Юрий Федосеев - Романовы. Век первый

• Название: Романовы. Век первый
• Автор: Юрий Федосеев
• Жанр: История

Имя Юрия Григорьевича Федосеева занимает достойное место в содружестве пишущих на исторические темы. Книги его расходятся тотчас по выходу из печати.

Очередное его произведение «Романовы. Век первый» — о рождении новой российской династии в тяжелейшее для страны время раскола и Смуты, о преодолении «великого московского разорения». Через многие внешние и внутренние невзгоды Романовы XVII века — от юного Михаила до взрослеющего Петра — вели государство в «блестящий» для России XVIII век.

Вашему чтению будут сопутствовать увлеченность автора, его добрая память к истории Родины.

---

Предводители запорожцев Павлюк и Скидан, воодушевленные успехом, явились в Переяславль, созвали раду и, пользуясь своим численным превосходством, убили главу реестрового казачества Савву Кононовича. Представлено это было не как протест против королевской власти, а как устранение неспособного к гетманству москаля. Тем не менее это не ввело в заблуждение польские власти, и против своевольных казаков выступил брацлавский воевода Николай Потоцкий с 15-тысячным войском, который в ходе недельного сражения разбил превосходившие силы бунтовщиков и потребовал выдачи зачинщиков. Запятнанные предательством, разоруженные реестровые казаки в унизительных условиях повторно присягнули на верность королю и приняли уже не избранных ими, а назначенных поляками гетмана Ильяша Караимовича, полковников и других офицеров. Пост писаря при Караимовиче получил малоизвестный тогда Богдан Хмельницкий, недавно возвратившийся из татарского плена.

Жуткую картину представляла «замиренная» Потоцким Левобережная Украина. По свидетельству польских современников, все дороги, ведущие в Нежин, были уставлены виселицами и заостренными кольями с казненными на них казаками и крестьянами.

Однако эта устрашающая жестокость только распалила запорожцев. В марте 1638 года вспыхнуло новое восстание — под началом гетмана Острянина, к которому присоединилось и несколько сотен донских казаков. В открытом бою они нанесли поражение Станиславу Потоцкому, захватили Чигирин и Миргород. Но на помощь Станиславу поспешили брат Николай с польскими полками и князь Иеремия Вишневецкий со своими вооруженными холопами. 10 июня Станислав, усиленный ополчением Вишневецкого, подступил к казачьему лагерю, расположенному у Жовнина. В этих условиях Острянин посчитал дальнейшее сопротивление бесполезным и предложил казакам уйти в московские владения, однако за ним последовало всего лишь около тысячи человек. Оставшиеся избрали себе нового предводителя — Гуню, с которым они продержались в осаде еще два месяца, но ввиду превосходящих сил противника 7 августа прекратили сопротивление при условии, что их не будут преследовать за мятеж.

Через несколько дней в Варшаву с повинной явилась депутация зарегистрированных казаков в составе четырех человек, в том числе и уже известный нам Богдан Хмельницкий. От имени казацкой рады депутация должна была покаяться перед королем за бунт и верноподданнически просить его, чтобы он оставил им хоть какие-то права. В декабре того же года реестровым казакам, собранным в Масловом Стане, была объявлена королевская воля. Николай Потоцкий представил им королевского комиссара Петра Комаровского, который провозглашался их верховным главнокомандующим с правом назначения по своему усмотрению полковников и утверждения сотников, избранных казаками. Реестр сокращался с семи до шести тысяч. Корсунь объявлялся местом пребывания главного казачьего штаба. Разрушенная ранее крепость Кодак подлежала восстановлению и расширению, а «чайки»{8} запорожцев, на которых они совершали дерзкие рейды на турецкие владения по берегам Черного моря, — сожжению.

На Украине для поляков наступило «золотое десятилетие». Казаки усмирены. На плодородном левом берегу Днепра, как грибы после дождя, растут латифундии польских и украинских магнатов, превращая этот край в житницу Речи Посполитой и источник доходов от внешней торговли пшеницей и скотом. Арендаторы-евреи на годы вперед берут откупа на панские земли и все, что на них находится: мельницы, винокурни, кабаки, речные паромы, мосты, церкви. За счет эксплуатации украинского крестьянства растут и богатеют такие города, как Варшава, Вильно, Львов, Каменец, Киев. Но все это благополучие строится на шаткой основе. Пропасть между польскими и украинскими магнатами, с одной стороны, и украинскими крестьянами — с другой, углубляется и расширяется. Аппетиты арендаторов-евреев растут, а терпение казаков и крестьян истощается. Вулкан противоречий между католиками, униатами и православными продолжает бурлить. А пружина казачьего терпения сжимается до предела, для взрыва был нужен только повод. Но польские войска, расквартированные на украинских землях, пока еще сдерживают народный гнев. Единственной формой протеста, которую позволяли себе русские люди в это десятилетие, был их массовый отъезд на московские земли, в результате которого образовалась так называемая Слободская (свободная) Украина, раскинувшаяся на просторах от Ахтырки до Острогожска, что в Воронежской области.

