Кир Булычев - «Мир приключений» 1975 (№22)

• Название: «Мир приключений» 1975 (№22)
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Прочие приключения

Антология Мир приключений, 1975

М.: Детская литература, 1975 год

Серия: Мир Приключений (Альманах)

Тираж: 100000 экз.

Тип обложки: твёрдая

Формат: 60x90/16 (145x215 мм)

Страниц: 560

Описание:

Обложка и иллюстрации Н. Двигубовского.

Содержание:

А. Бауэр. Четыре часа войны (героическая повесть-быль о пограничниках), стр. 3-57

Александр Шагинян. Как это было на самом деле (фантастический рассказ), стр. 59-71

Андрей Михайловский. Одинокий богатырь (приключенческая повесть), стр. 73-171

Кир Булычёв. Богатый старик (фантастический рассказ), стр. 173-199

Виктор Николаевич Болдырев. Дар Анюя (приключенческая повесть), стр. 201-293

Виталий Григорьевич Мелентьев. Дорога через себя (фантастический рассказ), стр. 295-309

Владимир Караханов. Обязательно встретимся (приключенческая повесть), стр. 311-425

Альберт Валентинов. Заколдованная планета (фантастическая повесть), стр. 427-545

Всеволод Александрович Ревич. На Земле и в космосе. Заметки о советской фантастике 1973 года (статья), стр. 547-559

Примечание: Ответственный редактор Н. М. Беркова.

Scan: Александр Керосиров; OCR, SpellCheck, Formatting: Хас, 2010.

Информация об издании предоставлена: vbltyt — http://fantlab.ru/edition34190

---

Всю-то я вселенную проехал,

Нигде я милой не нашел.

Седеющая голова матери низко склонилась над письмами сына. Она вынимала их из синих конвертов, перебирала, ласкала пальцами. Листочки раскладывались у ее колен, белые, серые, розовые, в линейку или совсем гладкие… Почерк четкий, ровный, круглый.

Письма! Сыновние письма! Нет в них ни одного неискреннего слова, все просто, ясно, доверительно, как в редкой фотографии, когда приоткроется вдруг истинная душа человека, проглянет истинная натура или сокровенная мысль. Ни один портрет не скажет так много о человеке, как его письма домой, родным и тем более матери. Посмотришь на письма Василия Петрова, написанные таким ясным и выразительным почерком, и сразу определишь его внешний вид, и темперамент, и характер. И главное, понимаешь, что автор их добрая и сильная душа, с твердым ласковым характером, все в нем открыто, чисто и честно, все ясно в нем. Про такие натуры говорят: цельный человек! А иногда выражаются сильнее: настоящий человек.

…Александра Панкратьевна задержала взгляд на некоторых строчках из писем. Сын писал:

…Смотри, мама, никому не давай пока моего заветного альбома открыток с видами Ленинграда. Полюбуйся на эти улицы и дворцы. Я здесь никак не нагляжусь на эту красоту. Посмотришь на какой-нибудь дворец или картину в Эрмитаже и думаешь: стоит на земле жить и защищать наше великое искусство. Всегда буду помнить и любить образ Ленинграда, в котором мне посчастливилось немного пожить…

Она покачала головой. Да, Вася целый год писал такие восторженные письма. Недавно Петя Савушкин — приятель его по ФЗУ — прислал письмо оттуда. Пишет, что Васек очень интересовался местами, связанными с Лениным, хотел даже подготовить доклад об этом, но не успел… С колен матери упал сложенный вчетверо лист. Она подобрала его, медленно развернула. Это было письмо к сестре Наде. Дружат до сих пор ребятки. Похожи друг на друга и лицом и характером, да и по годам близки. Когда Надюша училась в Калуге, он уже работал в депо и нередко посылал сестре деньги. “Надо же девчонке духи себе купить, ленты, носки или конфетками полакомиться”, — говорил. И она теперь заботится о брате, отправляет небольшие переводы, художественные открытки, чьи-то карточки. А он-то! Как милой своей пишет. Ишь какую бумагу красивую нашел для сестренки! Хорошее письмо. Спокойный почерк, ровные буквы.

Здравствуй, Надежда!

Крепко, по-братски, тебя целую. Как работается, что нового у нас в депо? Как здоровье мамы и папы? Рад, что из дома стали регулярно приходить письма. А ты ничего, пожалуйста, не присылай мне. Некуда тратить твои деньги. Знаешь же, сестренка, что не курю, водки не пью. Как живу, спрашиваешь? Жизнь протекает нормально. Вот солнце начинает уж припекать. Весной попахивает. Сегодня особенно греет и моментально высушивает чернила на этом письме. Я — выходной и справляю свой день рооюдения. Спасибо за хорошие пожелания вам всем. Мирон Давидович Репенко (ты знаешь, кто это) очень тепло поздравил. Федя Козлов все норовил уши натереть, а Михаил Каретников торжественно преподнес мне ремешок к часам. Да, сестра, 23 годика прожил я на белом свете. Самые годы, сейчас только и живи. И я живу, не жалуюсь. Полной, интересной жизнью живу!.. Жалко только, что не могу рассказать тебе поподробнее про всякие наши любопытные дела.

Ну, пока все. Передавай привет от меня всем, всем. Той передай также, хоть и не пишет она мне… До свидания. Жду ответа.

Василь.

