Александр Уваротов - 1945

• Название: 1945
• Автор: Александр Уваротов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Текст основан на реальных документах. Часть фамилий изменена. Название частей и подразделений, их расположение – настоящие.

Аннотация: 1945 год, год нашей Победы, год, когда множество вероятностей схлопнулось в одну. Возможно, если бы у Гитлера было чудо оружие, все пошло бы по-другому. А может, оно и было?

---

— Исключительно по уставу, — вставил кто-то. — Строевому.

Бочкарев не видел говорящего, но по голосу узнал Озеркевича.

— Это само собой. А вот как он должен вести себя на освобожденной территории? Я знаю, солдат думает, немец мою деревню сжег, так и я его сожгу. И все его добро теперь мое будет по праву победителя. А это политически неправильно, даже вредно, потому что солдат Красной Армии воюет не для того, чтобы отобрать, а для того, чтобы…

— Дать. Дать как следует. — опять вставил кто-то.

— Кто это у меня такой умный? — спросил недовольно Петрушкин. — Отставить разговоры! Воюет с целью освободить народы Европы. А теперь спросим, почему побеждает боец Красной Армии жестокого и сильного врага? А побеждает он своим крепким моральным духом и политической грамотностью…

Бочкарев поспешил незаметно скрыться, чтобы своим скептическим и независимым видом не разрушить почти идиллию: распространяющего волны идеологической благодати Петрушкина в окружении солдат и сержантов. Ну что поделать, не всем же питаться манной, исходящей от политруков.

Но скрыться капитану не дали. Петрушкин нагнал его в дальнем уголке и спросил:

— Знаю, сегодня на ту сторону идете.

Армия, подумал Бочкарев, что поделать. Слухи и сведения, особенно секретные, распространяются исключительно быстро.

— Кого с собой берешь?

Бочкарев перечислил.

— Озеркевича не надо, — Петрушкин еще сильнее прищурился. — Политически не сдержан, болтает много. И Белушева не желательно. Нет в нем настоящей сознательности. А вот возьми Кучеренко. Активный, грамотный боец, комсомолец, хорошо выступает на собраниях. И вообще, Бочкарев, смотрю я, что ты все сторонкой, все сторонкой, словно как избегаешь. И политически ты какой-то неоформившийся, без правильной основы: тут пошутил, там отбрехался. А внутри что? За что воюешь, капитан?

— Ну как за что. За то же, что и все.

— А вот не верится, Бочкарев, не верится. Ну хорошо, вернешься, поговорим.

Ему сегодня определенно старались помешать. Сразу после рекогносцировки с командирами взводов, его поймал начальник разведки. Аккурат перед расположением роты, чтобы капитан не смог улизнуть.

— Чего кривишься, зуб донимает? — спросил Сварливцев.

— Времени нет, товарищ майор!

— Погоди, долго не задержу. На переднем крае был? Что думаешь?

— Пойдем двумя группами. Первый взвод – через тот проход, который мы в прошлый раз проделали, отвлечь внимание. Главная, пять человек – со мной, плюс саперы. И третий взвод прикрывает.

— С своими бывшими пойдешь? Правильно. Согласен, план утверждаю. Придешь потом с бумагами, подпишу. И вот что, Бочкарев, тут дело серьезное. Из Москвы звонили, спрашивали, как подготовка. Когда пойдешь, на правом фланге дивизии разведку боем проведет полковая разведка, отвлечет от тебя.

— Товарищ майор, а может сразу через громкоговоритель сообщить: так и так, к вам сегодня идет капитан Бочкарев с группой. Немцы же не дураки, такая активность их сразу насторожит!

— Много рассуждаешь, Бочкарев. Нет, чтобы спасибо сказать командованию. Спеси в тебе много. Ладно, иди, потом с тобой поговорим.

К девяти вечера в расположение роты на двух виллисах приехал начальник особого отдела дивизии и майор Ванник со своими. Четверо, одетых в пятнистую зелено-серую камуфляжную форму вермахта. В открытых вырезах виднелась немецкая форма.

Двое выглядели подтянутыми и крепкими, а вот двое других… Один, с брюшком, в очках, с круглыми невоенными щечками, точь-в-точь профессор с кафедры какой-нибудь аэро-гидродинамики, которому вручили непонятную для него винтовку и бросили закрывать вражеский прорыв. И выражение лица у него было соответствующим – испуганно-настороженным.

Другой – долговязый и чуть нескладный, с липким взглядом. Форма заметно тяготила его. Этот вполне мог сойти за какого-нибудь немецкого учителя, но здесь, среди быстрых, уверенных в себе – только чуть более суетливых чем обычно, разведчиков казался совершенно чужим, почти обузой.

Наверное, из-за этих двух и затеяли весь сыр-бор, подумал Бочкарев.

Особист в сторонке завел тихий разговор с Ванником, а разведчики обступили прибывших, присматриваясь и знакомясь.

