В. Наумов - Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.

• Название: Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.
• Автор: В. Наумов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1999
• ISBN: ISBN 5-89511-006-1

После смерти Сталина резко обострилась борьба за власть в высшем руководстве. Его ближайшие соратники объявили о «нерушимом единстве», но все они боялись друг друга и тщательно следили за всеми действиями каждого из «небожителей». Наиболее активным оказался Берия. Он первым начал критику ошибок и извращений, допущенных в сталинское время, внес ряд предложений по их исправлению. Эта активность опиралась на то, что Берия возглавлял карательные органы, а потому слишком много знал о других претендентах на власть. Старым друзьям и товарищам Берии по руководству, напуганным до смерти его действиями, ничего не оставалось, как убрать Берию с политической арены, что и было сделано на июльском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС. Берия, согласно практике фальсификаций того времени, был обвинен в надуманных преступлениях, но о его действительных злодеяниях — организации массовых репрессий — не было сказано ни слова.

---

Возьмем вопрос отношения Берия к рабочему классу. Я должен сказать, что он вообще с большим пренебрежением относился к профсоюзам. Все товарищи помнят, как он говорил о профсоюзах, что они ничего не стоят, что это бездельники. А мы знаем, какое значение партия придавала и придает этому большому объединению рабочего класса.

Великое ленинское определение, что профсоюзы — школа коммунизма, остается в силе и до сих пор. Не случайно Берия все время старался оттереть тов. Шверника от работы. Он, например, возражал, чтобы его приглашали на заседания Президиума ЦК. Берия упорно отодвигал на задний план жилищное строительство для рабочих, даже когда получилась большая возможность в связи с ликвидацией и законсервированием ряда крупных строек. Между прочим, должен отметить, что и эти вопросы Берия подносил демонстративно, не по-деловому. Он торопился сразу же после смерти Сталина все эти вопросы поднять.

Голос. Правильно.

Каганович. И показать: вот, дескать, «мой» новый курс. Это преподносилось как ревизия Сталина. Каждый из нас убежден, что Сталин сам бы поправил ошибки, как всегда, когда он их обнаруживал, особенно, когда возможности и здоровье ему позволяли. И мы не догматики, мы поправки можем и будем вносить. Мы уже приняли ряд решений. Однако Берия это подносил под особым соусом, со своими особыми целями. Так вот, освобождаемые капиталовложения партия несомненно направит на улучшение сельского хозяйства. И необходимо часть этих освободившихся денег направить на жилье, дать больше жилья рабочим.

Голоса. Правильно.

Каганович. Для Берия этого вопроса не было. Ничего, говорит, потерпят, нечего с этим торопиться. Не говоря уже о том, что этот человек рабочих не знал, на заводах не был, перед рабочими не выступал, он пренебрежительно относился ко всем этим вопросам.

А между тем вопрос жилья — сейчас самый острый вопрос по всей стране. Вот, например, я был на Урале. Там замечательные заводы, могут дать новые резервы мощностей, а рабочих набирать нельзя, потому что часть имеющихся не имеет жилья, а некоторые живут еще в полуземлянках. На Уралвагонзаводе, на Березниковском химическом комбинате, например. которые были построены 20 лет тому назад, и у них много старых бараков, которые были построены 20 лет тому назад. Новые заводы строят дома, а там бараки разваливаются, и сейчас заводы, построенные в 1-й пятилетке, с жильем в худшем положении, чем новые. Нет более острого вопроса, чем жилье. Конечно, продовольственный также острый: мяса мало, колбасы не хватает, но жилье особенно остро. Это касается и металлургических заводов, заводов строительных материалов, водного и железнодорожного транспорта и других отраслей. Отношение Берия к рабочему классу было наплевательским, провокаторским, оно было направлено на то. чтобы вызвать недовольство рабочего класса против нас, против партии.

Голоса. Правильно.

Каганович. Он вел провокационную работу торможения нашего коммунистического строительства, он вел дело к буржуазному перерождению нашего строя. Я не буду говорить здесь о сельском хозяйстве, здесь уже подробно говорили товарищи. Ведь это факт, что еще и до смерти товарища Сталина, и после смерти товарища Сталина он тормозил принятие ряда решений по сельскому хозяйству, особенно по животноводству.

Надо сказать, что он мало знал сельское хозяйство. Виноградарство знал, а что касается животноводства, картофеля и овощеводства, зернового хозяйства, он мало что знал, зато с большим апломбом выступал по вопросам сельского хозяйства. Сначала мы думали, что он путает потому, что не знает, а потом оказалось, что он не просто не знает, а сознательно тормозит.

Встал вопрос относительно картофеля. Товарищ Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР» учит нас, что экономические авантюристы (как будто бы для него написано) не знают и не признают объективных законов экономики, они считают, что сами могут писать законы. Ему доказывают товарищ Хрущев, товарищ Маленков, товарищи Микоян. Молотов. Каганович. Ворошилов и другие, что нужно повысить заготовительные цены на картофель, нельзя держать заготовительную цену на картофель 4 копейки за килограмм. Для колхозника эта цена слишком низкая, в то время когда мы продаем ее дороже. Никакая экономика, никакие объективные законы расчетов экономики не позволяют этого делать. А он. напяливая на себя тогу «правоверного», затормозил этот вопрос, чтобы окончательно оставить страну без картофеля. Для авантюриста ничего не стоит: нет и нет, для него существует только метод нажима. Когда нужно, партия умеет и нажимать. Мы в свое время нажимали, когда нужно было: во время гражданской войны, во время Отечественной войны. Однако это не есть главный метод нашего хозяйства. Главный метод нашего хозяйства — это экономическое понимание сути дела — экономической заинтересованности.