Мать улыбнулась, складывая письмо. Кто ж это ему не пишет? Девушка какая-нибудь. Ничего, скоро встретятся, помирятся… Вот еще одно письмо сестрам. О ней, о матери, пишет. Где это место? Ага, вот оно:

…Беспокоюсь о здоровье мамы. Знаете, когда начинаешь больше всего любить родной город, родной дом и родную мать? Когда далеко все это… Сестры мои, жалейте, берегите нашу маму, не огорчайте ее. Скажите Алексею, чтобы не грубил ей. Уши оборву, если узнаю что. Подумайте, сколько хороших, добрых правил мама сумела внушить нам, сколько вложила в нас своего ума, честности, как строго и справедливо воспитывала нас в детстве. Как хотите, а родители наши — замечательные воспитатели! А маме нашей пришлось много пережить, пока она с отцом не подняла всех на ноги. Очень мужественная у нас мать, хотя и слабенькая, больная совсем… Помните, как отец рассказывал о ее поездке на Украину за хлебом? Подумайте: молодая женщина, одна, в гражданскую войну и разруху, поехала в такую даль! Чуть не погибла от петлюровцев, заболела в дороге. А все ж привезла хлеба, спасла своих “пискунов”, как всегда говорила о нас. Вот сколько в ней мужества! Учусь у нее…

“А ведь я счастливая мать! — сделала она открытие. — Конечно. Я и не догадывалась… Разве это не счастье — вырастить хороших детей, отдать за них здоровье и жизнь, почувствовать их заботу и ласку?..”

А в этом письме пишет сын отцу:

…“Сосед” наш зашевелился. Бывают с той стороны “гости”. Но мы им ходу не даем, излавливаем, конечно, каждого. Полезут кучей — придется “угостить” их как следует. “Максимка” — друг мой надежный, слушается меня беспрекословно. Да, отец, хоть и не пристало хвастать, но стрелком оказался неплохим. Политработником, кажется, тоже…

Суровое письмо, строгое. Вот и это, последнее, тоже такое. И почерк почему-то изменился: острый, стремительный…

Здравствуйте, мама и папа!

Рад, что у вас все в порядке. У меня — тоже. Учимся, работаем, отдыхаем — все нормально. Знаете, всерьез захотелось учиться. Вернусь домой — сразу начну готовиться в техникум, в железнодорожный, конечно. Планов много… “Сосед” неспокоен. Но мы начеку!.. Отец мой. ты можешь спокойно жить и работать. Оправдаю твои слова в любую минуту. Не пожалею ни сил, ни своей молодой жизни, чтобы было все хорошо… За меня не тревожьтесь — все будет в норме…

До свидания, дорогие. Пора идти в ночной наряд. А звезд-то на небе — ух, красотища! Всем горячий привет. Скоро напишу еще.

Василь.

“Ах, Василь, сынок мой! — вздохнула мать, бережно складывая письма и пряча их в коробку. — Трудно приходится тебе на границе. Пишешь бодро, не хочешь тревожить нас, успокаиваешь, а будто грозой пахнуло от этого коротенького письмеца… Ведь небольшая речка, не шире, пожалуй, нашей Лужи, отделяет тебя и твоих молодых товарищей от злой чужеземной силы. Знаю тебя, знаю, честно стоишь ты на посту своем сторожевом, не посрамишь наших седых голов. Но страшно за тебя, ох как боязно…”

Воскресное утро разгоралось. Женщина сидела на крыльце, смотрела на листву деревьев, пронизанную солнцем, и ничего, совсем ничего не видела: все ее мысли и чувства были устремлены к сыну, в зеленую воображаемую даль. Потом она зажмурилась от попавших в глаза солнечных лучей, хотела приподняться со своей ступеньки, да вдруг схватилась рукой за сердце. Застучало, закололо, защемило материнское сердце, прервалось дыхание. Голубой утренний свет померк в глазах, закружились над головой темные вершины деревьев. Потрясающей силы удар обрушился на нее. Точно в эту минуту не сына Васю, а именно ее ударило в спину горячим осколком мины…

Но не убил сына вражеский металл, хотя и застрял глубоко в теле. Вскрикнул лишь, застонал пограничник, произнес одно коротенькое слово: “мама”. В мельчайшую долю секунды промчалось это слово через тысячу километров и достигло чуткого сердца матери, сказав ему, что смертельная рана открылась в теле ее сына. Но сын не умер… Уронил он на мгновение русую голову с острым ежиком выгоревших волос, потом с великим трудом приподнялся, стиснул зубы и опять ухватился за рукоятки “максима”. Стало легче на сердце у матери, почуявшей беду, можно было вздохнуть наконец и выпрямиться. Верхушки деревьев перестали кружиться. Увидела она снова голубое небо и черные стрелки ласточек в нем. “Что же это со мной, что? — недоумевала она. — Такого чудного и быстрого приступа никогда не бывало со мной. Сердце ноет как-то странно, не как всегда…”

Не поняла Александра Панкратьевна, что в эту минуту тяжко ранен ее сын на высоком прибужском мысу. Не могла она также знать, что сегодня в полдень разнесется по стране страшная весть о войне, и заплачут многие жены и матери. Не знала она, что через пять дней, 27 июня, прочтет она коротенькую заметку в “Комсомольской правде” о подвиге и гибели на границе пограничника В.В.Петрова.

Зальются ее глаза обильными слезами, заплачут дочери, посуровеет, почернеет от горя лицо мужа. Вот так же, как сейчас, схватится она худой рукой за сердце и неожиданно вспомнит тогда это раннее утро, когда яркий голубой свет внезапно исчез у нее из глаз.

Распространится по городу известие о первом его жителе, погибшем на войне, о его замечательном подвиге. Весь день будет горевать семья Петровых, а Василий Тимофеевич сядет писать большое письмо в газету. И никому не придет в голову, что Петровых в России много, что в этот же день, например, на Кавказе и в Рязани горько заплачут, прочитав газету, две молодые женщины, у которых служат на западной границе мужья, тоже Петровы, и инициалы их тоже В.В. В ответ на запрос Василия Тимофеевича напишут ему об этом из редакции газеты…