Татьяна Алюшина - Просто о любви

• Название: Просто о любви
• Автор: Татьяна Алюшина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02154-0

Степан Больших придерживался в общении с женщинами строгих правил: твердо заучив уроки первого брака, в жизнь свою их не допускал. Он мечтал лишь о покое, но страсть, вспыхнувшая между ним и Стаськой, перетасовала все убеждения зрелого красавца мужика и заставила его то млеть от жаркого желания, то леденеть в морозной пустыне сомнений…

---

Сам. Без блата и протекции.

А какой мог быть блат, скажите на милость, у преподавателя английского языка в вузе бабушки Елены Дмитриевны и начальника заводской автоколонны дедушки Андрея Ивановича?

Такой вот очень талантливый мальчик-скрипач получился!

В консерватории у молодого дарования Романа Игнатова случилась, помимо блистательных успехов, большая любовь к сокурснице-скрипачке, профессорской дочке Оленьке Ремизовой, тоже не обделенной талантом.

Только талант там или не талант, но между фугами Баха и сонатами Моцарта, где-то в джунглях оркестровой ямы или на явочной квартире однокурсника, образовалась у детей «нечаянная» беременность.

По тем-то временам — позор и крест на карьере!

Детский музыкальный сад, взявшись за ручки и потупив очи долу, явился к родителям Романа — каяться. Вызвали срочным порядком Симу — она примчалась на такси из одного спального района Москвы в другой, уселись за круглый стол — держать семейный совет.

Оленька тихо всхлипывала, Роман мужественно мял ее ладошку и поддерживал, обнимая за плечи, сам изо всех сил стараясь не пустить слезу от страха, Елена Дмитриевна держалась за сердце и за мужа и посматривала на Симу, ожидая, что она все решит, как обычно.

— А что решать? — громко возмутилась Сима. — Жениться! Консерваторию не бросать ни в коем случае! Рожать без вопросов! Воспитаем, поднимем! Чай не сироты казанские!

Слезы! Всеобщий восторг! Объятия, ликование! Обсуждение планов грядущих мероприятий!

Ага! Не тут-то было!

Родители Ремизовы устроили страшный скандал с выяснением отношений, вызовом всей семьи Игнатовых на ковер.

Как, их единственное дитя — талант, будущая всемирно известная скрипачка, надежда на светлое будущее! И загубить жизнь таким мезальянсом и скандальной беременностью!!!

Не бывать этому! Ни-за-что!

И что это за мальчик? Кто его родители?

Кто, кто?!

Преподаватель английского в архитектурном институте? Начальник — нет, вы только вдумайтесь! — автоколонны на заводе!

На заводе!!!

У девочки папа известный в определенных кругах музыкант, с самим Ойстрахом за руку здоровается, профессор! Мама — певица камерного театра! Звезда!

А тут — ужас, позор, катастрофа!

Мы все исправим — мальчика из консерватории отчислим, в армию пойдет как миленький! Сделаем аборт, со знакомым врачом уже договорились! Ничего, попереживает дочка, а там, глядишь, через годок и забудет!

Но нежный цветочек, девочка Оленька, холимый-лелеемый ребенок, уперлась насмерть, проявив характер. Заявила посеревшему лицом отцу и маме, между ее приемами валидола и валерьяновых капель, что любит Рому, замуж за него пойдет и ребенка родит!

Для того чтобы стать действительно хорошим музыкантом, надо так вкалывать, проявляя характер ежедневно, закаляя силу воли, как спартанец!

А силы воли у Оленьки хватало!

— Тогда ты нам не дочь, а мы тебе не родители! — пригрозила слабым, но твердым тоном маман.

— Это ваше решение, и вы будете о нем жалеть! — не поддалась шантажу Оленька.

На том и сошлись.

Родители Ремизовы ни на свадьбе дочери, ни в день рождения внучки и выписки матери с дочерью из роддома не присутствовали. Прислали сразу после ухода Оленьки из дома все ее вещи с водителем и никаких контактов с дочерью не поддерживали. Правда, и от репрессий воздержались — ни исключать детей из учебного заведения, ни как-то вредить Роме не пытались.

И на том спасибо!

И стало у Елены Дмитриевны и Андрея Ивановича двое детей и младенец.

Имечком новорожденную дочь молодые родители осчастливили еще тем!

И это отдельная история, из разряда семейных легенд, пересказанная Стаське бабушкой, родителями и Симой в разных вариантах изложения тысячу раз, но всегда со смехом безудержным.

А произошло сие историческое событие так.

Семейство обитало в трехкомнатной хрущевке с «гованной» — достижением советской архитектуры: санузлом, совмещенным с ванной на миллиметровой площади, в квартире, полученной Андреем Ивановичем от завода после рождения сына. Жили всем составом: бабушка-дедушка, молодые с младенцем и Сима, находившаяся во временном «незамужестве» и размене квартиры с бывшим, тогда еще только первым мужем.

