Эрнест Лависс - Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

• Название: Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая
• Автор: Эрнест Лависс
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: История
• Год: 1938

---

По новому закону конституционные отношения между императором и палатами могли быть изменены только сенатус-консультом. Но самым важным нововведением было, без сомнения, установление ответственности министров; кроме того, в законе было сказано, что министры могут быть членами той или другой палаты и что во всяком случае они имеют право присутствовать на заседаниях и получать слово. Это была целая революция. Правда, сенатус-консульт прибавлял, что министры зависят от императора. Каким же образом возможно было примирить эту зависимость с ответственностью перед палатами? Этот именно вопрос и задал не без иронии принц Наполеон, всегда готовый щегольнуть своими демократическими чувствами, в одной речи, которую настоящие сторонники империи находили «прискорбной и скандальной», а один министр назвал «программой младшей линии». Сенат оставил этот вопрос без внимания, а между тем не подлежало сомнению, что с помощью такой лазейки император надеялся сохранить за собой руководство политическими делами и действовать, в случае надобности, вопреки желанию палат.

В сущности, все его симпатии продолжали оставаться на стороне «мамелюков»; эта партия находила деятельную поддержку в лице императрицы, влияние которой возрастало по мере того, как ослабевала физическая и моральная энергия Наполеона III. Немилость к Руэру была чисто фиктивной; в Тюильри по прежнему продолжали спрашивать его совета и считаться с его мнением. Так обстояло дело до конца империи, а министерство Оливье, которого ждала третья партия, должно было сыграть роль бессознательного орудия обмана в руках камарильи.

Брожение умов далеко не уменьшалось. Был момент, когда в столице можно было опасаться «дня революции», который намеревались организовать 26 октября[115] вожаки республиканской партии (и даже некоторые либералы). Этот проект не осуществился, но Париж готов был по прежнему воспользоваться всяким случаем для проявления своих самых враждебных чувств к правительству. Париж доказал это на дополнительных выборах 21 и 22 ноября, послав в Бурбонский дворец самого резкого критика империи, Анри Рошфора, избрание которого могло рассматриваться как личное оскорбление Наполеону III.

Через несколько дней после этих выборов глава государства, открывая очередную сессию парламента (29 ноября), не без грусти убеждал палаты помочь ему спасти свободу. При этом он прибавил, что отвечает за порядок, но эта притворная уверенность не могла скрыть его тревоги и бессилия. Третьей партии уже надоело верить императору на слово; она заставила его дать новую конституцию и хотела теперь получить власть, чтобы испытать эту конституцию на практике. Можно было опасаться, что если правительство будет по прежнему оттягивать исполнение желания третьей партии, то последняя будет увлечена левой, которая устами Жюля Фавра уже требовала предоставления Законодательному корпусу прав учредительного собрания.

Министерство Э. Оливье. Ввиду этого Наполеон III решил сделать новый шаг по пути уступок. Он уже несколько месяцев вел секретные переговоры с Эмилем Оливье, и последний даже отправлялся в глубокой тайне по ночам в Компьень для совещаний. 28 декабря 1869 года Франция узнала, что бывшему товарищу Жюля Фавра по группе пяти поручено составить министерство, а со 2 января новое министерство было сформировано[116].

Так возникла либеральная империя. Третья партия приветствовала ее как прочный режим, которому суждено возродить империю. Ее противники справа видели в ней средство, годное, чтобы выиграть время и подготовить возвращение к неограниченной власти. А в глазах ее противников слева новый режим являлся просто переходной стадией к республике.

Инцидент в Отейле и последовавшие за ним волнения.

«Либеральное» министерство оказалось внезапно в очень опасном положении. Принц Пьер-Наполеон Бонапарт, сын Люсьена, находился в полемике с Реванш (Revanche) Бастиа и

Марсельез (Marseillaise). Паскаль Груссе, парижский представитель первой из этих газет, и Апри Рошфор, главный редактор второй, в ту пору депутат, направили к нему секундантов. 10 января секунданты из Реванш Виктор Нуар и Ульрик де Фонвиель прибыли первыми в Отейль и были приняты в доме принца. Немного времени спустя увидели, как Виктор Нуар, выйдя от принца, упал мертвым на мостовую. За ним следовал Фопвпель с револьвером в руке, в пальто, простреленном пулей. Кто же первый прибег к насилию, принц или секунданты? Вопрос остался открытым[117]. Вечером того же дня появилось официальное сообщение, что принц Пьер арестован и следствие уже началось. Это не успокоило взволнованное общественное мнение. Во-первых, почти сразу узнали, что в силу наполеоновского законодательства принц будет предан исключительному суду, а именно Турскому верховному суду с участием присяжных заседателей из числа членов суда. Громовая статья Рошфора, многочисленные публичные собрания, довели до предела возмущение масс. 12 января, в день, назначенный для похорон Виктора Нуара, огромная толпа окружила его дом в Нэйи, и более ста тысяч парижан сочли своим долгом проводить его гроб. На половине пути наиболее экзальтированные хотели помешать погребальной процессии достигнуть кладбища Нэйи и направить ее по парижским бульварам на кладбище Пер-Лашез. Это значило подвергать себя риску кровавого столкновения, так как правительство поставило на ноги внушительные силы. Понадобилось неоднократное вмешательство семьи покойного, и самому Рошфору приходилось противиться этим намерениям толпы. Наиболее благоразумные в конце концов отступились.

