Рейнхольд Эггерс - Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940-1945

• Название: Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940-1945
• Автор: Рейнхольд Эггерс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2207-1

Кольдиц — старинный замок, в котором расположился один из первых лагерей для военнопленных на территории Германии. В нем содержались офицеры, противники гитлеровского режима: британцы, голландцы, поляки и французы. Лагерь славился тем, что здесь было совершено более трехсот попыток побега, заключенные постоянно использовали различные уловки и схемы, однако их планы всякий раз терпели поражение.

Автор книги, капитан охраны, рассказывает о каждодневном изнурительном противостоянии администрации и узников.

---

У каждого была своя цель, столь же индивидуальная, как и его одежда, и все же все признавали, что разделяли общие интересы, а именно разозлить нас всеми возможными способами, увеличивая тем самым ту возможность побега, которую представляли эти прогулки.

Итак, первая стадия: сбор, вывод желающих погулять в парке из внутреннего двора. Затем вторая стадия: построение в пять рядов для подсчета после прохождения гауптвахты.

Никто никогда не торопился. Люди стояли и мирно болтали между собой. «По пятеро, господа!» — заорал наш унтер-офицер. Никто не двинулся. «Вызовите караул».

Постепенно пленные построились: «Сомкнуть ряды здесь», «Равняйся в затылок там», — а потом подсчет. Кто-то шевелился, кто-то шаркал, кто-то уронил футбольный мяч, кто-то так увлекся книгой, что оторвать его от этого занятия было возможно лишь окриком. Иногда требовался пересчет, потом еще. Наконец итоговая цифра записывалась, и они уходили нестройным маршем, длинной вереницей огибая углы, играя в балду, толкаясь, показывая пальцем, крича идущим позади, крича идущим впереди, спотыкаясь, все время производя то или иное движение. И та же картина была и по дороге назад.

Мы понимали, что под шумок всего этого организованного беспорядка двум французским лейтенантам, должно быть, каким-то образом удалось бежать. Некоторое подтверждение этому, как мы думали, мы получили 18 июня, когда из психиатрической больницы в Чадрассе нам позвонил человек и сообщил, что видел мужчину в Tiergarten[19] — верхней части долины, в которой раскинулся парк, за главной стеной, ограничивавшей дальний конец загона. Мы провели немедленное построение и, к своему ужасу, снова обнаружили пропавшего французского офицера, лейтенанта Одри. Мы выслали поисковый отряд и грузовик к мосту в Гросс-Сермуте. Они нагнали беглеца по пути. Очевидно, он использовал прогулку как средство к побегу. Мы расспрашивали его, но он не пожелал говорить.

Через неделю в течение прогулки была предпринята еще одна очень искусная попытка побега. Подготовка к ней, должно быть, велась многие недели. Колонна брела к парку, набухала то у той двери, то у этой. У ворот с дороги на тропинку вниз по крутому склону она на мгновение закружилась в водовороте, пропуская какую-то женщину. Довольно странно, но мужчины у ворот, так долго находившиеся в плену, не обратили на нее особого внимания. Она уже шла назад по дороге вдоль проходящего строя, когда чьи-то острые глаза заметили, что она обронила часы прямо у ворот. Вместо того чтобы тихонько их прикарманить, что было бы соответственно и обыкновенно, пленные повели себя как рыцари.

«Эй, фрейлейн, ваши часы!» Женщина не слышала. Унтер-офицер увидел, что произошло, и послал солдата вслед за женщиной с ее часами…

Не повезло — маскировка лейтенанта Буле была хорошей. Но, несмотря на женскую одежду, его узнали. Если бы не сломанный браслет часов, ему бы удалось скрыться.

Меры безопасности — в будущем дежурный офицер должен был лично пересчитывать заключенных для прогулки при выходе из ворот со двора. Шинели должны быть расстегнуты. Позволялось брать с собой только одно одеяло. Все подсчеты в течение прогулки должны были проводиться одновременно унтер-офицером и дежурным офицером, одним — возглавлявшим, а другим замыкающим шеренги.

Наступило 20 июля. Наконец-то, думали мы, мы нашли брешь, которую француз сделал в наших укреплениях. Стоило сойти с дороги и пройти эти маленькие воротца с левой стороны, ведущие к парку, как почва очень круто уходила вниз. Там находился дом: его первый этаж располагался на уровне дороги, а подвал на уровне тропинки внизу, по которой процессия спускалась по склону. Дом был построен на склоне и возвышался над ним. Отвлекая караул с внутренней стороны тропинки (или со стороны дома) — петлянием ли, разговором или диверсией — и таким образом заставляя его отвернуться от дома, можно было на несколько секунд создать мертвую зону. В эти несколько мгновений один человек или даже двое могли юркнуть за угол или выступ и нырнуть в укрытие за стеной, если, разумеется, на дороге наверху никто в этот момент не следил за толпой, спускающейся или поднимающейся по крутой тропинке.

Однажды днем в середине июня, когда процессия вернулась с прогулки, оказалось, что двоих не хватает. Начался скандал. Гауптвахта требовала возврата того же количества человек, которое ее покинуло согласно записи в книге. Офицер службы охраны приказал специальное построение для каждого.