Сейчас, я думаю, дела пойдут лучше. У нас в сельском хозяйстве много недостатков, но колхозный строй у нас — здоровый строй, он таит в себе огромные резервы, огромные возможности.

Например, на Урале сельское хозяйство в трудном положении, области там промышленные, например, в Свердловской области 11 % населения, занимающегося сельским хозяйством. В Челябинской области то же самое — 88 % промышленного населения. Конечно, самое здоровое население из колхозов уходит, остаются женщины, старики, дети, работать некому. Надо оснащать высокой механизацией и составлять баланс рабочей силы, чтобы сельское хозяйство не подрывалось, чтобы на Урал не завозить все сельскохозяйственные продукты, чтобы Урал сам себя прокармливал в первую очередь овощами, молочными продуктами. Это крупная сельскохозяйственная проблема. Теперь, когда мы покончили с тормозившим наше движение провокатором Берия, партия и правительство, безусловно, дела сельского хозяйства и другие быстро исправят.

Главное, что наша партия и ее ЦК показали свою силу и великую жизнеспособность.

Мы с вами знаем из истории, что всегда любой вражеский акт выступления против государства, против социализма прежде всего направлялся против партии. Почему? Потому что партия стоит как утес, это становой хребет государства, это руководитель рабочего класса; партия — это крепость рабочего класса, и, не разорив партию, никто ничего сделать не может. Вот почему оппозиционеры и периода предыдущего, еще до троцкистов, и так называемая «Рабочая оппозиция» и другие — троцкисты, зиновьевцы, правые, бухаринцы и так далее, — все они атаковали партию. Время сейчас не то, конечно, период не тот, но помнить это необходимо всегда.

Товарищ Сталин еще в 1937 году, останавливаясь на недостатках партийной работы и уроках вредительства, говорил, что троцкисты, правые, которые были 7–8 лет тому назад политическим течением, перестали быть политическим течением. Они выродились в бандитов, тем более это можно применить к Берия — этому выродку из выродков, который за собой абсолютно никого не имеет, но атаковал партию исподтишка, рассчитывая на свои силы в аппарате МВД. Как известно, к нашему удовлетворению, эти его расчеты не оправдались.

Однако в его расчетах это был его главный инструмент. Не случайно он захотел пойти не в ЦК, а выдвигал себя в МВД. Казалось бы, почему не в ЦК, а в ЧК? Потому что это инструмент острый и удобный для устройства разных провокаций и, как рассчитывал Берия, для захвата власти, а на первых порах для противопоставления партии.

Его расчеты основывались на том, что этот аппарат МВД — инструмент частично порченый, о чем говорили товарищ Маленков, товарищ Хрущев, товарищ Молотов и другие. Он частично испорчен тем, что в течение ряда лет загаживался не только плохими людьми — Ягода, Ежов, Абакумов, — но загаживался методом. Постепенно создавалась традиция, создавался обычай, создавались нравы бесконтрольности МВД и отрыва от партии. Старые секретари помнят, когда МВД, а ранее МГБ слушали на заседаниях бюро, слушали доклады, разбирали отдельные конкретные вопросы, а в последний период, когда я поехал, например, на Украину в 1947 году, я уже увидел, что МГБ уже считало себя независимым: хочет — информирует, хочет — не информирует, арестовывает, не докладывает.

Все факты, которые излагались, это не просто разрозненные факты, нет, это система противопоставления МВД партии. Обратите внимание — товарищ Хрущев, аппарат ЦК вызывают заместителя министра внутренних дел Кобулова и хотят разобрать вопрос, какие идут персональные перемены кадров. Казалось, что худого, наоборот, хорошо, ЦК хочет помочь, а он, Берия, звонит товарищу Хрущеву со злобой: «На каком основании начальник отдела вызывает Кобулова — моего заместителя?» Товарищ Хрущев отвечает, что так давно заведено у нас в ЦК. «Нет, я не позволю этого», — заявляет Берия.

Я помню, в 1924 году, когда я был секретарем ЦК и заведующим Орграспредом ЦК, на заседании Оргбюро рассматривался вопрос о номенклатуре работников, которых нужно было утверждать в ЦК. Покойный товарищ Дзержинский, большой идейности и принципиальности, честнейший выдающийся деятель партии и государства, высказал некоторые сомнения, как это выйдет, он нарком, кандидат в члены Политбюро, и получится вроде недоверия на назначение им людей, что аппарат Орграспреда будет проверять его людей, будет говорить, годны они или не годны. Товарищ Молотов должен помнить это. Тогда товарищ Сталин выступил и сказал: «Нет, Феликс, речь идет о системе партийного контроля, о системе партийного руководства. Нужно обязательно, чтобы партия назначала руководящих людей. Тебе трудно самому как наркому, и ты должен быть благодарен ЦК за это». И товарищ Дзержинский тут же заявил, что он снимает свои сомнения и согласен с проектом постановления.