Ольга Онойко - Некромантисса

• Название: Некромантисса
• Автор: Ольга Онойко
• Жанр: Научная Фантастика

Повесть в традиционном жанре «старые сказки на новый лад». Простая и, пожалуй, немного наивная история о любви. Сюжетно связана с «Балладой о яви и сне».

---

Она дремлет, пока семья её пробуждается от очарования Сна. Слышно, как завороженно ахает Геллена, как изумлённо покряхтывает Кодор. «Как это страшно грустно», — говорит Лореана, и Лореада отзывается: «Как это страшно».

Сейчас они начнут задавать вопросы. Это будут простые вопросы, на них можно ответить. Но сил у Лореасы уже нет. Ей хочется подремать ещё хотя бы несколько секунд, но пора подниматься и всех отсылать в постель…

Лореаса встаёт. Поначалу она даже не может заставить себя открыть глаза. Но голос её твёрд и решимость непреклонна, когда она говорит:

— Всё, дорогие мои. Нам пора спать.

— Но мама…

— Мама Лореаса, а кого Дева…

— Но почему Величайшая Любовь…

— Нет, нет, нет! — строго повторяет она. Сейчас она готова даже прикрикнуть на непослушных дочерей. — Пора спать.

На помощь приходит Кодор.

— Достаточно, милые, — говорит он. — Не видите разве: мама устала? Все вопросы завтра.

Девушки одновременно фыркают. Но добрый их отец всё же Королевский Лесничий и однажды взял в жёны некромантиссу. Доброта его куда как далека от слабости. Его слово — закон.

Кодор подходит к Лореасе и подхватывает её, обнимая за талию. Лореаса с облегчением кладёт голову ему на плечо.

Он бы и на руках отнёс её в спальню, вызвав тем самым безмолвное восхищение дочерей. Но Лореаса не забывает про его больную спину. «Поздновато Кодору для таких трюков», — думает она с нежностью и по пути только опирается на его руку.

Кодор помогает ей раздеться и лечь. В супружеской спальне горит единственная свеча. Он задувает свечу и ложится, находит под жарким волчьим одеялом ледяную руку некромантиссы. Лореаса сжимает его пальцы. Так они лежат в тишине, пока кровь колдуньи не становится тёплой. Жёлтая, сырная Луна смотрит в щель между занавесок.

Лореаса надеялась, что уснёт быстро, но всё что-то не получается. Она смотрит в белёный потолок и окликает свои сны — простые, непевучие, глубокие, как гнездо из чёрного пуха. Сны бродят одаль и приближаются медленно, медленно…

Кодор тоже не спит, заодно с женой. Немного поразмыслив, он спрашивает наугад:

— А всё же, Лоре, кому мы обязаны появлением Леса? И ведьм, и Стен Кошмара, и Страны мёртвых? Кого полюбила Дева?

Лореаса тихо усмехается.

— А сам ты как думаешь?

Кодор похмыкивает.

— Наверно, прекрасного молодого короля, — предполагает он. — Или отважного рыцаря. А может, мудрого учёного?

«Старый романтик», — с нежностью думает Лореаса, но лицо её быстро омрачается печалью.

— Нет, — отвечает она со вздохом. — Эта песня совсем о другом.

— О чём же?

— Я расскажу. Но обещай, что не станешь передавать кому бы то ни было. Дева простит нам тайну на двоих, но не простит её разглашения. Её немилость падёт на весь город.

Озадаченный Кодор приподнимается и заглядывает в лицо жены. Лореаса очень, очень спокойна. Она не шутит.

— Обещаю, — кивает муж. — Расскажи мне, Лоре. Я давно уже взрослый мальчик.

Лореаса вздыхает и смотрит на прозрачные лунные пальцы, пробирающиеся из-за занавеси. Тем временем Кодор усаживается в постели, взбивает подушку и пристраивает её у себя за спиной.

— Дева несчастна в любви, — говорит Лореаса. — А теперь, коли ты стар и мудр, ответь: есть ли на свете такой человек, который может пренебречь Девой Сновидений?

Кодор хмурится.

— Возможно, у него уже была любимая невеста или жена…

Лореаса усмехается.

— Кодор, ум Девы порождает все, чем мы живы. Как поётся в молитвах: «руды и воды, травы и древа, рыбу и гада, зверя и птицу; солнце и звёзды, ярость и нежность, войны и песни…» И рыцарь твой, и его невеста, и их любовь для Девы были бы только её видением, полностью ей подвластным.

— Тогда я не понимаю. Как можно безответно влюбиться в собственное видение?

— Не в видение.

— Но… — начинает Кодор.

И вдруг умолкает. Несколько минут он остаётся недвижим. Людская женщина заподозрила бы, что старый муж уснул сидя. Лореаса не смотрит на него, но чувствует, как течёт и вздымается его мысль, как рождается под нею догадка.

— Что есть реального для Девы? — наконец произносит Кодор; он размышляет вслух, и Лореаса не отвечает. — Величайшая Любовь в небе, Смертная Явь на земле, начальный тон песни, соединяющий миры, и другие Девы Сновидений…

И приходит молчание.

— Да, — говорит Лореаса наконец. — Это так. Она полюбила другую Деву.

Лесничий озадаченно покачивает головой. Снова вздохнув, Лореаса приподнимается и целует мужа.

— А я любила тебя, Кодор. Поэтому теперь я всего лишь некромантисса.