17 января правительство потребовало от палаты согласия на возбуждение преследования Рошфора за его статью в Марсельез. Это согласие было дано. Но вокруг Бурбонского дворца и в ряде других пунктов Парияса стали собираться толпы народа, которые приветствовали Рошфора и пели Марсельезу. Понадобилось применить силу, чтобы их рассеять. 22 января шестая палата приговорила писателя к шести месяцам тюремного заключения и 3000 франков штрафа. Только 7 февраля министерство решилось его арестовать. Это произошло на Фландрской улице, почти рядом с огромным залом, где Гюстав Флуранс созвал многочисленное и очень оживленное собрание. Узнав об аресте, Флуранс направил револьвер на полицейского комиссара, которому было поручено присутствовать на собрании, объявил его пленником и провозгласил восстание. Эта попытка провалилась. Усилий одной полиции оказалось достаточно, чтобы уничтожить несколько воздвигнутых баррикад. 8 февраля произошел полицейский налет на редакцию Марсельез; все ее редакторы были арестованы, волнения продолжались: 11-го рабочий механик выстрелил в инспектора полиции, явившегося его арестовать, и убил его наповал. В Медицинской школе произошла шумная демонстрация на лекции профессора Тардьё из-за показания, данного им во время Турского процесса. Министерство приостановило лекции и экзамены на два с половиной месяца. Верховный суд вынес 27 марта оправдательный приговор принцу. На газеты Марсельез, Демократ (Democrate), Призыв (Rappel) был наложен арест. Волнение распространялось в провинции. В Крезо под руководством некоего Асси началась стачка, длившаяся 23 дня, в результате которой последовали суровые приговоры. Гюстав Флуранс, потеряв надежду вызвать восстание, ударился в заговоры и таким образом, сам того не желая, пришел на помощь полиции.

Плебисцит. 28 марта Эмиль Оливье представил в бюро Сената проект сенатус-консульта, вносящего новые изменения в конституцию. На другой день в палате Эрнест Пикар, утверждая, что Законодательный корпус не может остаться равнодушным к такому важному вопросу, заявил, что он хочет обратиться с запросом к правительству. Отсрочка была принята 106 голосами против 46. Скоро Франция получила новый сюрприз. Император ни с кем не делился своими размышлениями, но очень болезненно переживал как неудачи в своей внешней политике, так и затруднения во внутренней; он надеялся поднять свой престиж при помощи какого-нибудь театрального эффекта. Больше чем когда-либо император был непроницаем. Флёри, один из близких к нему людей, писал Клеману Дювернуа: «Махнул ли он на все рукой? Или это его политика?» Он оставался загадкой для своих собственных слуг. Наконец в совете министров 30 марта он прервал прения, чтобы объявить о своем решении подвергнуть плебисциту изменения конституции, как проектированные, так и уже действующие. Члены парламента, бывшие сторонниками империи, как Бюффе, Дарю, были очень неприятно удивлены этим предложением; даже Оливье присоединился к ним для сопротивления такому намерению императора. Но они не имели никакого влияния на «мягкого упрямца», каким был Наполеон III. б апреля в Законодательном корпусе

Жюлем Греви был сделан запрос относительно предполагавшегося плебисцита. Греви не стоило большого труда показать, что если бы император сохранял право апелляции к народу каждый раз, когда он сочтет это нужным, не было бы больше ни учредительного собрания, ни законодательного, ничего, кроме плебисцита. Иными словами, это было бы приглашением отдельных граждан ответить простым да или нет на вопрос, поставленный в той форме, какая нравится власти; это значило выбирать «между пропастью и принятием совершившегося факта». Главным аргументом Эмиля Оливье в его ответе было следующее: «Мы не вводили в конституцию права апелляции к народу; но мы уважали это право». Несмотря на энергичное вмешательство Гамбетты, Эрнеста Пикара, Жюля Фавра, Мартеля, Анделара, Законодательный корпус 226 голосами против 34 выразил доверие кабинету в его «преданности империи и парламентаризму». Вскоре министры, осуждавшие плебисцит (Вюффе, Дарю, де Талуэ), подали в отставку.