Курбан Саид - Девушка из Золотого Рога

• Название: Девушка из Золотого Рога
• Автор: Курбан Саид
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91103-051-3

«Девушка из Золотого Рога» — второй роман Курбана Саида, написанный им на немецком языке, вслед за «Али и Нино», и разделивший судьбу последнего. Впервые изданный в 1938 году в Вене, он на долгие годы подвергся забвению и обрел свою вторую жизнь лишь в семидесятых годах прошлого столетия, сразу же став мировым бестселлером. Переведенный на многочисленные языки мира, роман с успехом переиздается по сей день и продолжает находить своего восхищенного читателя по всему миру.

---

Она снова подумала о прошлом: Фритц исчез вместе с женщиной с носом, как у попугая. От него остались пара носков и воспоминания о прекрасном лете. «Я тебя никогда не забуду», — сказал он напоследок.

Марион стояла перед ним с холодным, гордым выражением лица и жалела о том, что она не дикарка и не может придушить Фритца. Так Фритц уехал, но лето еще не кончилось.

Умытый дождем, славный город Зальцбург лежал у подножия древней крепости. Марион сидела в кафе «Базар» с лицом, на котором, как маска застыла гордость, и думала о мосте, с которого она никак не могла решиться прыгнуть, хотя с удовольствием сделала бы это. Мимо нее проходили англичане в шортах, причудливо одетые американцы. У старшего официанта в кафе были такие мудрые печальные глаза, что казалось, он в состоянии объяснить любые тайны жизни. Марион подумала, что сейчас было неплохо хотя бы понюхать кокаин, чтобы забыться. Но от кокаина у нее начинался насморк и отекал нос. Недаром же Марион была женой отоларинголога. От мыслей о кокаине пришлось отказаться. Она уже почти забыла имена тех мужчин, которые сопровождали ее в сад Мирабель, а затем приходили к ней в Вене. Ей было все равно. Они оставляли после себя неприятные воспоминания, которые нужно было просто вычеркнуть из памяти. Марион снова закурила и почти сразу же затушила папиросу. Она пошла на кухню, заварила кофе и пила его медленно, маленькими глотками. Ей было страшно, она боялась мужчин, которые еще могли войти в ее жизнь, и оставить после себя неприятные воспоминания.

В коридоре зазвонил телефон. Марион подняла трубку.

— Привет, Марион! Это Азиадэ. Мы собираемся с Хасой в воскресенье съездить в Тульбингер Когель. С нами едет доктор Захс. Есть еще одно свободное место в машине. Я подумала, что если вы не планируете ничего более интересного…

Марион самодовольно улыбнулась.

— Большое спасибо. У меня вообще-то назначена встреча, но я, наверное, смогу ее перенести. Да, договорились, в воскресенье в восемь часов. Я буду вас ждать.

Она положила трубку, вернулась на кухню, налила себе еще кофе и пошла с чашкой в гостиную. Какая же все-таки дурочка, эта турчанка. Неужели она не понимает, что ее задевает это постоянное напоминание о годах, проведенных с Хасой. Все-таки это было очень милое время, хотя и немного скучноватое. А ее сияющее турецкое счастье она сочла бы вызовом, почти издевательством, если бы у этого глупого ребенка не было таких невинных, мечтательных глаз. Марион пожала плечами. Ей нет никакого дела до Хасы. Он остался в том времени, когда ее душа еще не сгорела на костре по имени Фритц.

И Хаса тоже, не хотел ничего слышать о Марион. Он стоял посреди гостиной и недовольно бурчал.

— Я тебя не понимаю, Азиадэ. Эта твоя дружба с Марион! Эта высокомерная гусыня с ее никчемной жизнью, меня больше не интересует. Это неприлично, что я со своей бывшей женой еду в Тульбингер Когель.

— Но я же тоже буду там. И доктор Захс тоже.

В голосе Азиадэ звучало искреннее удивление. Она прижималась щекой к воротнику Хасы и с детской преданностью смотрела ему в глаза. Недаром же она была лучшей стамбульской шлифовки. Ее устами говорил многовековой опыт гаремов.

— Послушай, Хаса. Марион очень добра ко мне. Она искренне радуется нашему счастью. И знаешь, я испытываю страшные угрызения совести по отношению к Марион. Я так плохо обошлась с ней тогда в Земеринге. Кроме того, у меня есть ты, а она совсем одна. Я хочу быть немного мягче с ней. Может, она выйдет замуж за доктора Захса. Ты же знаешь, что мы, женщины, все прирожденные сводницы. Я хочу выдать Марион замуж. Тогда мы будем с ней в расчете.

— Ни один нормальный человек не женится на Марион, — мрачно ответил Хаса.

Но глаза Азиадэ улыбались, от ее светлых волос исходил легкий аромат, и он успокоился.

По большому счету ему было безразлично, кто будет сидеть четвертым рядом с доктором Захсом. Пусть даже Марион. Рядом с ним, в любом случае будет сидеть Азиадэ.

— Ладно, — сказал он, смирившись, — мне все равно, Марион может ехать. Своди ее с Захсом, но я не верю, что тебе это удастся. Захс же не сумасшедший.

