она роняла слезинки.