МИТРИ КИБЕК (Дмитрий Афанасьевич Афанасьев) - Герои без вести не пропадают. Книга вторая

• Название: Герои без вести не пропадают. Книга вторая
• Автор: МИТРИ КИБЕК (Дмитрий Афанасьевич Афанасьев)
• Издательство: Чувашское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1985

Вторая книга известного романа чувашского писателя М. Кибека «Герои без вести не пропадают» рассказывает о ратных подвигах партизан в тылу врага в последние годы Великой Отечественной войны. В книге прослеживается дальнейшая судьба главных героев.

---

В то же время он понимал, что отказ от помощи в побеге мог расстроить планы Турханова, а этого он никогда не простил бы себе. Чтобы оттянуть время, он решил перевести разговор на другую тему. Кстати, тут он вспомнил о личных бумагах, обнаруженных им среди документов Турханова, и рассказал о них полковнику.

– Должно быть, это тезисы доклада или черновые наброски какого-то боевого донесения. Очевидно, мне следовало бы приобщить их к вашей истории болезни, но я решил сначала посоветоваться с вами, – сказал он, извлекая из своего внутреннего кармана аккуратно сложенные листки бумаги.

Турханов узнал в них тезисы своего последнего выступления на совместном митинге партизан и жителей Варшавы. Там подробно перечислялись успехи первого Интернационального отряда партизан. Если бы эти листки попались в руки Элизабет Штокман или других фашистов, Турханова давно зарыли бы в могилу.

– Здесь кроме вас знает кто-нибудь о них? – с тревогой спросил полковник.

– Нет, я никому не показывал, – ответил врач.

– Благодарю вас, – сказал Турханов, принимая свои тезисы из рук. профессора. Потом он подошел к раковине, сжег все листки, а пепел смыл водой. – Так будет лучше. Не правда ли?

Профессор не ответил, только улыбнулся, согласно кивнув головой…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мысли о побеге ни на минуту не покидали Турханова, и после напоминания Флеминга о возможной выписке его из госпиталя он вообще потерял покой. «Время не ждет. Надо готовиться. Надо подыскать людей, которые могли бы пригодиться мне при осуществлении моих планов».

К сожалению, круг людей, с которыми он общался, был слишком узок. Кроме Флеминга и Штокман, Турханов знал еще одного врача и двух медицинских сестер, заходивших к нему в палату во время дежурства. Возлагать на них особых надежд не приходилось, ибо никаких признаков сочувствия к себе со стороны этих людей пока не заметил. Элизабет тоже никогда сознательно не помогла бы ему выбраться из плена, но по своей глупости и самонадеянности могла совершить кучу ошибок, которыми можно было бы воспользоваться при побеге.

Наиболее надежным помощником мог бы стать только профессор Флеминг, но Турханову не хотелось подводить его, ибо в случае выяснения его роли в совершенном побеге фашисты несомненно жестоко с ним расправятся.

«Чтобы избавить профессора от возможных последствий побега, надо перетянуть его на нашу сторону», – решил полковник и приступил к делу. «Цель наступления – мозг главнокомандующего армией противника», – говорил один из великих полководцев, – думал Турханов. – Если убедить противника в невозможности выиграть войну, он не станет понапрасну проливать свою кровь. Убедим же и мы Флеминга в невозможности победы немцев, и ему ничего иного не останется, как перейти на нашу сторону».

Обстоятельства благоприятствовали замыслам Турханова. Вниманием Флеминга ему удалось овладеть. Раньше профессор избегал разговоров на политические темы, а теперь сам искал случая, чтобы обсудить с ним различные стороны происходящих событий. Началось это с исторического экскурса. Как-то заговорили они о временах Бисмарка.

– Он считал, что война с Россией для Германии была бы чрезвычайно опасной, а война на два фронта – гибельной, – заметил полковник. – Немцы пренебрегли этим мудрым советом и теперь расплачиваются за свое высокомерие.

– После захвата ряда европейских стран, после разгрома Франции они свою армию считали непобедимой и бездумно бросили ее на восток, – согласился с ним Флеминг.

– А Советская Армия развеяла миф о непобедимости вермахта. Думаю, теперь и в самой Германии мало кто надеется на благополучный исход затеянной ими кровавой войны.

