Франсиско Мероньо - И снова в бой

• Название: И снова в бой
• Автор: Франсиско Мероньо
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1977

В книге испанского летчика Франсиско Мероньо, сражавшегося против франкистов в 1937–1939 годах и против немецко-фашистских захватчиков на фронтах Великой Отечественной войны, рассказывается об участии испанских летчиков в боях за Москву, Сталинград, на Курской дуге, а также об их борьбе в партизанских отрядах.

Автор показывает и послевоенную мирную жизнь испанских летчиков в Советской стране, их самоотверженный труд на фабриках и заводах.

---

— Ты что плачешь? — спрашивает меня Паскуаль.

— Это слезы радости! Парад на Красной площади, и мы в Москве!

Ноябрьский холод дает о себе знать. Термометр на вокзале показывает 20 градусов ниже нуля.

— Что будем теперь делать? — спрашиваем капитана Капустина, выгрузившись из вагона.

— Подождите немного. Пойду позвоню по телефону. Ждем его на перроне. Холодно. Поднимаем воротники. Возвращается комиссар.

— Едем в Быково!

— Где это?

— Недалеко, километров тридцать. Поедем электричкой.

В Быково нас приписывают к 1-й авиабригаде Народного комиссариата обороны.

Капитан Капустин, прощаясь с нами, говорит:

— С этого аэродрома будете защищать Москву на самолетах «миг».

— Что случилось? Почему мы не будем выполнять задачу, к которой готовились?

— Положение изменилось. Враг у ворот Москвы. Задание с немецкими самолетами требует особых условий. Потерпите.

В 1-й авиабригаде нас распределяют по двум эскадрильям: Антонио Ариас, Висенте Бельтран и Гарсия Кано попали в первую эскадрилью; Хосе Паскуаль, Хуан Ларио и я — во вторую. Остальная часть нашей группы под командованием Ладислао Дуарте получила в свое распоряжение самолет И-15 («чато») «курносый», как называли мы его в Испании. Самолет был выделен для патрульных полетов. Под командованием Л. Дуарте — летчики Франсиско Бенито, Альфредо Фернандес Вильялон, Доминго Бонилья, Фернандо Бланко, два штурмана — Хосе Макайя и Рамон Моретонес, механик Хесус Ривас Консехо и радиоспециалист Анхел Гусман.

На следующий день начались полеты. Мне повезло больше, чем другим: я получил истребитель Як-7, поврежденный при посадке, а после ремонта переданный мне. Остальные сели на самолеты «миг». Это были настоящие летающие крепости, вооруженные четырьмя пулеметами и восемью реактивными снарядами. Вот бы нам такие самолеты в Испании!

Дальность полетов у нас весьма ограничена: Центральный институт аэрогидродинамики (ЦАРИ), Кашира, Серпухов, Наро-Фоминск, Быково. Другие пилоты завидуют мне, так как «як» легко набирает высоту, хорошо маневрирует и обладает большей скоростью, чем «миг». Зато у «яка» меньше вооружения: два 12-миллиметровых пулемета и 20-миллиметровая пушка.

Вот первый боевой полет на высоте две тысячи метров. Я лечу в составе звена. Под нами Ока. Один берег наш, другой захватили немцы. Стелется дым от пожарищ. Внимательно осматриваем небо и замечаем эскадрилью Ю-88, которая только что сбросила свой бомбовый груз возле моста через Оку. Капитан Сурков до отказа нажимает рычаг газа, включает форсаж. «Миг» выбрасывает длинный черный хвост дыма и хорошо набирает высоту. Сержант Красивчиков на другом «миге» и я на своем «яке» повторяем боевой разворот командира.

Расстояние между нашими истребителями и «юнкерсами» сокращается. Вдруг самолет сержанта вздрагивает, и два длинных огненных вихря оставляют за собой черный след дыма. Впервые наблюдаю атаку реактивными снарядами. Хочется увидеть результат их действия. Два черных шара от взрывов снарядов повисают в воздухе. Враг увеличивает скорость, и мы теряем его в густой облачности. Слишком рано были выпущены снаряды! Неудачный расчет дистанции!

Возвращаемся в Быково. Над аэродромом белая пелена. Видимости никакой. Наружная температура — 30 градусов ниже нуля. Открываю фонарь кабины, выпускаю шасси и ориентируюсь по дыму фабрики, которая находится вблизи аэродрома. «На ощупь» веду свой «як» на посадку, скорость 200 км/час. Чтобы убедиться в правильности ориентировки, дважды высовываюсь из кабины.

Все идет хорошо. Вот и заснеженное поле, которое легко можно «перепутать» с небом. Когда машина остановилась, слышу встревоженный голос механика Сергея Ивановича:

— Скорее вылезай из кабины!

— Что случилось? Самолет горит?

— Лицо, ты обморозил лицо!

— Лицо? Ты шутишь! Я ничего не чувствую!

— Бельтран! Разотри ему лицо снегом!

Снимаю очки и шлем. Бельтран берет пригоршню снега и начинает тереть мне щеки. Я ничего не чувствую и ничего пока не понимаю.

