Татьяна Тихонова - Заонежье, или Жизнь по ту сторону...

• Название: Заонежье, или Жизнь по ту сторону...
• Автор: Татьяна Тихонова
• Жанр: Фэнтези

Старый городской мост оказывается входом в прошлое… в страну, где уживаются рядом и эльфы, и гномы, и драконы… и лесовичи, народ, который считает, что ведет свой род от славного племени россичей… По воле судьбы княжичу лесовичей Свею приходится защищать свой народ от темных сил. Потеряв близких в нашествии темной рати, княжич хочет сделать все, чтобы защитить родную землю. И он идет по этому пути, не задумываясь, принимая может быть иногда сгоряча слишком поспешные решения, но это его путь, путь через тернии к звездам… путь к спокойной жизни своего народа, путь к своей любви.

---

— Не успели до ночи… Надо ночлег искать…

Свей не хотел останавливаться. Выносливый лесович мог идти еще долго, прежде чем тело его запросит отдыха. И он ответил:

— Зачем?

— Зачем, зачем? — недовольно зашептал гном, — да затем, что опасно во Вражьем лесу по ночам шлындать!

— Кто ж здесь такой опасный? — спросил Свей, не останавливаясь, однако, ни на минуту.

Ему и не хотелось останавливаться, странное чувство, что где-то его ждут, что он непременно должен куда-то вернуться, тянуло его, и он спешил. Хоть и не знал, кто его ждет и где…

А Луцик принялся беспокойно ерзать, кряхтеть и недовольно сопеть. Гном поминутно оглядывался, шарахался от каждой ветки, появившейся перед его носом. И когда в очередной раз он боязливо взвизгнул, Свей остановился.

— Ну, что ты как сорока на колу?! — тихо проговорил он гному.

Тот наклонился к самому уху лесовича и жарко зашептал.

— Здесь леший больно злой…

Свей хмыкнул:

— Леший, говоришь, злой? Не знаю, не знаю…

Он, подняв голову, осмотрелся вокруг. И, подойдя к сосне, вдруг ударил ладонью по ней и проговорил:

— Пусти, я тебе еще пригожусь.

Луцик затрясся весь как осиновый лист.

— Ты чего это вытворяешь, чумовой!? Ты зачем лешего зовешь? — залепетал гном.

А Свей и не знал, зачем он стукнул по стволу, просто где-то в его разорванной памяти теплилось воспоминание об этом… Он вдруг хлопнул с досады себя по лбу. Ему вспомнилось откуда-то, что лешего обязательно нужно угостить, неважно чем, но угостить, и быстро проговорил:

— А хлеб есть у тебя, Луцик?

— Ты что-о-о сейчас еще и есть собрался?! — заверещал перепуганный гном.

Он уже жалел, что послушался Латинду и пошел за Свеем. "Совсем сдурел, как есть сдурел! Кто ж в добром здравии лешего сам звать будет!", — думал он, но все же полез за пазуху, и вытащил припасенную в дорогу и уже изрядно покусанную лепешку.

Тем временем ветер заметно усилился. Сосны зашумели, затрещали ветвями, тяжко скрипя и постанывая дуплистыми старыми стволами, словно живые. Свей положил на заросший мхом пень лепешку и стал ждать, пристально вглядываясь в рисунок ветвей на фоне еще светлого неба.

Холодок пробежал по спине его, а гном, вообще, потерял дар речи и громко икнул, когда сзади раздался старый надтреснутый голос.

— С каких это пор в Овражьем лесу знают, как обходиться надобно со старым лешим? В кои-то веки хлебушком угощают…

Гном вновь громко, во весь голос икнул, а Свей ответил:

— Ты, леший, не гневайся на нас, прими в дар скромное наше угощенье, да дозволь пройти по твоему лесу.

Он нарочно сказал "по твоему лесу", чтобы ублажить старого нежитя.

— А если добрый будешь, то и пустишь нас в переход твой, лешачий… — продолжил он, не надеясь впрочем на удачу.

И правильно делал, что не надеялся, нельзя надеяться на лешего.

— А чего это мне добрым быть? С какой это такой стати? — принялся раздраженно куражиться леший, его бесноватые глаза с дикими бегающими зрачками, мгновенно оказались очень близко. — Кто тебе сказал, что я добрый?! Ступайте себе, путнички, по добру, по здорову! Щас не трону, так и быть, за хлеб отблагодарю, а за большее я не в ответе-е-е…

Голос лешего вдруг стал удаляться, раскатываясь эхом по лесу. А лепешка исчезла внезапно.

— Зря я в переход попросился, — сказал Свей, когда отголоски лешачьего голоса затихли в вершинах деревьев, — ну, да зато идти можем всю ночь… Ночи-то нам хватит, а Луцик?

Бедный гном лишь громко икнул в ответ. Дрожь сотрясала все его маленькое тело. Никогда и не думал он, что придется вот так с глазу на глаз, ответ держать перед лешим. Наконец, еще раз с надрывом икнув, он ответил:

— С рассветом будем в Козне…

— Вот и хорошо. Полезай… — сказал Свей Луцику.

Дорога, вернее тропка, петляла среди сосен. Толстый слой хвои глушил шаги, идти было легко. Свей, придерживая гнома на горбушке, шагал, иногда прислушиваясь к его еле слышным указаниям и сворачивая. И удивлялся, что здесь в такой глухомани, в такой близости к очень опасным соседям, кто-то живет…

— Куда ведет этот свороток? — спрашивал он Луцика иногда.

