Кирилл Шелестов - Жажда смерти

• Название: Жажда смерти
• Автор: Кирилл Шелестов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8159-0773-7

У каждого из героев этого романа уже есть миллион долларов. И даже не один. Бизнесмены, политики, чиновники и бандиты - кажется, что может быть более чуждым и отталкивающим. Но Кирилл Шелестов - и это, видимо, сила настоящего таланта - заставляет нас любить их, уважать и сопереживать...

---

— Пахомыча закрыли не за документы, — попытался урезонить я его. — Они подсунули ему ствол. То же самое может произойти с любым из нас.

— Им наплевать на меня! — сказал он угрюмо. — Они думают только о себе.

— Кто они? Люди Лихачева?

Он не ответил. Схватив с земли длинную тонкую мокрую ветку, он принялся царапать ею по асфальту. Разумеется, он имел в виду партнеров. И, скорее всего, меня. Их пособника. Это было несправедливое утверждение. Но вряд ли бы ему стало легче, если бы я рассказал, что именно думает о нем Виктор.

— Они сдадут меня, как сдали Пахомыча, — добавил он упавшим голосом.

— Освобождением Пахомыча занимаюсь лично я, — ответил я, стараясь не раздражаться. — До конца недели я его вытащу.

— А если не получится? — недоверчиво осведомился он.

— Значит, мы его вытащим на следующей неделе, — уверенно ответил я. — Готов поспорить.

Внезапно Сырцов остановился и развернулся ко мне.

— Две недели в тюрьме! — выкрикнул он. — Ты представляешь, что это такое?!

— Нет, — сказал я. — Не представляю. Как и ты. Но даже если я напишу на имя Лихачева заявление посадить меня вместо тебя и Пахомыча, он все равно мою просьбу не выполнит.

— Я не переживу этого позора! — захлебывался он, не слушая меня. — Я не смогу! У меня жена и двое детей. Они в андийской школе учатся. На них будут пальцем показывать!

— Ты зря накручиваешь себя заранее, — проговорил я терпеливо. — Мы делаем все, чтобы тебя обезопасить. Храповицкий в первую очередь. Нам нужно только немного времени.

— Ты можешь гарантировать, что меня не арестуют?! — воскликнул он.

Этого я обещать не мог. Но и потворствовать его истерике я не собирался. Чем глубже он проваливался в свои страхи, тем больше глупостей мог натворить. Пора было приступать к процедуре его отрезвления.

— Я могу гарантировать тебе другое, — мягко сказал я. — Что я не побегу в налоговую рассказывать о том, как ты тайком от нас продавал стройплощадки. И не платил с этих сделок налоги. Хотя сумма, кажется, набежала приличная. Больше лимона, если не ошибаюсь.

Он остановился как вкопанный.

— Миллион? — ужаснулся он. — Откуда такие деньги? Ты что говоришь? Да я сроду таких сумм не видел!

— Я не сказал миллион, — поправил я. — Я сказал, больше миллиона. Примерно полтора-два.

— Я не продавал! Не продавал! — закричал он, брызгая слюной. — Это ложь! Вы все хотите от меня избавиться!

Я просто смотрел на него, ничего не отвечая. Он булькнул или всхлипнул, сглотнул и отвернулся.

— Допустим, я продавал, — вдруг торопливо пробормотал он. — Ну и что из этого? Так поступают все в мэрии. Да там и не было миллиона. Тем более двух. Гораздо меньше. К тому же меня, по сути, выкинули из бизнеса. Обо мне забыли. Хотя я лично сделал для Храповицкого больше, чем все остальные директора вместе взятые! А что я получил в результате? Что? Уголовную статью? Десять лет с конфискацией.

Ни одно из его заявлений не было правдой. Да и статью он еще не получил. Но, взвинченный и измученный, он был абсолютно глух к голосу рассудка.

— Если я начну перечислять, что именно ты получил, работая у Храповицкого, боюсь, я не успею закончить до вечера, — проговорил я сдержанно. — Кем ты был до него? Колхозным бухгалтером, если я не ошибаюсь. Сидел на окладе. Премии получал куриными тушками. Или комбикормом. Он сделал тебя богатым человеком. Сколько у тебя было на заграничных счетах в прошлом году? Миллионов пять-шесть? Больше? На скромную жизнь тебе уже хватало. Он назначил тебя заместителем мэра, где ты довольно энергично продолжил свое обогащение, уже не согласовывая это с ним. Или все это ты считаешь недостаточным?

— А теперь у меня все заберут! — выпалил он. — Они же конфискуют имущество! Доберутся до моих счетов. Да еще отправят в тюрьму! Уж лучше бы я был простым бухгалтером, но на свободе! Что будет делать моя семья? Она останется ни с чем. Я должен думать о ней. Я не хочу в камеру! Не хочу, понял?! — голос его сорвался. — И потом, потом, — с обидой спохватился он. — Почему это я был простым бухгалтером? К твоему сведению, я был главным бухгалтером. И разве моя голова ничего не стоит? Да меня сто раз приглашали в другие фирмы! И денег, кстати, предлагали не меньше. Я просто отказывался.

