Франсиско Мероньо - И снова в бой

• Название: И снова в бой
• Автор: Франсиско Мероньо
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1977

В книге испанского летчика Франсиско Мероньо, сражавшегося против франкистов в 1937–1939 годах и против немецко-фашистских захватчиков на фронтах Великой Отечественной войны, рассказывается об участии испанских летчиков в боях за Москву, Сталинград, на Курской дуге, а также об их борьбе в партизанских отрядах.

Автор показывает и послевоенную мирную жизнь испанских летчиков в Советской стране, их самоотверженный труд на фабриках и заводах.

---

Загорелась соломенная крыша. Трое оставшихся в живых, воспользовавшись дымом, спрыгнули на землю. Это были Вильялон, Бадия и светловолосый голубоглазый белорус. Когда партизанам осталось добежать до леса всего несколько метров, немцы заметили их.

— Скорее в лес!.. Лес — наше спасение! — шептал на бегу Вильялон, но немецкая пуля пробила ему грудь. Белорус не дал ему упасть. Он обнял его и осторожно опустил на землю. В это мгновение пулеметная очередь прошила их обоих. Вильялон успел только сказать:

— Не оставляйте меня здесь… Не оставляйте одного!

Раздумывать было некогда. Бадия на мгновение остановился и сделал два шага вперед. Белорус был мертв, его голубые глаза не мигая смотрели в небо. В предсмертной судороге корчился Вильялон. Жизнь покидала его.

Бадия, отстреливаясь, опять повернул к лесу. У него кончились патроны. Стало совсем темно. В нескольких шагах от дороги он увидел большую глубокую канаву, наполненную водой. Единственное спасение от собак!

Хосе Бадия, цепляясь за кусты, забрался в канаву, в самое темное место. Через несколько минут послышался лай собак. Все ближе и ближе. Немцы почти все уже проскочили мимо, но одна из собак резко повернула в сторону и, натянув поводок, рванулась к канаве. Немцы окружили канаву и завопили:

— Выходи, Иван!

— Руки вверх!

— Не дождетесь! — крикнул Хосе, вылезая из канавы. Весь в грязи, черный, страшный, только глаза горят ненавистью к врагу. Крепко сжимая в руках партизанский нож, острый, как бритва, Бадия твердым шагом направился прямо на немца с автоматом. Прозвучала сухая автоматная очередь. Птицы, устроившиеся на ночлег на деревьях, подняли отчаянный шум. Гомон птиц вместе с эхом выстрелов далеко разнеслись вокруг. Хосе Бадия поднял руку с ножом и рухнул на землю.

* * *

О судьбе этой группы мы узнали значительно позже от случайно оставшегося в живых радиста Коли. Тяжело раненный в начале боя, он отполз в высокую болотную траву и стал свидетелем гибели своих товарищей. Колю подобрали партизаны. Через несколько дней у заброшенной деревни нашли трупы и пяти бойцов-десантников. Об их последних минутах рассказала партизанам чудом уцелевшая старушка.

Прошло пятнадцать дней. К переброске готовилась новая группа. Полковник Медведев, комиссар Стехов, полковник Лукин и другие командиры с сожалением констатировали, что, видимо, ждать известий от группы Творогова больше не следует.

Москва в то время жила нормальной жизнью. Москвичи твердо верили в разгром врага и приближали день победы своим ударным трудом.

В новую группу тоже вошли испанские летчики Антонио Бланко, Антонио Бланч и Хесус Ривас, а также испанцы других военных специальностей.

Май 1942 года. Самолет Ли-2 готов к отлету. Легкий ветерок от работающих моторов гуляет по летному полю аэродрома имени Чкалова. Полковник Медведев со списком в руке делает перекличку:

— Феликс Перес!

— Есть!

— Хосе Ортуньо!

— Есть!

Те, которых вызывают, один за другим занимают места в самолете. Рядом садятся Антонио Бланко и доктор Цесарский, испанец Меса и русский Кузнецов, Картабон и комиссар Стехов, Бланко и радистка — испанка Африка Бланч, санитарка Шаталова, Корчинский, Ривас, Чернова, Струтинский, Грос, Валя Довгер. Последним поднимается в кабину полковник Медведев. Техник закрывает дверь и уходит к пилотам, а самолет словно замирает в начале взлетной полосы, готовясь взять разбег.

Инерцией при взлете тесно прижимает десантников друг к другу.

Чернова вопросительно и с возмущением смотрит на Хесуса Риваса. Тот извиняющимся тоном говорит:

— Извини, но это сила инерции так подтянула меня в твою сторону!

Грос, услышав это, громко смеется:

— И кто тебе поверит? Тоже мне, нечаянно!

Все с улыбками смотрят в их сторону. Лида и Хесус краснеют. Ривас по возрасту годится девушке в отцы, но от шутки краснеет, как юнец. Опустив глаза, он начинает рассматривать кончики своих пальцев.

Все с облегчением вздыхают, когда самолет, набрав высоту, переходит в горизонтальный полет. Десантники расслабляются, достают фляжки.