Нас ждут на командном пункте, чтобы разобрать полет.

— У вас была возможность подойти к врагу ближе, — говорит капитан Сурков, — а открывать огонь или нет — это зависит от командира. Сегодняшний случай показал, что нам нужно патрулировать на большой высоте. Определить расстояние в воздухе — дело не простое, особенно когда единственный ориентир — самолеты врага, а в воздухе они всегда кажутся больше, чем на самом деле.

Сержант слушает замечания в свой адрес, опустив голову. Мое лицо начинает отходить, и теперь я чувствую; как оно быстро опухает. Взглянул в зеркало в простенке и не узнал сам себя…

После поражения врага под Москвой фашистские самолеты на нашем участке не появляются. Однако нервное напряжение первых месяцев войны еще сказывается. По ночам меня мучат кошмары. Вот вижу во сне, что фашисты сбросили десант в расположение нашего аэродрома. Немцы просочились через поселок, заполнили двор нашего дома и поднимаются по лестнице к комнате, где мы спим…

Просыпаюсь и обнаруживаю, что сижу на кровати с пистолетом в руке и вот-вот начну стрелять. При этом, оказывается, кричу: «Фашисты! Стреляйте!..»

— Где? — спрашивает Бланко, спавший на соседней койке.

Из угла, где спят Ариас и Дуарте, слышатся крепкие словечки и нелестные замечания в мой адрес. Я прихожу в себя…

* * *

Обстановка окончательно прояснилась. От Быкова война уходит все дальше. Живем почти мирной жизнью, и это нас совсем не устраивает.

— Так больше продолжаться не может, — заявил однажды Паскуаль. — На фронт, только на фронт!

— Надо идти к полковнику!

Однако проходит день за днем, а мы никак не можем договориться, кому идти к полковнику. От одного его грозного вида пропадает желание обращаться к нему с нашими просьбами. Дело в том, что полковник почти двухметрового роста, а плечи у него шире, чем у наших двух товарищей, вместе взятых. На голове — копна огненных волос, а глаза так и мечут молнии, когда он чем-то недоволен.

Мы, видно, долго бы еще искали подходящую кандидатуру для разговора с полковником, если бы не случай, произошедший во время одного из обычных полетов. Зима уже кончилась, снег растаял, и мы уже давно не встречали в воздухе врага. Поле аэродрома покрылось зеленой травой.

На этот раз в воздухе находились капитан Сурков и Бельтран. Возвращаясь, они пронеслись над аэродромом на бреющем полете. Первым пошел на посадку капитан Сурков.

— Как хорошо его слушается «миг»! Тебе нравится? — спрашивает Ариас.

— Это капитан Сурков отлично управляет самолетом! — отвечаю.

И действительно, самолет плавно приземлялся на «три точки» у самого знака «Т».

— Превосходно! Ничего не скажешь! Вот как надо приземляться! — восклицает Ларио, которому почему-то нравится предвосхищать события.

Однако в момент, когда самолет плавно и легко касается зеленого поля аэродрома, из-под его плоскостей в направлении штабных помещений вылетают два реактивных снаряда и взрываются на середине поля. А самолет от внезапного пуска ракет переворачивается вниз кабиной и в таком виде вспахивает летное поле. Летчик забыл поставить на предохранитель гашетку реактивных снарядов. В авиации небольшие погрешности чреваты грозными последствиями…

Из-под самолета извлекают бездыханное тело капитана Суркова. На его похоронах мы, испанцы, пролили немало слез, оплакивая своего боевого товарища. И теперь мы не могли откладывать разговор с полковником. Выбор пал на Хосе Паскуаля, Антонио Кано и меня…

— Садитесь! — сказал нам полковник, указав на стулья, стоявшие вдоль стен его кабинета, — Что вас привело ко мне?

— Хотели бы действовать, товарищ полковник…

— Как действовать?! Вам не нравится летать здесь?

— Хотелось бы на фронт — воевать по-настоящему.

— Скоро придется, — говорит полковник, поднимается из-за стола и начинает ходить по комнате. Мы тоже вскакиваем со своих мест.

— Сидите! Это у меня такая привычка… Где бы вы хотели воевать?

— Куда направят. Здесь мы ничего не делаем. Поднимаемся с полным боекомплектом и садимся с полным боекомплектом. Хотелось бы в воздухе встречаться с врагом и использовать боеприпасы против него, а не так, как это случилось с капитаном Сурковым.

И хотя мы не совсем хорошо изъясняемся по-русски, полковник нас понимает.

— Хорошо, хорошо. Я знаю, что вас готовили к выполнению заданий в тылу врага, но каких именно — мне никто не говорил. Я сообщу о вашем желании командованию.

Из кабинета полковника мы вышли довольные. — Надо бы зайти к нему раньше, — сказал Кано. — Не так страшен черт, как его малюют!

— Думали, он нас «съест», а как хорошо принял!..

Проходит несколько дней. Ожидание всегда тягостно. Больше мы не летаем. Мой «як» переходит к командиру эскадрильи, а мы ждем приказа. Наконец он приходит.