Кирилл Шелестов - Жажда смерти

• Название: Жажда смерти
• Автор: Кирилл Шелестов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8159-0773-7

У каждого из героев этого романа уже есть миллион долларов. И даже не один. Бизнесмены, политики, чиновники и бандиты - кажется, что может быть более чуждым и отталкивающим. Но Кирилл Шелестов - и это, видимо, сила настоящего таланта - заставляет нас любить их, уважать и сопереживать...

---

— Это не из-за женщины, — вяло возразил я. — Это из-за жизни. Ты знаешь, для чего живешь. А я нет. Поэтому мне и неохота.

— Дурак ты! — решительно сообщил он. — Ты просто застоялся. Как и я. Хищники не могут в клетке. Они болеют и подыхают. Зато теперь мы вышли на охоту. У нас есть за что бороться.

— За «Уральсктрансгаз»? — я невольно улыбнулся. Эти любимые Храповицким истории из жизни дикой природы я знал наизусть. Они меня не вдохновляли.

— Чего ты ухмыляешься! — вскипел он. — «Трансгаз» — это отличная поляна! К тому же задача конкретная. Ясная. Есть идея. Есть цель. Продумали стратегию действий, рассчитали ресурсы. И — вперед. Не то что эта фигня, которую Егорка нес!

— Кстати, как тебе его фантазии?

— Да бред какой-то! — безнадежно махнул он рукой. — Неглупый же вроде бы человек. Среди губернаторов таких, как он, еще поискать надо. Огромный регион. Дел невпроворот. Деньги под ногами валяются — только собирай. А он сидит и какие-то сказки выдумывает. И сам в них верит. Березовский его поддержит! Ельцин назначит! Я бы даже от Николаши такую ахинею слушать не стал. Правду говорят, что все политики больные люди. Отравлены властью, как наркотиком.

Он осуждающе покачал головой. В известной степени его сентенция была справедлива и в отношении него самого. Легче всего мы подмечаем в других свои собственные слабости.

— Хотя этот его приступ безумия нам сейчас очень даже на руку, — прибавил он уже другим тоном. — Если я все рассчитал правильно, то он постепенно загорится. Будет из кожи лезть, чтобы меня на «Трансгаз» назначили. В другое время он бы не повелся.

— Ты думаешь, он повелся? — осведомился я с сомнением.

— Если не повелся, то поведется! — уверенно усмехнулся Храповицкий. — Уж я его знаю.

— Кстати, а тебе не жалко Покрышкина? Сидит себе человек в своем кабинете, зла нам не делает. А мы его свалить хотим.

— Покрышкина? — удивленно переспросил Храповицкий. — А чего его жалеть? Кретин он — редкий, работать не умеет. В принципе, я против него ничего не имею. Я бы его не трогал. Но объективно он нам мешает. А сам не уходит. Тут ведь, как в известной рекламе про шоколадный батончик: «Съел — и порядок».

Однако как в рекламе про шоколадный батончик у нас не получилось. Впоследствии я часто вспоминал этот вечер, когда началась интрига с «Трансгазом», которая, как думалось, должна была вознести нас к новым вершинам богатства и власти. И которая вместо этого превратила нас из друзей во врагов, безжалостно расшвыряв в разные стороны: кого — за границу, кого— на тюремные нары, а кого — под пули наемных убийц.

И, мысленно возвращаясь к тому, что было тогда сказано, я до сих пор не могу понять, почему суждено было сбыться именно словам Лисецкого о предательстве? Пустым, обидным и неприличным? Почему многие другие утверждения, сделанные им, Храповицким или мной, казалось бы, умные и проницательные, были с такой легкостью опровергнуты жизнью? Неужели в этой уничижительной оценке человеческой природы и содержалась главная и оскорбительная правда? О нем, Лисецком. И обо всех нас?

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Тема «Уральсктрансгаза» и Покрышкина не получила своего развития в последующие дни. Губернатор и Храповицкий регулярно продолжали встречаться по работе и в свободное время, но ни один из них не возвращался к начатому разговору. Оба были заядлыми охотниками и умели сидеть в засаде. У каждого из них имелись свои соображения.

В основе расчетов Храповицкого были деньги. Он ставил на жадность губернатора, который на сегодняшний день не получал с «Трансгаза» ни копейки. По мнению Храповицкого, Лисецкий не мог удержаться от соблазна и не попробовать прибрать к рукам такую махину. Момент, с точки зрения Храповицкого, был выбран чрезвычайно благоприятный: Лисецкому предстояли повторные выборы, а значит, позарез нужны были средства.

Однако, невзирая на снедавшее его нетерпение, торопить события Храповицкий не собирался. Во-первых, потому что Лисецкий не любил, когда на него наседали, и Храповицкий об этом знал. Во-вторых, потому что Храповицкий не хотел поднимать ставки. Он был убежден, что Лисецкий и без того выдоит его без всякого сострадания. Причем нести ему придется не после назначения, а с той самой минуты, как он решит помогать, и столько, сколько он запросит.

