Аллен Курцвейл - Шкатулка воспоминаний

• Название: Шкатулка воспоминаний
• Автор: Аллен Курцвейл
• Издательство: АСТ, ACT Москва, Транзиткнига
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-030132-4, 5-9713-0162-4, 5-9578-2072-5

Клод Пейдж. Одно из самых таинственных имен бурного XVIII века Загадочный авантюрист – или великий изобретатель?

Жизнь его была полна приключений и крутых поворотов – от нищеты и безвестности к богатству и славе, от покоя – к смертельной опасности…

По слухам, он обладал поистине сверхъестественной властью над механизмами и… женщинами.

Согласно легенде, одно из его изобретений сыграло поистине мистическую роль в судьбе Марии-Антуанетты…

В чем заключалась его тайна?

Современный исследователь снова и снова пытается отыскать ускользающую истину!

Разгадка скрыта в старинной шкатулке…

---

Что это был за список! Он помещался на восьми листах разлинованной писчей бумаги. Клод разделил предметы на те, что можно смастерить из различных остатков (соединения, рама, гортань), на те, что можно купить и слегка переделать (парик и ткань для костюма), и на те, что пришлось бы заказывать (фарфоровая голова и стеклянные глаза). Рядом с наименованиями последних двух групп стояла примерная стоимость.

Клод связался с зарубежными мастерами, чья помощь ему требовалась. Он, конечно, понимал, что работу придется отложить. Семья стеклодувов из Чехии и фарфоровая фабрика в Дрездене могли прислать стеклянные глаза и голову только через три месяца после того, как заказ будет оплачен. Голову предполагалось изготовить из не покрытого глазурью фарфора, дабы сэкономить деньги. Клод мог навести блеск и сам. И все же после того, как деньги на заказы были отправлены, изобретатель остался без единого су в кармане.

Вскоре пришла помощь – друзья постарались. Первым содействие оказал Пьеро. Он отдал половину выручки от пары проданных туканов. «Купи на них золота», – сказал венецианец. Вскоре помогла и Маргарита. Она предложила бесплатно кормить Агнес. Соседи появлялись в дверях чердака, каждый предлагая какую-нибудь полезную мелочь. И даже Этьеннетта, узнав о беде Клода, подарила ему единственную ценную вещь, которой владела, – чернильницу на серебряной подставке. Она ничего не попросила взамен, и это глубоко тронуло Клода. Ему было жаль, что присутствие этой девушки в его жизни так незначительно. Она, будто персонаж какого-то исторического романа, неожиданно появлялась то здесь, то там, не показывая истинной глубины своей души. Мадам В. обеспечила Клода бесплатной едой, что очень порадовало юношу в период такой жестокой экономии. Извозчик тщательно обследовал багаж и изымал все, что не соответствовало французским законам о перевозках. И даже домовладелица Клода, которая регулярно участвовала в королевской лотерее, и та вложила несколько звонких монет в «предприятие на чердаке», вернувшись однажды домой с крупным выигрышем. (Свою выигрышную комбинацию чисел она позаимствовала из списка нераспроданных овощей: шесть стручков фасоли, четыре репки, семь морковок и одна салатная головка.)

Плюмо оказался наиболее изобретательным собирателем средств. Он проводил экскурсии по чердаку Клода, когда того не было дома. «Почему мы не можем последовать примеру жителей дворца Фарнезе, ведь они взимают плату за осмотр их резиденции? В конце концов если этот дворец и славится причудливыми окнами, то разве есть там хоть одна коноплянка, поющая песни?»

Писатель также пополнил «казну», сочинив памфлет «Колокола Парижа», который был основан на некоторых ранних кампанологических наблюдениях Клода. Памфлет в ярких подробностях описывал парижские церкви и церковные колокола и поэтому продавался живенько. Через несколько месяцев все читающие жители города развлекались тем, что закрывали глаза и пытались различить в шуме столицы всевозможные звоны.

Увы, даже такси помощи было недостаточно, чтобы Клод мог начать работу. Аббат тщился подбить нескольких зазнавшихся состоятельных ценителей механического искусства на вложения, но его иссохшая подагрическая наружность не вызывала доверия. Неделю за неделей Оже посещал богатые особняки и просил помощи, и каждый раз ему вежливо отказывали. Часто ему запрещали войти даже слуги, обученные провожать непрошеных гостей. И пусть двери не хлопали за его спиной, все же закрывались они с удручающим равнодушием.

– Я по собственному горькому опыту научился не доверять таким предприятиям, – говорил один торговец кофейными зернами, отвечая отказом на предложение аббата. – И не я один. Видите ли, однажды появился парень, который говорил, что может изготовить ботинки, позволяющие перейти Сену. Все великие умы Парижа подписались на его изобретение, и я тоже внес свое имя в список. У парня имелись некоторые аргументы, придавшие правдоподобность его исследованиям. Тем не менее он не выполнил обещания. Я потерял нечто большее, чем деньги. Я потерял честь. И не собираюсь терять ее снова.