— В Друженницу… — отвечал тот сонно.

— А кто там живет?

— Гномы…

— И не боятся темного отродья? Видать смелы очень… — удивлялся опять князь.

— Да и не смелы, — бурчал недовольно гном, — а только идти некуда, от могил родных как уйдешь? — спрашивал он, и сам же отвечал, — а-а… вот то то же! — словно кто-то невидимый спорил с ним.

А Свей не спорил, как раз эта-то причина и не вызывала у него сомнений, скорее такая причина вызывала его глубокое уважение. И он опять, молча, шел, что-то созвучное гномовым словам происходило в душе его, и ему хотелось увидеть этот малорослый народец, который находил в себе силы продолжать жить, когда тьма находится совсем рядом, и ее мерзкое дыхание отравляет каждый день их существования…

— А куда ведет этот свороток? — спрашивал вновь Свей с любопытством, когда от их пути еще одна узкая тропка отделилась и побежала вдоль косогора.

Лунный свет несильно освещал ее, но было видно, что невдалеке, вниз по горе разбросаны дома, нахохлившиеся под черепичными крышами.

— Кривица… — проговорил гном, отмахиваясь от назойливой летучей мыши, которая подслеповато билась ему в голову, пытаясь пролететь над ними. — Да что б тебя, троллица безмозглая! — в сердцах выругался рассерженный гном.

Свей улыбнулся: "Маленький, а поди ж ты, гневный какой!" Вслух же он спросил:

— А здесь, в Кривице, кто живет, тоже гномы?

— Эльфы, — ответил гном, проснувшись от борьбы с глупой летучей мышью, — это лишь околица, дальше спуск в долину, вот там и будет вся Кривица, большая деревня, так вдоль хребта и тянется, потому и Кривицей назвали. А дальше Козна будет… — гном повертел головой, и утвердительно добавил, — к рассвету будем…

Словно подтверждая слова гнома, на востоке небо засветлело, затеплилось рассветом. Какая-то пичуга выдала неровную спросонья трель и зачвикала, зачвикала, будто готовясь встретить зарю славной песней.

Свей, лишь немного поводив затекшими плечами, продолжал идти. Этот просыпающийся лес будил в нем неясные воспоминания, роса на траве блестела крупными бусинами, паутинки сверкали в первых лучах солнца, и казалось ему, словно он был гораздо меньше в такое же, далекое погожее утро, и кто-то очень родной шел с ним тогда рядом…

— А мосток-то сломан! — внезапно вопль гнома вмешался в тишину леса и ощущение присутствия кого-то очень близкого и родного исчезло.

Впереди, за зарослями сухих камышей шумела река. Неширокая просека в камышах вела к мостику. Его обломки торчали из глинистого берега.

— Ну что за поганцы, эти кривичи!!! — кричал не в меру раздухарившийся Луцик. — Ну, живешь ты у моста, значит, в ответе за него!..

Подойдя к сломанным мосткам, Свей снял вопившего гнома с плечей, и вдохнул всей грудью свежий, речной воздух. "Эх, красота-то какая… " — подумал он и, зачерпнув холодной воды в ладонь, плеснул себе в лицо.

— Надо искать обход… — проговорил он, отмахиваясь от назойливых комаров, которых здесь было видимо-невидимо. — Сгинь, комар, мошка, — добавил он машинально и, сложив фигу, махнул ею в комаринную тучу.

И комары исчезли. И гном замолчал. Луцик, вытаращив глаза, смотрел на то место, где только что кружили надоедливые насекомые, и не услышал, как Свей повторил:

— А Луцик?

Тот уважительно посмотрел на лесовича и преданно спросил:

— Что, князь?

— Обход, говорю, надо искать… — повторил терпеливо Свей.

— А чего его искать?! Вон она тропа-то, по ней и пойдем, до Тупиков дойдем, там Гадюку перейдем, а оттуда малость назад придется вернуться, — затараторил Луцик, размахивая руками, — к вечеру и будем…

— Неужели только к вечеру? — протянул разочарованно Свей.

— А к вечеру, князюшко! — уважительно тараторил гном, взбираясь на плечи.

Но уже через минут пяток, когда уставший Свей споткнулся об корягу, выступавшую горбылем из земли, Луцик пробурчал, засыпая:

— Поле-е-егче, не дрова везешь!

3

Латинда сидел на ступенях крыльца своего дома. Сюда его обычно выносил на руках сосед, старый Нелишек. Трудолюбивый эльф с раннего утра выгонял своих тонкорунных козочек на луг. Пряжа Нелишков славилась на всю Визанию, да и не прожить в горах без теплой одежды. А и дел-то было всего ничего, козочек попасти, шерстку их шелковистую остричь, а дальше уж прялка, переходившая в роду Нелишка по отцовской линии от сына к сыну, сделает свое дело. Чудесный инструмент крутится, не останавливаясь день и ночь, постукивая глухо, только успевай шерсть подавай…

Вот и теперь, в солнечный прохладный денек, какие выпадают иногда в этих предгорьях в сезон зимних дождей, Латинда попросил доброго соседа вынести его на крыльцо.