Два офицера исчезли. Мы снова, шаг за шагом, проделали весь путь в парк и обратно. С собой мы взяли собак. Тем временем наши телефонные линии работали вовсю. Мы передали всем полицейским участкам в радиусе 3 миль кодовое слово «мышеловка», что означало бегство пленного. В Лейпциге, в 15 милях отсюда, имелись дубликаты фотографий и номера всех наших пленных. Мы просто сказали, кто пропал, и дали краткое описание. Мы обзвонили местных лесников и железнодорожные станции, послали поисковые группы на велосипедах и пешком, чтобы прочесать лес, наблюдать за развилками дорог и просмотреть открытое пространство. Но на пути назад из парка мы вдруг вспомнили о бомбоубежище в подвале того дома у дороги, выходящего на петляющую тропинку. Мы толкнули дверь. Она оказалась не заперта. Двое пропавших пленных сидели внутри: капитан Эллиот и Ладос.

Их посадили в камеры на двадцать один день: Ладоса в камеру под аркой между двумя дворами — ту, чьи окна выходили на боковые стены этого здания, а не прямо на город. После бегства лейтенанта Юста на это окно мы поставили решетки. Каким-то образом он раздобыл ножовку, подпилил прутья и однажды ночью спустился по простыне, насколько хватило ее длины, и упал на землю в 20 футах внизу. Его бегства никто не заметил, и он совершил удивительный подвиг — достиг швейцарской границы, несмотря на ужасную боль в сломанной лодыжке. Через неделю его поймали и вернули назад.

Из-за безрассудной, но тем не менее просчитанной смелости успешный побег французского лейтенанта кавалерии Пьера Мэресса-Лебрана не будет, я думаю, превзойден никогда. Лебран убегал дважды, прежде чем прибыл в Кольдиц, и каждый раз его ловили близ швейцарской границы.

В начале июня 1941 года, вечером 9-го числа, чтобы быть точным, нам позвонили со станции Гроссботен, расположенной в нескольких милях от замка, и спросили, не пропал ли кто. Нет. А что? «У нас здесь под охраной человек. Возможно, один из ваших военнопленных. Он только что попросил билет в Лейпциг и предложил нам за него устаревшие деньги — старую голубую купюру в сто марок. Он не может быть немцем».

В то время у нас еще была машина и горючее. Мы привезли этого человека в Кольдиц; им оказался лейтенант Мэресс-Лебран. Он был одет в моднейшую гражданскую одежду, да еще и с моноклем. Но мы не знали, как он выбрался на свободу, а он, естественно, отказался нам это сообщить. Ясно, из лагеря был выход, и заключенные использовали его редко, но наверняка. Кроме того, казалось, будто право прохода имели только одни французы. Когда, десять дней спустя, мы поймали этих двух офицеров, Эллиота и Ладоса в бомбоубежище, мы решили, что заделали брешь. Возможно, теперь мы могли посвятить немного времени изучению карт нашего нового фронта — русского, открывшегося только что.

Мэресс-Лебран получил двадцать один день ареста в камере — обычное наказание в таких случаях. Мы называли это Stubenarrest[20] — немецкое военное наказание для офицеров. Пленных офицеров мы не могли «заточать» под Stubenarrest: в своих помещениях, которые они делили с дюжинами других узников, они и без того сидели взаперти, так что мы предоставляли им собственные «апартаменты», коими являлись, при данных обстоятельствах, камеры.

Те, кто находился под арестом, получали свои обычные немецкие пайки, но ничего дополнительного, как, например, продукты Красного Креста. Как и остальным, им полагалось два часа физических упражнений ежедневно, которые в то время проводились в парке под конвоем в маленьком огороженном пространстве с беседкой. В одном его конце вниз и вверх по склонам лощины шла поперечная стена, за ней раскинулся олений питомник — так называемый потому, что три сотни лет назад герцоги Саксонии разводили там оленей для стола. Намного удобнее держать их под рукой, чем тратить весь день на поиски дичи. Это огороженное пространство французы называли «загоном для овец» — parc a moutons.

Однажды, 2 июля, Мэресс-Лебран и несколько других арестованных играли там в чехарду. Караульные, стоя на склонах лощины, возвышающихся над маленьким огороженным пространством, скучали и считали минуты до того момента, когда они должны будут отправиться в обратный путь к гауптвахте. Все было мирно в то теплое летнее утро.

Лебран и его товарищ прыгали вдоль ограждения, отходящего от поперечной стены. С другой стороны ограждения склон круто уходил вверх и был довольно лесист. Двое караульных на этой стороне стояли в двадцати ярдах вверх по склону на тропинке, идущей параллельно, но намного выше этой стороны загона. Два французских офицера остановились перевести дух. Лебран отошел на несколько шагов от ограждения, а его друг встал к нему спиной. Заграждение составляло примерно восемь футов в высоту и представляло собой вид частокола. Внезапно Лебран побежал. Второй офицер сложил ладони вместе в замок и на уровне бедра подобно ступеньке. Лебран поставил на нее ногу, как в стремя, оттолкнулся и перепрыгнул через забор. Все мгновенно проснулись. Часовые вскинули винтовки и начали стрелять. Лебран бежал вправо в метровой зоне у подножия горы и благополучно перебрался через парковую стену. Он был в перчатках: они помогли ему преодолеть колючую проволоку. Одетый только в шорты и фуфайку, он скрылся в питомнике. Караульные стреляли напрасно.