– Да, чувство страха овладевает многими. Ни у кого нет уверенности в завтрашнем дне…

Флеминг был прав. Немцы давно потеряли бодрость -духа, а приближение зимы для солдат и офицеров вермахта всегда было грозным предупреждением о близкой катастрофе, так как никто из них еще не забыл поражения под Москвой в 1941 году. Теперь же бесперспективность войны стала очевидной для большинства немцев. Советские войска двигались на запад неудержимой лавиной. Пламя войны бушевало совсем рядом с их родным домом. Еще последнее усилие – и армии антигитлеровской коалиции ворвутся в пределы самой Германии. Гитлеровская верхушка и генералитет лихорадочно искали выхода из создавшегося положения. Пессимисты приравнивались к пораженцам, а маловеры – к трусам и паникерам. Тех и других по суду и без суда направляли в штрафные части, сажали в тюрьмы, а некоторых даже расстреливали на глазах у своих сослуживцев. Однако террор помогал мало. Число маловеров все увеличивалось и увеличивалось, участились случаи самострелов. Профессор Флеминг знал об этом.

Персонал госпиталя, в котором работал Флеминг, был укомплектован из австрийцев. С начала войны они безвыездно находились в Вене, но летом сорок четвертого года, когда для немцев разразилась белорусская катастрофа, их перебросили на восточный фронт. Тут началась у них кочевая жизнь. Побывали они в Минске, Бресте, а затем переехали в Варшаву. Австрийцы, привыкшие к мирной жизни, с трудом приобщались к походной жизни. Особенно тяжело они переносили разлуку с любимой родиной. Стоило им услышать по утрам позывные широковещательной радиостанции Вены, как тут же на глаза навертывались слезы. На чужбине -же им с утра до ночи приходилось слышать вместо ласкающих их утонченный слух мелодий Моцарта и Штрауса вой сирен, страшный рев артиллерийской канонады, оглушительные взрывы авиабомб, а в промежутках между этими страшными звуками душераздирающие стоны раненых. От такой жизни можно было сойти с ума. Только надежда на скорое возвращение на родину все еще поддерживала в них дух. А тут еще пошли слухи о предстоящем переводе госпиталя в Венгрию. Венгрия – не Польша, из Будапешта до родной Вены рукой подать. Все оживились, все начали тайком укладывать личные вещи, передавая из уст в уста «самые последние» и «самые точные» сведения о плане эвакуации, добытые ими якобы из «самых достоверных» источников.

План эвакуации госпиталя действительно существовал, он хранился в личном сейфе начальника. Какое разочарование охватило бы их, если бы они узнали о том, что этим планом предусматривалась передислокация госпиталя сначала в Познань, а потом дальше на запад, вплоть до Берлина. Такая возможность ничего хорошего не сулила австрийцам. Они оказались бы окончательно отрезанными от родины. Очутиться в самом конце войны в центре Германии – это все равно что оказаться вместе с пиратами на палубе их тонущего корабля. К тому же столица фашистского рейха подвергалась разрушительным бомбардировкам с воздуха. А кому охота погибать за чуждые интересы, да еще на чужой земле? Поэтому слухи о предстоящем переезде в Венгрию весь персонал госпиталя воспринял с радостью. Правда, были и скептики, которые сомневались в достоверности подобных слухов. В другое время они, возможно, оказались бы правыми, но в конце 1944 года, когда Советская Армия воевала уже на Балканах, гитлеровское командование вынуждено было перебрасывать войска в Венгрию и Югославию с тех участков восточного фронта, на которых происходили только бои местного значения. Варшавский участок фронта тогда считался второстепенным, откуда можно было временно снять некоторые воинские части и тыловые учреждения, чтобы бросить их на усиление юго-восточного направления. В их числе оказался и военный госпиталь 2445, в котором служил Флеминг.

Турханову эту новость.сообщил профессор во время ночного дежурства. Считая его преподавателем истории войн и военного искусства, Флеминг при встречах больше всего заводил с ним разговоры на исторические темы. И на этот раз они начали с истории.

– Третий рейх иногда сравнивают с Римской империей, – напомнил Турханов. – Конечно, отождествлять их не следует, но некоторые общие признаки можно найти.

– Например? – спросил профессор.

– Например, там и тут захват чужих территорий и господство одной нации над остальными были превращены в основные принципы. государственной политики. Древнему Риму за тысячу лет своего существования удалось поработить народы Европы, Малой Азии и Северной Африки. Чтобы подчеркнуть сходство своего государства с Римской империей, Гитлер назвал третий рейх тысячелетней империей. Но Древний Рим пал. Знаете, почему?

– Принято считать, что он не выдержал натиска варваров, немножко подумав, ответил Флеминг.

– Варвары, конечно, сыграли свою роль. Но это – не основное. Главная причина падения рабовладельческого Рима в несоответствии производительных сил со старыми производственными отношениями. Восстали рабы и колоны, поддержанные местным населением провинции, где возникли новые феодальные производственные отношения, более прогрессивные, чем рабовладельческие отношения. Наемные войска подняли оружие против императора, и один из вождей наемников – Одоакр в 476 году низложил последнего императора Западно-Римского государства. Так на смену рабовладельческому строю пришел феодальный строй.