Росс Кинг - Экслибрис

• Название: Экслибрис
• Автор: Росс Кинг
• Жанр: Романтическое фэнтези

Лондон, 1660 год. Только-только, после "враждебных вихрей" революции, реставрирована монархия. Труп Кромвеля выкопан из могилы, повешен, а затем и обезглавлен. Исаак Инчболд, владелец букинистической лавки "Редкая Книга", получает странный заказ: отыскать герметический трактат "Лабиринт мира", который не вошел в корпус сочинений Гермеса Трисмегиста, переведенный Марсилио Фичино на латынь для флорентийского правителя Козимо де Медичи, и существует в единственном экземпляре. Букинистический поиск оборачивается детективным расследованием, распутыванием клубка интриг, ниточки которых ведут к штурму Праги войсками Католической лиги в 1620 году и к загадочной южноамериканской экспедиции сэра Уолтера Рэли.

---

– Пожалуйста, господин Инчболд. Выслушайте меня предельно внимательно. – Ее голос стал более серьезным и внушительным, чем, казалось, того требовали обстоятельства, и в нем начисто отсутствовали терпение и обходительность, которые у меня до сих пор ассоциировались с женскими манерами. – Я хочу поручить вам найти одну книгу. Одну-единственную книгу. С радостью сообщаю вам, что местонахождение остальных одиннадцати томов уже определено. Но вот последняя, двенадцатая, книга так и не обнаружена, хотя поиски велись весьма обстоятельно.

Значит, весь этот переполох из-за одной-единственной книги. Я вздохнул про себя.

– Итак, выходит, вы желаете поручить мне поиск одной только двенадцатой книги. – Я попытался удержаться на грани смирения. Не хотелось вновь видеть вспышку ее раздражения.

– Совершенно верно. Видите ли, от успеха ваших поисков зависит очень многое.

– Не слишком ли много хлопот? Вы привозите человека из самого Лондона ради одной-единственной книги?

– Очень ценной книги.

– Пусть даже ради очень ценной.

Вертикальная складка на ее хмуром челе стала глубже.

– Господин Инчболд, мне хотелось бы особо подчеркнуть важность вашего поручения.

– Вам это уже удалось.

Однако за ее словами крылось нечто большее, ей явно не хотелось «подчеркивать» кое-что гораздо более важное; я был уверен в этом. Все ее рассказы напоминали тщательно отобранные главы из большого неизвестного романа с неким общим сюжетом или интригой, на которую она лишь намекала. Взять, к примеру, врагов ее отца или «столкновение интересов». Неужели еще кто-то хотел заполучить эту таинственную двенадцатую книгу? Но я задумался также, насколько следует доверять ее рассказам об отце и муже.

Повернувшись к ней спиной, я несколько мгновений с хмурым видом пялился невидящим взглядом в окно, поверх осколков стекла, еле державшихся в своих рамах. Наконец, тихо кашлянув, я спросил:

– А если я откажусь?

– Тогда мы оба окажемся в проигрыше, – спокойно ответила она. – И мое положение станет крайне тяжелым.

– Есть же другие книготорговцы.

– Так-то оно так. Но никто, на мой взгляд, не обладает вашими знаниями и возможностями.

Это была правда, или, по крайней мере, мне хотелось так думать. Но бесполезно было пытаться сыграть на моем тщеславии. Так же как и на жадности, которую она незамедлительно попыталась пробудить.

– Я очень хорошо заплачу вам. – Она стояла в паре футов за моей спиной, и в ее голосе появился оттенок, которого я не слышал прежде. – Сотню фунтов. Устраивает вас такая сумма? Разумеется, плюс расходы. Я думаю, вам придется отправиться в путешествие.

– Путешествие? – Эта мысль привела меня в смятение. Если я и хотел куда-то отправиться, то лишь к себе домой, в «Редкую Книгу». Сотня фунтов, конечно, приличная сумма денег. Но нужны ли мне эти деньги? Я вполне довольствовался тем, что имел, моими надежными ста пятьюдесятью фунтами в год; с моим креслом, моей трубкой, моими книгами.

– Сотню фунтов, учтите, просто за ваше согласие взяться за это поручение, – продолжала она. Казалось, я чувствовал, как ее взгляд буравит мне спину. – А если вы найдете книгу… в чем я не сомневаюсь… То получите еще одну сотню. Две сотни фунтов, господин Инчболд. – Она вдруг заговорила легкомысленным тоном, противоречившим важности сделанного предложения. – Две сотни фунтов только за то, чтобы отыскать книгу. Разумеется, есть одно условие: вы должны быть предельно осторожны.

Две сотни фунтов за книгу? Сняв очки, я принялся энергично протирать линзы полой куртки. Мое любопытство начало пробиваться на свободу из крепких оков, которыми я сковал его. Две сотни фунтов за одну-единственную книгу? Неслыханно. Смехотворно. Половину всего моего магазина можно приобрести за такую цену. Какая книга может стоить таких денег? Даже «Исповедь» Блаженного Августина в издании знаменитого Какстона – этот экземпляр я вчера мельком видел в ее библиотеке – не стоила таких больших денег.