Из темноты вынырнул подполковник Петрушкин, приклеился сбоку, разве что не дышал в ухо, внимательно всматривался и вслушивался. И едва Бочкарев отвлекся, тут же завладел вниманием:

— Митинг в роте провели?

Бочкарев чертыхнулся про себя… Да, не провел, но до митинга ли, когда нужно предусмотреть все тонкости, оговорить возможные варианты, добиться, чтобы подчиненные уяснили свою цель. Да и отдохнуть разведчикам следует – идут ведь в ночь.

— Провели, — неопределенно ответил Бочкарев, стараясь, чтобы его голос звучал как можно тише, а слова – невнятнее.

— Коммунисты выступали?

Бочкарев оглянулся, ища спасение, увидел начальника разведки и, извинившись, поспешил переместиться к майору Сварливцеву.

— Готов? — спросил коротко тот. — Медали и документы когда сдашь?

— Вот прямо сейчас, — вздохнул Бочкарев. Он уже жаждал той минуты, когда окажется на передовой, когда отступят все эти приготовления и останется только его группа, тихая тревожная ночь и далекая цель впереди.

Но это случилось только через сорок минут.

В последней траншее он еще раз осмотрел своих ребят, молчаливых, настороженных, с рюкзаками и немецкими автоматами за плечами, мельком глянул на майора Ванника и стоявших за ним, и тихонько произнес:

— Порядок следования: саперы, старший лейтенант Петрак, сержант Белушев, я, связные, майор Ванник и его группа. Замыкающие – рядовой Закаилов и сержант Озеркевич. Вперед!

— Ни пуха, — шепнул стоящий рядом Сварливцев.

Они выбрались из траншеи и пригибаясь, быстрым шагом устремились вперед, к невидимой в темноте недалекой рощице.

Метров через сто пришлось остановиться – саперы нашли тонкую проволоку, очень коварную и вредную, в которой путаешься и выдаешь себя звуками, а потом осторожно щупали землю впереди себя, определяя возможные мины.

У рощицы Бочкарев остановил всех и прислушался. Окрест не доносилось ни единого звука, ни с нашей стороны, хотя по времени третий взвод уже начал выдвижение, ни с немецкой.

Вражеские секреты и патрули располагались чуть дальше, но отчего-то Бочкареву стало тревожно. Даже не тревожно, а как-то неприятно, как после тяжелого разговора. Возможно, так бурлил, напоминал о себе сегодняшний суматошный день, в котором и отдохнуть как следует не пришлось. Или же так проявлялось предчувствие, то самое, нечеткое и непредсказуемое, и, как правило верное, если повиноваться его слабому голосу.

Бочкарев приподнял голову повыше. Справа темным пятном проступала роща, непроглядная, безопасная. Слева полого поднимался открытый склон холма. Еще левее начинался другой лесок, совершенно невидимый сейчас.

— Идем прямо, в обход рощи, — решил Бочкарев.

— Ты что! — громко зашептал ему Петрак. — Через открытое место?!

Но Бочкарев уже принял решение. Отослав одного связного к третьему взводу, неслышно крадущемуся вслед за ними, он скомандовал вперед.

Почти сразу же вслед за этим рядом оказался майор Ванник.

— Почему поменяли маршрут, товарищ капитан? Что-то случилось?

— Нет, ничего. Это мое решение, через рощу не пойдем.

Майор, кажется, что-то сказал про себя, недовольное.

Едва они проползли еще метров сто, далеко справа началась стрельба, и в той стороне вспыхнуло сразу два огненных шарика, после чего на посветлевшем куске неба стали видны белые полосы от осветительных ракет. Похоже, начала разведку боем полковая разведка на левом фланге дивизии.

А затем одна осветительная ракета неожиданное рванула прямо над леском, который они обминули.

Еще через минуту слева от них грозно застрекотал пулемет, возглавив редкую дробь автоматных очередей.

— Первый взвод, — подал голос ползущий рядом сержант-связной. — Кажись, они.

Справа вспыхнула еще одна ракета, затем еще, гораздо ближе.

— Ползи назад, — обернулся к связному Бочкарев. — Передай командиру взвода, чтобы пошумел на краю леса.

Возможно, третий взвод отвлечет на себя внимание фрицев и его группа сможет просочиться в тыл. В неудачный исход верить пока не хотелось.

Сержант торопливо уполз, а Бочкарев снова дал команду двигаться вперед.

Шум и стрельба усиливались с каждой минутой. Небо светлело, и проступала как днем, лежащая впереди местность.

Подполз, тяжело дыша, Петрак.

— Спереди немцы, до отделения.

— Стой! — скомандовал Бочкарев.

В рваной смене ночи и светлых сумерек показались бегущие по склону в сторону леса фигуры.

Замерев и прильнув к холодной земле с короткой молоденькой, недавно появившейся травкой, разведчики ждали, когда позади них вступится, обозначит себя огнем и движением третий взвод.