Анатолий Чупринский - Бегущая под дождем

• Название: Бегущая под дождем
• Автор: Анатолий Чупринский
• Издательство: БПП
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009

Если Вы ещё не прочитали повесть «Рыжая из шоу бизнеса», то есть смысл начать с неё. Она — первая в увлекательной трилогии об эстрадной певице Мальвине и её старшей подруге Наталье. Спаянные судьбой они не могут существовать друг без друга, но жизнь от этого не становится легче.

История полюбившихся героинь продолжается в повести «Пингвин влюблённый».

---

Все кончается в этой жизни. Даже безумные порывы внезапной страсти.

Чуприн лежал на спине и согнутой в локте рукой закрывал лицо. Он ощущал себя полнейшим ничтожеством.

«Подлая тварь! Ведь ты догадывался, подозревал, что она еще девочка! Совсем ребенок! Подлая эгоистическая тварь!».

В комнате было совсем темно. Только по потолку в отблесках света из окон соседнего дома напротив едва заметно шевелились причудливые тени от ветвей деревьев.

— Я люблю тебя! С первого взгляда! А ты?

Леонид Чуприн молчал.

— Я так счастлива…

А под утро случилось самое невероятное, удивительное…

Надя, сидя на скамейке во дворе районной поликлиникой, рассеянно улыбнулась и продолжала перебирать в памяти все подробности той ночи.

Она вспомнила, как внезапно среди ночи проснулась и сильно испугалась. Во-первых, не сразу сообразила, где находится. Во-вторых, на тахте она лежала в полном одиночестве. Чуприна рядом не было и в помине.

И только когда услышала скрип стула и его глухое покашливание за столом, почему-то сразу успокоилась. Осторожно приподнялась на локте и, подперев голову кулачком, с изумлением и восторгом смотрела на него сонными, широко распахнутыми глазами.

Чуприн сидел за столом и как одержимый стенографист наносил на лист бумаги строку за строкой. Иногда бормотал что-то про себя и злорадно усмехался. Он явно ничего не видел. И ничего не слышал. Он был где-то в другом измерении.

Потом Надя опять уснула. А когда проснулась, было уже ясное солнечное утро. И она подумала, что все насчет ночного бдения Чуприна на столом ей просто приснилось.

Теперь, сидя на скамейке во дворе районной поликлиники, Надя ясно осознала. Ей ничего не снилось ту ночь. Все это было наяву. Наявее не бывает.

— Я запрещаю!!!

Надя никогда еще не видела ЛорВасю Гонзалес такой взволнованной и агрессивной.

— Ты меня слышишь!? Запрещаю покидать территорию нашего дома!

Гонзалес никогда не произносила вслух слово «детдом». Исключительно, наш дом. В редких официальных случаях, «Журавлик».

Надя сидела на стуле в кабинете директрис закинув ногу на ногу, и весело улыбалась. Гонзалес по инерции произносила какие-то гневные и, наверняка, справедливые слова, но внутри нее просто пульсировало огромное изумление перед этой девчонкой. Надя, рыжая Надя, ее любимица и лучшая воспитанница, самая примерная и дисциплинированная, прошлявшись неизвестно где, как мартовская кошка, несколько суток, теперь сидела перед ее столом и весело, беззаботно улыбалась.

Ни тени смущения, испуга, раскаяния или чего-либо подобного.

— Сядь прилично! В такой позе сидят только… — продолжила Лариса Васильевна и неожиданно, запнулась. Будто споткнулась, увидев насмешливые глаза Нади.

— Только кто, Лариса Васильевна? — скромно поинтересовалась она.

— Сама знаешь!

— А-а… эти. Которые торгуют своим телом, — понимающе кивнула Надя.

— Прекрати-и!!! — рявкнула директриса Гонзалес.

— Что? — невинно спросила ее лучшая воспитанница.

— Разговаривать со мной подобным тоном! Кажется, я не давала тебе права…

— Что вы, что вы, Лариса Васильевна! Как вы могли даже подумать! У меня и в мыслях ничего такого не было! — затараторила Надя.

— Чем ты занималась в Москве? Где ночевала?

— У Наташи, где еще! — искренне удивилась Надя. — А вы что подумали? Господи, Лариса Васильевна! Миленькая! Вы подумали, что я пошла по кривой дорожке!? Свернула с пути истинного Бог знает куда!? Подалась в путаны, на панель или еще чего похуже? Как вы могли обо мне такое подумать. Даже обидно.

Надя резко отвернулась, но ненадолго. На мгновение, не больше.

— Можете позвонить Наташе, она все подтвердит. — с еще большим пылом продолжила она. — Просто решили мне чуть подправить зубы и все такое. Сходили пару раз на выставки, в книжные магазины. Вы знаете такого писателя, Леонида Чуприна?

Изумленная Лариса Васильевна отрицательно качнула головой. Она, нахмурившись, всматривалась в искрящееся радостью лицо Нади.

«С девочкой что-то случилось. Надо непременно выяснить, потом будет поздно!» — судорожно вертелась в голове тревожная мысль.