— Ну вот, — огорчается Кодор, — выходит, это я виноват.

Лореаса смеётся.

— Я ни о чём не жалею. Не волнуйся об этом. Но я думаю о дочерях, — она слегка прикусывает губу и размышляет несколько мгновений. Потом продолжает: — Однажды Лореана и Лореада попытаются стать Девами Сновидений. И я не верю, что у них получится. Мне больно и стыдно оттого, ведь я мать, как я могу не верить в силы своих детей, но… мне кажется, что я желаю им повторения своей судьбы. Возлюбленных, детей и вечеров перед камином, а не вечных сновидений во имя Величайшей Любви… Есть ли в этом добро? Может, и нет.

— Ох, — только и отвечает Кодор и заворачивается в одеяло.

Подумав, он прибавляет:

— Но если весь наш мир поделен между Девами, где же им найдётся место? Неужели Девы могут сражаться друг с другом?

Лореаса грустно улыбается.

— Когда появляется новая Дева, мир становится больше… Впрочем, хватит на сегодня сказок. Давай спать. Ты увидишь сон. Все, кто впервые слышит эту историю, его видят.

Кодор ложится и обнимает жену. Они засыпают, держась за руки.

Лореаса тоже видит этот сон — не свой, колыбельный и тёмный, а яркий, ошеломляющий сон Кодора.

На скале, возвышаясь над штормовым морем, под вихрями ледяных брызг стоит Дева. Рваные тучи стремительно проносятся над её головой. Свистит могучий, жестокий ветер, губитель мореходов и кораблей. Дева Сновидений облачена в одежды из алой парчи. Ветер так силён, что тяжелая парча летит по нему, словно шёлк. Смоляные кудри Девы развеваются, дико сверкают её глаза. Она поёт Сон Жизни, но нельзя различить звуки женского голоса — лишь голоса скал и туч, ветра и океана.

Огромный дракон мчится на зов Девы. Чешуя его цвета запёкшейся крови, крылья свинцово блестят, а глаза изумрудные. Подлетев, он прижимается к скале, цепляясь за неё стальными когтями, и Дева ступает ему на темя. Дракон поднимает её и уносит. Она стоит на его голове недвижимо, будто вросла в неё. Издалека она кажется огромным рубином в его короне.

Навстречу им сквозь смерчи и грозы стремится другой дракон. Тот, второй — светло-золотого цвета и блещет как солнце. У него нет крыльев. В воздухе его держат мудрость и волшебство. Он похож не на ящера, а на угря. На его гибкой шее сидит хозяйка.

Вторая Дева одета в тончайший шёлк, но под ветром он неподвижен, словно тяжелая парча. Глаза Девы раскосы и непроницаемо-темны, как камни-гематиты. Узкое лицо излучает глубокий покой. Волосы её собраны в тугую прическу и пронизаны золотыми шпильками. На кончиках шпилек сидят бабочки.

Разбиваются смерчи о цитадель тишины.

Тучи становятся легкими облаками.

3

Белое утро рассветает над городом. Серебряный колокольный звон плывёт над домами. Принарядившиеся горожане стекаются с улиц к распахнутым узорным дверям храмов. Лореаса идёт, улыбаясь, голубая почётная лента перекинута через её плечо. Иные встречные радостно приветствуют её, и она отвечает поклоном; иные же торопятся отвести взгляд или даже перейти на другую сторону улицы, и этих Лореаса не замечает. Дочери-близнецы поглядывают на них свысока или вполголоса мурлычут насмешки друг другу на ухо. «Это неважно, — думает Лореаса, — это нестрашно». Королевский Лесничий и сам — не тот человек, который понятен и близок каждому. От того, что он обзавёлся колдовской роднёй, репутация его не пострадала. Скорее наоборот: в последние годы Кодор пользуется всё большим почтением.

И всё же многие избегают некромантисс.

Сейчас Кодора и Геллены нет рядом. Отец проводил Геллену в храм немного раньше, чтобы она могла подготовиться. Сегодня Гелле поёт в храмовом хоре. Лореаса представляет себе, как красавица Гелле станет славить Деву Сновидений, и цветные лучи, падающие сквозь витраж, окрасят её белое платье в сказочные цвета. Она улыбается. Давно Лореаса даже в мыслях перестала называть Гелле падчерицей, она почти забыла, что Кодор был женат прежде.

Как жаль, что нельзя совсем забыть об этом. Всякий раз, когда близнецы запевают знакомые Сны или учатся новым, младшая сестра смотрит на них с неизбывной скрытой тоской. И волей-неволей Лореаса вспоминает, что Гелле — человек, прах земной, что ей никогда не суметь того же, ей нельзя даже думать о колдовской науке. Как восполнить это злосчастное неравенство? Чем заменить чудеса? Геллена умна и всё понимает, она пытается справляться сама и утоляет тягу к знаниям, изучая добрые, людские науки и ремёсла. Родные помогают ей как могут. Кто-то скажет, что они потакают её капризам. Отцу уже не раз намекали доброхоты, что дочери его трудно будет выйти замуж: если математика и медицина ещё могут пригодиться хорошей хозяйке, то механика и оптика девушку только испортят. Кодор в ответ им только хохотал и отвечал, что танцевать, шить и готовить его тринадцатилетняя дочь умеет лучше всех сверстниц в городе…