Аббат начал брать Клода с собой на встречи. Такая стратегия принесла некоторые плоды. Конечно, потенциальные вкладчики конфузились, выслушивая странные объяснения. Однако их привлекал вид красивого и жизнерадостного парня, которого вдохновил на изобретение вечно чихающий расстриженный монах. Дуэтом Клод и Оже устраивали настоящее представление, рассказывая о задуманном в несколько искаженных выражениях.

Такое искажение применялось в двух целях. Во-первых, оно позволяло зрительно уменьшить сложность теорий, непонятных большинству потенциальных клиентов. Как заметил аббат: «Мы покажем, будто они все понимают, хотя на самом деле они не понимают ничего. Это лучше, чем демонстрировать всю полноту их невежества». Во-вторых, обман применялся для того, чтобы сбить со следа возможных соглядатаев. Ведь по всему Парижу, особенно в квартале Марэ, шли слухи об их сопернике, специализирующемся на согласных звуках.

Через месяц таких собеседований Клод и аббат нашли поддержку у двух зажиточных аристократов. Первым был герцог Врилье. То, что он согласился помочь, никого не удивило. Аббат в свое время познакомил его с Пьером-Жозефом Лоренном, инженером, позднее сконструировавшим для герцога механическую руку. Второй была некая мадам де Кранкуа. Мадам славилась своей страстью к фарфору, этим отвратительным увлечением, популярным среди женщин ее класса. Показав гостям свой blanc de chine[110] зверинец, состоящий из привезенных с Востока дорогих безделушек, она объяснила, что фарфоровые кошечки и собачки не мяукают, не лают и не бьют домашнюю утварь, а потому держать их в доме гораздо приятнее, чем живых питомцев. После того как ей продемонстрировали все математические, оптические и философские исследования, которые чуть ли не булькали и не искрились, хотя были полностью подстроенными, мадам де Кранкуа согласилась частично оплатить расходы.

– Но только при условии, что голова будет сделана из лучшего дрезденского фарфора! – заявила она.

Сие условие Клод принял. Он и сам пришел к такому выводу незадолго до встречи.

Настоящий прорыв в деле произошел, когда аббат перечитывал классику жанра – книгу Биона о построении и использовании математических инструментов в переводе Эдмонда Стоуна. Одна строчка бросилась ему в глаза: «Нам понадобится высокий порог».

– Порок! Ну конечно! Порок! – заорал аббат, срифмовав последнее слово. Он зачитал предложение вслух для Клода. – Ты что, до сих пор не понял? Принеси мне мой свиток.

– Какой именно?

– Тот самый, что сделает нас богатыми! Неси «Часы любви»! – Аббат чихал и смеялся, пока просматривал заказы. – Завтра мы заработаем на наших старых партнерах! С этим свитком заказов мы заполучим все уши сильных мира сего! Не заспиртованные, конечно.

Разницу между вымогательством и законной компенсацией порой сложно разглядеть, как вскоре узнал Клод. Когда аббат стучал в дверь, однажды уже закрывшуюся перед ним, и намекал на некогда сделанный заказ, клиенты, которые раньше были слишком заняты, теперь проявляли всяческую доброту и уважение. Она боялись, что сплетни об их увлечениях попадут не в те руки. Как по волшебству у проекта появились еще несколько сторонников.

Когда граф Корбрейский заказывал «Даму с собачкой на качелях», он обратил особое внимание на bouledogue.[111] Дама его интересовала меньше, ведь только собак он любил по-настоящему. Это подтвердилось, когда Клод с аббатом спустились в просторные апартаменты графа. Псина с вытянутым туловищем кинулась им под ноги, в то время как другая, более застенчивая дворняга лаяла из-за двери.

Эротические часы были простым развлечением для графа, так же, как и вся его жизнь. Он отличался необыкновенной глупостью, а потому не мог серьезно заниматься тем, что его интересовало. Правда, ограниченность дворянина пряталась за богатством. Граф любил пустить пыль в глаза и постоянно беспокоился, что его склонность к весьма странным половым контактам – склонность, о которой уже знали все дражайшие друзья, не упускавшие возможности над этим посмеяться, – подпортит его репутацию. Он был приверженцем королевской власти, но лишь до тех пор, пока король позволял ему вести распущенный образ жизни. В свободное время от кормления морковкой своего любимого пса Геркулеса (такое меню придавало блеск его меху) граф развлекался с увеселительными приспособлениями, научным оборудованием и древними игральными картами. В его коллекции насчитывалось тридцать расписанных золотом и серебром колод!

Когда аббат и Клод прошествовали в кабинет дворянина, молодой красивый слуга объявил, что граф задержится. Аббат сначала осмотрел ртутный бассейн весом в сто пятьдесят фунтов (по его собственным оценкам), затем повернул ручку механического планетария, разместившегося на подставке. Клод по привычке мысленно перечислил все предметы в комнате: коллекция вогнутых и выпуклых зеркал, зажигательное стекло на подоконнике, четыре электрические машины, такие привычные взору философа инструменты, как микроскоп, барометр, гидрометр, гигроскоп (Клод предположил, что не такой точный, как еловая веточка его матери), полка с аэрометрами (один был похож на серебряный волан, другой – на китайскую ракетку, третий – на королевскую державу). Клод обрадовался, что они оставили свои поддельные приспособления дома.