— Замечательный писатель! — продолжала Надя. — В следующий раз привезу вам его книги. Вам обязательно надо почитать.

— Следующего раза не будет! — отрезала Гонзалес. — С этого дня ты из нашего дома ни ногой! Я запрещаю!

— Как скажите, Лариса Васильевна! Как скажите, так и будет! — с готовностью согласилась ее лучшая воспитанница рыжая Надя Соломатина.

— Я тебе больше не доверяю! Все! — отрезала ЛорВася.

— Лариса Васильевна! — удивленно воскликнула Надя. И даже руки к груди прижала, как заправская оперная певица.

— Наташке вы доверяете? Она меня, как щенка на поводке по Москве водит. Выставки, театры, концертные залы… Шаг вправо, шаг влево — расстрел на месте. Будто вы ее не знаете.

«Все врет!» — думала Лариса Васильевна. «И как убедительно!».

— Лариса Васильевна! Миленькая! — продолжала Надя, глядя на директрису наивными и слегка удивленными глазами.

— Вы ни о чем таком… и думать забудьте. Этот писатель он… совсем старый. Ему лет тридцать, если не больше.

— С чего ты взяла, что меня не интересует какой-то там писатель?

— По глазам вижу, — пожала плечами Надя. — Только напрасно переживаете. Я ведь давно уже не маленькая. Не какая-то… дурочка из переулочка.

Лариса Васильевна Гонзалес недовольно поморщилась.

— Не буду, не буду, не буду…. Извините, Лариса Васильевна! Я вас так люблю!

— Хорошо. Я позвоню Кочетковой, все выясню. Можешь идти.

Надя вскочила со стула, подбежала к директрисе, порывисто обняла ее и чмокнула в щеку. Прежде чем та успела среагировать и возмутиться. Хотя бы для приличия. Надя подбежала к двери и, уже распахнув ее, послала Гонзалес воздушный поцелуй. Чмокнула себя в ладошку, потом выставила ее перед собой и дунула в сторону директрисы. На манер западных кинозвезд. И исчезла за дверью.

«Кажется, я ее упустила!» — думала Лариса Васильевна Гонзалес. «Увы! Никакой воспитательницы из нее не выйдет. Совершенно очевидно. Оставлять „Журавлик“ не на кого. Помощниц нет и уже не будет. Мое дело умрет вместе со мной. А я так на нее надеялась. Дура старая. Ученики, ученицы, воспитанницы! Ты вкладываешь в каждую из них всю себя, всю душу, помыслы, и все свои несостоявшиеся мечты. И все как в песок. Первый в кого они бросают камень, это ты, их наставница, воспитатель, учитель! Только сейчас до конца понимаю свою мать. Она всегда твердила, надейся только на себя. Помощников в нашем деле нет и быть не может».

За окном кабинета по-прежнему, как и всегда, чирикали воробьи. За шоссе на поле как и обычно тарахтел трактор. Из коридора первого этажа доносились веселые голоса младших воспитанников.

6

… Исполнительные и пунктуальные помощницы врача Нахта были все сплошь финикийками. Чистенькие и аккуратные, как новенькие игрушки в одинаковых зеленых платочках, закрывавших почти все лицо, они бесшумно возникали и исчезали, как привидения. И понимали врача Нахта с полуслова.

Старик Нахт и сам был финикийцем. Кто же еще, кроме финикийца, мог быть врачом в Египте. У него были настолько густые, седые, нависающие над глазами брови, что и самих-то глаз почти не было видно. Неф всегда почему-то хотелось слегка, аккуратно так, раздвинуть их пальчиком. Чтоб ему самому было лучше видно. И еще одно. Хоть один разочек подергать за бороду.

Ходили слухи, Нахту более двухсот лет и он может абсолютно все. Даже отрастить воину новую ногу, если тот потеряет свою в сражении. Недавно он одному жрецу новый глаз вставил. Видел им жрец или нет, неизвестно, но глаз выглядел как настоящий.

Когда Неф впервые переступила порог его дома, (дом был одновременно и больницей), ее поразило количество кувшинчиков, баночек, шкатулок, стоявших длинными рядами на полках и на столах. Неф ходила между столами, приоткрывала крышечки.

А это для чего? А это зачем? А что будет, если это смешать с этим? А можно попробовать на язык? А ты сам пробовал? Откуда знаешь, если сам не пробовал?

Теперь же… Неф решительно прошла к главному столу, поставила на него свой бюст и одним движением сняла тряпку.

Старика Нахта трудно было удивить. Он и не удивился. Посмотрел на бюст. Потом на Неф. Потом опять на бюст.

— Вот! — сказала Неф. И облизнула губы.

Со стола на Нахта смотрела молодая женщина, редкостной красоты, чем-то отдаленно напоминающая саму Неф.

Нахт долго смотрел на очаровательное лицо, с нежным овалом, с прекрасно очерченным небольшим ртом, прямым носом, чудесными миндалевидными глазами, слегка прикрытыми широкими тяжелыми веками… и ему стало грустно. Красота всегда навевает грусть.