Между тем кое в чем Храповицкий серьезно заблуждался. Хотя материальная сторона вопроса в построениях губернатора, конечно, играла важную роль, но не решающую, как думал Храповицкий. Прежде всего губернатор не рассматривал «Трансгаз» как добычу, которую можно захватить надолго. Он был уверен, что Храповицкий, став директором «Трансгаза», непременно его, Лисецкого, обманет, в партнеры по разграблению предприятия не возьмет, а постарается отделаться разовыми подачками, пускай даже и большими. Поэтому ощипать Храповицкого следовало заранее.

Кроме того, Храповицкий недооценивал финансового состояния Лисецкого. А губернатор не спешил его раскрывать. Ежегодный бюджет области составлял около миллиарда долларов. Из этих денег Лисецкий методично откусывал восемь процентов и примерялся к двенадцати после своего переизбрания на второй срок. Он считал это своим законным вознаграждением за управление регионом.

Правда, значительная часть этих средств бездарно разбазаривалась на пустопорожние проекты семейного бизнеса, многое уходило в песок, но все-таки не менее тридцати миллионов в год губернатор неукоснительно отгонял на свои зарубежные счета. И делал он это уже несколько лет. К тому же, пользуясь преимуществами своей должности, он бесплатно забирал заводы, здания, землю и много чего еще. Так что свойственная губернатору мелочная алчность, вынуждавшая его хватать все, что плохо лежит, являлась неотъемлемой частью его натуры, а вовсе не следствием угрожавшей ему нужды.

В отличие от Храповицкого, губернатор в своих рассуждениях руководствовался политическими мотивами. И ход его мыслей был иным.

Он полагал, что Храповицкий уже и так достиг уровня, на котором губернатору было трудно контролировать его. В некотором смысле Лисецкий теперь зависел от Храповицкого не меньше, чем Храповицкий от него. А этого губернатор не терпел. Поскольку в глубине души не признавал двусторонних обязательств.

Он верил, что обязательства существуют лишь у его подчиненных, перед ним, губернатором, да и то до тех пор, пока он является губернатором, а они — его подчиненными. Лисецкий часто повторял на совещаниях со своими заместителями, что только вожак знает, куда бежит стая. Вожаком он, разумеется, считал себя. Стаей — все свое окружение. Его заместители с этим соглашались. Но Храповицкий не был его подчиненным.

Значит, укреплять Храповицкого дальше было чрезвычайно опасно. Он становился слишком самостоятельной фигурой и вполне мог начать какую-нибудь политическую комбинацию, направленную против Лисецкого.

С другой стороны, губернатор не мог не понимать выгоды того, что предлагал Храповицкий. Если возможность участия в президентских выборах Лисецкий лелеял как заветную мечту, то необходимость сохранения губернаторской должности он воспринимал как вопрос жизни и смерти.

В том, что Кулаков выставит свою кандидатуру и будет отчаянно драться за победу, Лисецкий не сомневался. Он сам на месте Кулакова поступил бы точно так же, разорвав все существовавшие между ними договоренности. Потому что шансы у Кулакова были совсем не плохие.

За мэром Уральска, сомкнув ряды, стояли коммунисты, левые и другая оппозиционно настроенная публика. Следовательно, он набирал не меньше сорока процентов голосов избирателей, причем в наиболее активной и организованной их части. Губернатор мог противопоставить этому лишь свой административный ресурс. Предполагалось, что «Уральсктрансгаз» был важной частью этого ресурса. Но на этот счет у Лисецкого существовали серьезные опасения, хотя в кемпинге он и назвал Покрышки на другом.

Покрышкин принадлежал к старой гвардии советских руководителей, делавших свою карьеру годами и так и не принявших произошедших в стране реформ. Демократа Лисецкого, когда-то назначенного Ельциным главой огромного региона, он считал выскочкой, и социалистические принципы Кулакова, в прошлом директора завода, были Покрышкину гораздо яснее, чем рыночные идеи Лисецкого. И если бы Покрышкин увидел, что Кулаков решительно двинулся в бой, то вполне мог бы его поддержать. Во всяком случае, Лисецкий этого побаивался.

Риск затеи Храповицкого заключался в том, что, начав активные действия по смещению Покрышкина, Лисецкий мог и не добиться успеха. А это означало получить в лице Покрышкина злейшего врага и толкнуть его в объятия Кулакова. То есть самому себе выкопать яму.

Не зная, как поступить, Лисецкий целую неделю напряженно размышлял и колебался. И наконец он придумал интригу, вполне в своем характере и духе. Он вдруг решил повидаться с заклятым недругом Храповицкого, Ефимом Гозданкером, которого избегал уже около полугода.