В один из дней приходят воодушевленные, излучающие радость молодые родители, по традиции держась за руки, из ЗАГСа, где дали официальное имя дочери, запечатленное в свидетельстве о рождении.

— Мы назвали ее Станислава! — радостно сообщил родным юный отец девятнадцати годов.

— Как, как? — меняясь в лице, грозно переспросила Сима.

— Станиславой, — уточнила юная мать, того же возраста и вдохновения, что и муж, и пояснила: — В честь великого Станиславского!

— Кого?! — уже гремела железным негодующим голосом Серафима.

— Станиславс-ко-го, — пролепетала Оленька, — подрастеряв оптимизм под негодующим рыком Симы и заподозрив, что не все в семье разделяют их с мужем воодушевление от приобщения к «великому».

— А каким, позвольте узнать, боком Константин Сергеевич к консерватории и к скрипачам в частности?

— Он гений! Выдающаяся личность нашего времени! — изрек Роман, но без особого напора, видя, что сестрица в негодовании, и искренне не понимая почему.

— Ну ладно, гений, но к вам-то он, повторяю вопрос, каким боком? Или вы что, во МХАТ изволили сходить, «Вишневый сад» по Станиславскому посмотрели до культурного экстаза, зашедшего так далеко?

— Мы хотели дочери дать значимое имя, понимаешь? — пояснил Роман, подрастеряв уверенность.

— Да?! Что ж тогда мелочиться! Почему не Моцарт? Скажем, нарекли бы Вольфганной, Бах, Вагнер, ну, на худой конец, Прокофьев?! — гремела, наращивая голосом децибелы, Сима.

— Мы долго думали, — поделилась Оленька выводами, приведшими к историческому решению, — но имена любимых нами композиторов трудно перекладывать на женский вариант.

— Да что ты?! — «посочувствовала» Сима такому «препятствию». — Тогда сразу бы Константиной обозначили ребенка!

— Мы хотели, — вздохнув, призналась Оленька и на всякий случай потупила взгляд, — но женщина в ЗАГСе нам отказала, потому что в реестре женских имен нашей страны такого имени для девочки нет.

— Спасибо тебе, советский чиновник! — от души возрадовалась Сима.

— Сима, что тут ругаешься? Хорошее же имя: Станислава, красивое! Говорят, что имя во многом определяет судьбу, а имя великого человека помогает! — заступился Роман за первое совместное «семейное» решение, принятое с женой, и на всякий случай обнял Оленьку за плечи.

— А о ребенке вы подумали?! — разлетался по всей квартире громовыми раскатами голос Серафимы. — Она же девочка! Вы хоть представляете, как ее будут дети дразнить?! А? Стасиком? Стасом? Или Слава КПСС? Вот вы сами как собираетесь ее называть?

Юные дарования переглянулись — нет, ну так далеко они не заглядывали — красивое имя, в честь гения, и вперед! А что еще?

— Ну?! — требовала ответа Сима.

— Ста-станиславо-ой, — пролепетала Оленька.

— Полным имечком, постоянно, я правильно поняла?

— Ну, Стасик… — выдвинул версию Роман.

— Как, как?!

— Тихо, ты, Сима, Стаську разбудишь! — вошла в комнату к спорщикам бабушка.

Прекратив дебаты, Елена Дмитриевна одновременно признала имя внучки и дала домашний, укороченный вариант.

Вот так она и стала Стаськой. Правда, княгинюшка ее всегда называла исключительно Славой:

— Если имя и вправду определяет, то Слава тоже неплохо, может, что и определит!

А насчет того, что дети будут дразнить, тетка как в воду смотрела — намучалась Стаська, но до определенной поры, пока Сима же не вмешалась и не научила, как надо действовать. Ну, это совсем другая история.

Повернув к поселку, Стаська обнаружила, что почти приехала, и удивилась.

«Ну надо же! За воспоминаниями, рассуждениями и не заметила, как добралась — качу себе и качу!»

Она смотрела по сторонам, не забывая осторожно продвигаться по скользкой, но таки расчищенной дороге — вот же тетка, провидица! По обочинам за дорогой стояли величавые сосны в снежных шапках.

Красота!

И чего сопротивлялась? Ехать не хотела?

Сейчас приедет, войдет в дом, пройдется по скрипучим половицам, вдохнет такой знакомый, ассоциирующийся с беззаботным счастьем запах, не выветривающийся даже стылой зимой — свой, особый, присущий только этому дому — немного смолистый, немного с дымком, перемешанный с еле уловимым малиновым духом. Прогуляется по поселку. Может, в лес забредет, если кто протоптал дорожки в сугробах, подышит чистым, густым от смолистости и морозца воздухом и пойдет к Василию Федоровичу чаи гонять!

Стася по дороге первым делом заехала в ближайший магазин и купила запасы пряников, его любимых, конфет, конфитюр малиновый и вишневый — тайная и скрываемая страсть старика, и чаю предпочитаемого им сорта.