Я вновь нацепил очки и на мгновение умолк. Алетия молчала, ожидая моего ответа. М-да… Что, в сущности, я теряю? Возможно, мне вовсе и не понадобится путешествовать. У меня имеется множество посредников: толковые партнеры в Оксфорде, Париже, Амстердаме и Франкфурте. А Монку вполне можно поручить прочесать все книжные лавки Патерностер-роу и Вестминстера или любые другие места, куда я сочту необходимым послать его. И кроме того, по моим представлениям, эта книга уже сейчас могла просто стоять на моих ореховых полках. Славно, да? Случались и более странные вещи. В конце концов, я точно знаю, что на моих полках имеется книга Уолтера Рэли «Открытие обширной, богатой и прекрасной Гвианской империи» – пятое название в списке, подмеченное мною чуть раньше.

Повернувшись, я взглянул на нее. Почти против воли я протянул руку, чтобы скрепить договор.

– Итак? Могу я поинтересоваться, каково же название столь ценной книги?

После полудня я уже плюхнулся на сиденье кареты, готовой отвезти меня обратно в Лондон. Впервые за много часов – за несколько дней – я почувствовал себя спокойно. Финеас щелкнул кнутом, и лошади рванулись вперед, чахлые деревья пролетали мимо боковых окошек. Но чуть позже, приблизившись к арке, мы едва не столкнулись с одиноким всадником, полным ходом скачущим в сторону дома.

– Сэр Ричард!

– Эй ты, старый болван! Прочь с дороги!

– Слушаюсь, сэр Ричард!

Финеас резко дернул поводья, круто поворачивая в сторону. Сильно накренившись, карета выехала на травянистую обочину, где правое переднее колесо натолкнулось на камень и нырнуло в канаву. Слетев с сиденья на пол, я вывихнул бедро. Всадник пришпорил лошадь, гнедую кобылу, и с кличем, напоминающим вороний грай, пролетел мимо моего окна.

Когда я привел себя в порядок, мы уже выбрались из канавы и проезжали под аркой. Скривившись, я развернулся назад и поднял кожаный клапан овального заднего оконца. Мне удалось увидеть, как всадник спешился и склонился в поклоне перед Алетией, а она, сделав реверанс, протянула ему руку. Она уже переоделась в амазонку в ожидании его приезда – и, видимо, последующей верховой прогулки. Ее гость был здоровым малым в старомодном плоеном воротнике, похожем на мельничный жернов, и высокой шляпе с пурпурной лентой, которая судорожно подергивалась на ветерке. Они застыли на мгновение между крыльями Понтифик-Холла, который, точно старинная рама, вмещал в себя две написанные маслом фигуры. Затем мы свернули за угол – и эта картина исчезла за полуразрушенной стеной и буйными зарослями живой изгороди.

– Сэр Ричард Оверстрит, – крикнул Финеас, на сей раз решивший добровольно поделиться информацией. – Сосед. Надумал взять леди Марчмонт в жены.

– Неужели?

– Не удивлюсь, если он добьется своего еще до конца года. Негодяй, сэр, если вы спросите меня, – подытожил он с необычной для него страстностью.

– Да?

Но Финеас уже сказал все, что хотел. Больше никаких откровений не предвиделось. Все три дня мы ехали в мрачном молчании.

Но случай этот странно на меня подействовал. Гнев и раздражение улетучились, уступив место иному чувству. Ведь вчера в какой-то момент в моем спокойном существовании образовалась некая трещина. В беспорядочных потоках воспоминаний стали отчетливо вычленяться образы Алетии. Стоило мне закрыть глаза, как эти струящиеся ручейки памяти приносили мне живые картины: вот она склоняется над книгами, сдувает пыль с корешков или проводит кончиками пальцев по их переплетам, словно исследуя изгибы любимого лица. Однажды она даже поднесла книгу к губам и, закрыв глаза, вдохнула ее запах с таким наслаждением, словно перед ней была благоухающая роза.

Дорога, петлявшая перед нами, сзади казалась прямой – а я тем временем начал испытывать первые приступы сбивающего с толку и неожиданно острого раздражения, робкое трепетание одного чахлого и рудиментарного органа, для которого, как и для аппендикса, я больше не имел применения; нечто бездействующее и забытое, подобное копчику или зубу мудрости, напоминало о давно угасшей жизни. Внезапно мне вспомнилось, какие взгляды Алетия бросала на меня в подземном архиве, а к тому же – сколько книг по магии теснится на библиотечных полках, и у меня мелькнула мысль, уж не околдовала ли она меня за время моего пребывания в имении, точно колдунья или знахарка, – что, если причиной этого странного раздражающего подрагивания был какой-то языческий заговор? Но я не успел толком поразмыслить над этой дурацкой фантазией, как течь моих шлюзовых затворов заглушилась болью в бедре. И все же как ни кратки были эти ощущения – они не становились от того менее опасными. Надо будет последить за дальнейшими симптомами.

Меня нещадно трясло, то вдавливая в сиденье, то едва не скидывая на пол, но я упорно таращился на безлесые глубокие ложбины, на холмы и деревья, бежавшие нам навстречу и таявшие вдали. В небе повисло несколько серых, как пороховой дым, облаков. Ко мне вновь вернулось спокойствие. Вскоре я увижу золотые столичные купола и медные флюгеры «Редкой Книги», вздымающиеся в прокопченное лондонское небо. Вскоре я вновь окажусь за моими книжными стенами, надежно ограждающими меня от тревожных головоломок внешнего мира. События последнего дня станут казаться не чем иным, как странным сном, от которого я с благодарностью пробужусь, уже сомневаясь, ездил ли я вообще куда-то и происходило ли все это на самом деле.