Азиадэ молчала. Было абсолютно неважно, что думал Хаса, и кто был ненормальным. Принцессе из Стамбула удастся все, даже возвести дворец для лишенного родины принца, который валяется в песке у трона Аллаха, и которого зовут Ролланд.

В воскресенье в восемь часов утра, машина доктора Хасы остановилась перед домом Марион. Та появилась с небольшим опозданием, надменно улыбалась, застегнула воротник до последней пуговицы и села рядом с Захсом.

Через несколько дней в кафе на Ринге компания завсегдатаев была в полном составе. Врачи качали головами. Кофе уже давно остыл. Официант стоял, прислонившись к колонне, и слушал. Доктор Захс докладывал:

— Можно было умереть со смеху, — говорил он. — Хаса с обеими своими женами. Мы поехали в Тюльбингер Когель. Турчанка болтала без умолку. Это же вполне соответствует правилам жизни в гареме, когда муж выезжает с несколькими женами одновременно. Хаса так смущался, что даже не решался смотреть на Марион. Оно и понятно, после того, что между ними в свое время произошло. Когда мы обедали в отеле, Азиадэ смотрела на своего Хасу такими влюбленными кошачьими глазами. Один раз она даже спросила Марион, был ли Хаса так же нежен с ней. У бедной Марион кусок застрял в горле. Говорите что хотите, но Марион все же истинная дама. Она держалась неприступно и в то же время снисходительно, хотя ей явно было непросто.

Доктор Курц с наслаждением выпил свою чашку кофе.

— Эта турчанка, конечно, дикарка, — сказал он, — для азиаток — это нормальная ситуация, когда их мужья имеют нескольких жен. Азиадэ, в своем азиатском мышлении видит в Марион своего рода коллегу, которая должна вместе с ней нести на себе заботы о муже. Я считаю, Азиадэ просто холодная женщина. В этом все дело.

Он довольно улыбнулся.

— Чепуха, — рассмеялся Хальм, — турчанка просто по уши влюблена в своего Хасу и хочет показать всем свое счастье. А самое главное, перед Марион, чтобы та сгорела от зависти. Примитивная месть, хвастовство. Она не знает, что играет с огнем. Марион красивая женщина и одной глупости в жизни ей уже достаточно. Хаса же ее очень сильно любил. Думаю, Хаса женился на Азиадэ, чтобы показать Марион и всем остальным, что он может без нее обойтись. Своего рода компенсация комплекса неполноценности.

Качающиеся головы врачей совсем приблизились друг к другу. Разговор приобрел научную окраску. Зазвучали названия различных комплексов. Азиадэ, Хаса, Марион — три обнаженных души лежали между чашками кофе, как на секционном столе. Лица врачей покраснели. В результате консилиума было установлено, что Азиадэ страдает задержкой пубертатного развития, а у Хасы материнский комплекс.

Наконец, хирург Матес поднял указательный палец и сказал со всей прямолинейной примитивностью своей профессии:

— Это просто наследственность! Мы не должны упускать из виду, что Хаса происходит из рода боснийских мусульман. Азиадэ пробуждает в нем вытесненные азиатские инстинкты. Это закончится банальным треугольником. Хасе будет уютно чувствовать, как паше в своем гареме. Азиадэ будет заполнять азиатский сектор его образа мыслей, а Марион — европейский.

— Невозможно, — сказал Курц. — У Хасы нет никакого азиатского сектора души. Так же, как и у Азиадэ нет европейского. Это кончится тем, что эта турчанка возьмет у Хасы со стола какую-нибудь сильную кислоту и выплеснет в лицо Марион. Мы должны предупредить Марион.

Курц был уверен, что хорошо изучил Азиадэ.

Врачи замолчали. Дверь открылась, и в кафе вошел Хаса. Он устало сел за стол.

— Что с тобой, Хаса?

Голос Курца звучал искренне озабоченно.

— У меня всего две руки, — простонал Хаса, — я не могу одновременно держать скальпель, зеркало и зонд.

Коллеги удивленно посмотрели на него. Хаса опустошил свою чашку кофе и отчаянным голосом сказал:

— Фридл бросила меня.

— Кто?

Бездна порочности отразилась в глазах коллег:

— Фридл, — повторил Хаса мрачно — вы что ее не знаете? Моя медсестра.

— А-а, — успокоенно сказали врачи.

Курц похлопал Хасу по колену:

— Что, Азиадэ приревновала? Это бывает.

— Глупости. Фридл хромает и к тому же ей больше сорока. Но она знаток своего дела. Один знак, и она уже подает мне нужный инструмент. Да, иногда даже без знаков. Она всегда заранее знает, что мне нужно. Просто сокровище.

Врачи засмеялись.

— Зачем же ты ее выжил?

— Я ее не выживал. Она получила в наследство в Гарце дом и уехала туда. Азиадэ ей как-то по глупости сказала, что теперь она может всю оставшуюся жизнь не работать. Сама бы она никогда не додумалась, что можно жить на проценты. А я на самом деле остался, как без рук. Я же, в конце концов, не невролог. Мне нужна медсестра, с которой я могу работать.