— Никто не отрицает твоих заслуг, — примирительно заметил я. — И никто от тебя не отрекается. Ты один из нас. На следующей неделе Храповицкий летит в президентскую администрацию. Возможно, тебе осталось потерпеть лишь несколько дней, и вся эта история закончится. Ложись в больницу. Запасайся справками. Мы заодно. Мы тебе поможем.

— Я не выдержу в тюрьме, — твердил он дрожащим голосом. — Мне нельзя. У меня язва желудка. Я два раза в год должен проходить обследование. Я и сейчас еле хожу. Если меня засунут в камеру, я все расскажу.

Теперь уже резко остановился я.

— Забудь об этом! — прикрикнул я на него, теряя самообладание. — Это не просто подлость. Это к тому же самоубийство. На сегодняшний день у них нет никаких улик! У них пустые руки, пойми ты это! Лихачев действует методами КГБ. Гонит волну. Он пытается тебя сломать. Но времена изменились. Сейчас это уже не проходит. Нужны доказательства. Факты.

— А финансовые документы?

— Финансовые документы свидетельствуют лишь о том, что деньги из твоей фирмы уходили в другую фирму. И все! За то, что происходило с ними в другой фирме, ты не несешь никакой ответственности. На той фирме не было таблички, что она обналичивающая. Это домыслы Лихачева. Ты не обязан был ее проверять. К тому же, вспомни, ты всего лишь учредитель. Учредитель! То есть по закону ты отвечаешь только долей своего уставного капитала. У тебя был директор, который вел всю хозяйственную деятельность. Ты не вникал в его операции...

— Но он же скажет, что выполнял мои приказы! — перебил он. — Он все будет валить на меня. Почему вы не ищете директора?

— Мы ищем, — соврал я. — Со вчерашнего вечера. Хотя, поверь, это не имеет такого уж значения. В конце концов, что бы он ни говорил, это всего лишь его слово против твоего.

— А составы с нефтью? — живо откликнулся он. — Которые пропали! Это же и дураку понятно, что воровство! Я и тогда был против этого! Это была идея Виктора!

— Паша, послушай же ты меня наконец! — взмолился я. — Ты действовал в рамках существующего законодательства. Я уже тысячу раз консультировался с юристами. Сам просмотрел не только статьи, но и подзаконные акты, все разъяснения. Ни одна из найденных полицией бумаг не свидетельствует о совершении тобою преступлений. Твой директор перечислял кому-то деньги. Ты не знаешь, кому. Ты не знаешь, какие услуги при этом выполнялись. Но по документам они выполнялись. Твой директор отправлял кому-то нефть. Ты не виноват в том, что она не доходила. У нашего холдинга нет претензий к твоей фирме. У государства, в лице налоговой инспекции, которая сто раз проверяла и холдинг, и твою фирму, нет к тебе претензий! Это тебе ясно?

Он не ответил. Судя по выражению его лица, мои слова его не убеждали.

— На сегодняшний день тебя вообще не в чем обвинять, — продолжал я. — Максимум, что можно инкриминировать, да и то не тебе, а твоему директору — это халатность или превышение служебных полномочий. Такие дела не доходят до суда, а если и доходят, то там же рассыпаются. Как только ты признаешься в чем-то, ты вешаешь на себя срок. Сам! Потому что это уже преступный умысел! А если ты еще сдуру расскажешь, что получал за это наличные...

— Я не собираюсь ничего говорить о деньгах! — взвизгнул он. — Я еще не выжил из ума! Я скажу, что выполнял чужие приказы!

— Еще хуже! — вздохнул я. — Час от часу не легче. Это означает наличие сговора. Другая статья. Наказание за нее в два раза больше! Да поговори ты сам с юристами, если мне не веришь!

— Я говорил с женой, — признался он неожиданно. — Я ведь никогда ей ничего не рассказывал. А тут взял и рассказал. Сегодня ночью... Она плакала. Заклинала меня детьми. Она говорит, что налоговой полиции нужен не я, а Храповицкий. Что я тут ни при чем. Что я всего лишь исполнитель. Стрелочник. Почему я должен страдать за кого-то?

— Паша, деньги нигде не предлагают просто так. В других фирмах тебе пришлось бы заниматься тем же самым. Пойми одно: ты не сможешь причинить вреда Храповицкому, не причинив вреда себе. Твое признание в первую очередь означает твою вину. Это аксиома. Думаю, даже твоя жена не будет с этим спорить. Тогда как вину Храповицкого еще нужно будет доказать. Это особенности нашего закона. Мы можем сесть только в одном случае: если возьмемся за руки, сами придем в суд и дружно во всем сознаемся. Хотя если мы так поступим, наши адвокаты обжалуют приговор на основании нашей психической неполноценности.

— Жена говорит, что если я все расскажу, они дадут мне гарантии, — уперся Сырцов.

Я уже тихо ненавидел его жену. И я не сочувствовал ему. Если бы речь шла о нем одном, я бы повернулся и ушел. Предоставив ему действовать по собственному разумению и в соответствии с указаниями его дражайшей половины. Но он тянул за собой на дно всех нас. Мы не могли выплыть, не вытащив его.