Как ни парадоксально, но повод к восстанию подал сам польский король Владислав, который, кстати, высоко ценил боевые качества украинского казачества. Дело в том, что короля тяготило его собственное бесправие и раздражало своеволие сейма. «Голубой мечтой» Владислава было укрепление королевской власти, чего, по его мнению, можно было достичь только через реальные заслуги перед Речью Посполитой. А что может быть более престижным, более возвышающим, чем победоносная война, тем более победа над Турцией, перед которой трепетала вся Европа? Подвернулся и предлог. В 1645 году доведенная до отчаяния Венеция обратилась к европейским монархам, в том числе и к польскому королю, с предложением о создании антитурецкой коалиции. Предложение было подкреплено крупной денежной субсидией, что было весьма кстати ограниченному в средствах Владиславу. Желая сохранить свои намерения в тайне от сейма, он пригласил к себе на секретную встречу четырех казацких старшин — Барабаша, Караимовича, Нестеренко и Хмельницкого. Встреча состоялась в конце апреля 1646 года в присутствии канцлера Оссолинского. Убедившись, что казаки разделяют его планы, король дал им грамоту, в которой было сказано, что — ввиду скорой войны с турками и их союзниками, крымскими татарами, — запорожским казакам разрешается строительство морских челнов, а численность реестрового казачьего войска увеличивается до 20 тысяч человек. На первоначальные расходы старшины получили 6 тысяч талеров, а в будущем им было обещано еще 60 тысяч. Канцлеру же Оссолинскому предстояла не менее важная работа по укреплению регулярной польской армии.

Но шила в мешке не утаишь. Разразился страшный скандал. В том же, 1646 году сейм наложил запрет на какое бы то ни было увеличение польской армии, а в следующем — он перевел на себя право определять численность реестрового казачества. Барабаш и Караимович подчинились этому решению, чего не скажешь о Хмельницком. Как описывают его современники, Богдану обманным путем удалось выкрасть у Барабаша королевскую грамоту и ознакомить с ней своих единомышленников. С этого момента на него начались гонения как со стороны казацких старшин, так и со стороны польских властей. Возглавлял всю эту кампанию помощник головы Чигирина польский шляхтич Чаплинский. Дело завершилось тем, что десятилетний сын Хмельницкого был до смерти запорот кнутами, его невенчанная жена выкрадена, а хутор, доставшийся ему по наследству, конфискован. Пострадавший не нашел защиты своих прав ни у чигиринского суда, ни у варшавского. Король же, к которому он обратился, расписавшись в собственном бессилии, якобы ответил: «Настало время для вас (казаков. — Ю.Ф.) вспомнить, что вы воины и у вас есть сабли». В довершение ко всему Богдан по возвращении из Варшавы был арестован, но в декабре 1647 года ему удалось бежать в Запорожскую Сечь, где его сразу же провозгласили гетманом.

Пока казаки собирали силы и укрепляли свой стан, готовясь ко всяким неожиданностям, Хмельницкий предпринял поездку к крымскому хану Ислам-Гирею, которого он с помощью выкраденной королевской грамоты смог убедить в агрессивных намерениях польских властей против него. Хан согласился поддержать казаков, выделил им в помощь мурзу Перекопа Тугай-Бея, оставив у себя в качестве заложника Тимофея, старшего сына гетмана.

Коронный гетман Николай Потоцкий, получив информацию об активных приготовлениях запорожцев, учредил свою ставку в Чигирине и стал готовиться к подавлению мятежа. Чтобы не дать ему разгореться до угрожающих размеров, он отправил навстречу наступающим мятежникам два отряда. Во главе первого он поставил своего сына Стефана и комиссара реестрового казачества Шемберга. В их распоряжении было полторы тысячи польских солдат и половина мобилизованных казаков, две — две с половиной тысячи человек. Главой второго, состоящего из другой половины казаков и немногочисленых иностранных наемников, был назначен полковник Кричевский и уже известные нам есаулы Барабаш и Караимович. Стефан Потоцкий с Шембергом двигались посуху, а Кричевский — по Днепру, на кораблях. В районе Каменного Затона, немного выше крепости Кодак, казаков встретили посланцы Хмельницкого. Кричевский тут же присоединился к ним. Иностранные наемники и есаулы, отказавшиеся последовать примеру полковника, были перебиты. Узнав о случившемся, казаки, двигавшиеся с Потоцким, оставили поляков и пошли на соединение с запорожцами, которых насчитывалось уже около трех тысяч человек, и крымскими татарами (пятьсот человек).