Ортуньо, сидящий рядом с полковником, спрашивает:

— Можно сделать глоток?

— Да, можно и попить и поесть. В нашем распоряжении почти три часа полета.

Все следуют примеру Ортуньо.

— Помнишь, Ривас, как мы работали на ремонте моторов? — спрашивает Грос.

Тот, к кому обращен этот вопрос, не любит много говорить и в ответ лишь молча кивает.

— Если мне не изменяет память, тебе очень нравилась работа. Ты уходил с работы всегда поздно, Тебя так и называли: мастер — золотые руки…

— Я просто не люблю торопиться…

— С немцами тебе придется поворачиваться быстрее. То ли ты будешь бежать за ними, то ли они за тобой?

— Не будет такого, чтобы я бегал от них!

— Ну, а если говорить серьезно: кто тебя направил в партизаны?

— Как кто? Партия! — с гордостью отвечает Ривас.

— И все же почему? Ведь ты со своими золотыми руками мог бы принести гораздо больше пользы, работая на заводе, чем в качестве партизана…

— Я? Ты что?! Отказаться выполнить задание партии? Ни в коем случае!

Он хотел еще что-то сказать, но в это время вокруг начали рваться немецкие зенитные снаряды, а лучи прожекторов — «лизать» брюхо самолета.

И опять воцаряется тишина. Полковник поясняет!

— Проходим линию фронта по Оке.

Девушки смотрят на мужчин широко раскрытыми глазами, будто хотят спросить: «А что же будет дальше?»

В этот момент пилот бросает самолет сначала на одно крыло, затем на другое и входит в затяжное пике, а у самой земли выводит его из-под обстрела. Все крепко держатся за сиденья. В самый критический момент Мария Шаталова неожиданно вскрикивает:

— Ой, мама!

Пилот выравнивает самолет уже вне зоны обстрела. Моторы опять ровно гудят, и машина набирает высоту над оккупированной врагом территорией. Альтиметр показывает три тысячи метров.

Ривас задумчиво отодвигает занавеску на иллюминаторе и смотрит вниз. Затем встает и вглядывается в глубину темного леса. В ответ на свои мысли кивает головой, потом опять садится. Кажется, будто он что-то потерял и никак не может найти. Он просто не может долго сидеть без дела, его руки все время должны что-то делать, а сейчас делать нечего и он задумчив больше прежнего. Из состояния задумчивости его выводит полковник Медведев, который говорит, обращаясь к бойцам отряда:

— Товарищи! До конца полета у нас остается мало времени. Я буду прыгать первым. Нужно иметь в виду, что мы находимся на оккупированной территории и каждое наше действие должно быть хорошо продумано.

Ривас, который очень плохо знает русский язык, в ответ на слова полковника шепчет: «Понимай». Хесус небольшого роста, он уже немолод, ему около сорока; у него плоскостопие, но он об этом никому не говорит. Ривас никогда громко не смеется, он не любит говорить о себе; его трудно вывести из равновесия, и при этом он сохранил способность краснеть, как юноша.

Вот мы и у цели. Голос из репродуктора разносится по всему салону:

— Приготовиться! Через несколько минут будем над местом назначения!

— Сейчас нам предстоит прогуляться по улице Горького! — шутит Антонио Бланко. Все смеются, Но девушки явно волнуются.

Экипаж подает звуковой сигнал для парашютистов: «ту-у! ту-у!» Открывается дверца для прыжка. Валя, перед тем как прыгнуть, ободряюще улыбается Ривасу и, взглянув на его снаряжение, замечает:

— Ривас, посмотри на свой карабин. Он, кажется, не пристегнут к тросу!

Сначала Ривас подумал, что девушка просто пошутила, но на всякий случай бросил взгляд на карабин. Шнур, действительно, петлял по полу и терялся под сиденьем. Девушка была права. Если бы она его не предупредила, то лететь бы Ривасу до самой земли с нераскрытым парашютом. Пока он пристегивает карабин, самолет уже пролетает солидное расстояние.

Выпрыгнув из самолета, Ривас чувствует, как его подхватил сильный порыв ветра. Вот раскрылся парашют. Вдали затихает гул моторов самолета.

Спуск идет гладко. Но где же земля? Через несколько секунд Ривас ощущает толчок и слышит треск ломающихся веток. «Где я? Уже на земле или нет?» И словно в ответ на свой вопрос он слышит кваканье лягушек в болоте.

Ривас повис на стропах парашюта, и его «живьем» поедают комары. Время тянется очень медленно, слишком медленно. Ривасу холодно. Замолкают лягушки, не слышно пения птиц. Постепенно наступает рассвет. Первые лучи солнца приоткрывают завесу таинственности над лесом: проступают очертания высоких сосен, могучих дубов, мелкого кустарника.

Ривас с беспокойством охватывает взглядом все вокруг и убеждается, что здесь он один. Он немного колеблется, затем, убедившись, что находится всего в метре от земли, отстегивает лямки парашюта.