Стивен Кинг - Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)

• Название: Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Научная Фантастика

---

Делл серьезно кивнул, довольный произведенным впечатлением. Он-то знал кое-что и погорячее: девушку Флойда видели с писателем, поселившимся у Евы, но это Флойд пусть выясняет сам.

- Райсон отвез тело Перкинсу Джиллеспи, - продолжал Делл. - Тот думает, что собака сдохла, а повесили ее детишки, для развлечения.

- У Джиллеспи вместо головы задница.

- Возможно. Я тебе скажу, что я думаю, - Делл наклонился вперед. - Я думаю, может и детишки... черт, я знаю это... Это может оказаться похуже развлечений. Гляди-ка.

Он полез под прилавок и достал газету. Флойд глянул. Статья, на которую указал ему Делл называлась "Сатанисты оскверняют церковь". Оказывается, около полуночи банда парней вломилась в католическую церковь городка Клевистон во Флориде и совершала там какие-то кощунственные обряды. Алтарь оказался оскверненным, на скамьях вырезаны похабные слова, а на ступенях, ведущих в церковь, найдены брызги крови. Лабораторный анализ показал, что хотя часть крови принадлежала животному (скорее всего - козлу), в основном - кровь человеческая. Местный начальник полиции признал, что подозреваемых пока нет.

Флойд отложил газету:

- Сатанисты в Лоте? Брось, Делл. Ты перегрелся у плиты.

- Эти детишки совсем ошалели, - настаивал Делл. - Вот увидишь, я прав. В следующий раз они принесут человеческую жертву на Гриффиновом пастбище. Еще налить?

- Нет, спасибо, - Флойд отодвинул табурет. - Пойду-ка навещу дядюшку Вина. Он любил эту собаку.

- Передай мое сочувствие. - Делл спрятал свою газету обратно. - Мне, правда, ужасно жаль.

На полдороги к двери Флойд приостановился:

- Значит на воротах повесили, а? Хотел бы я добраться до этих ребятишек.

- Сатанисты, - повторил Делл. - Ничуть не удивлюсь. И что это на людей наехало в наши времена?

Флойд вышел. Брайант бросил десятицентовик в музыкальный автомат, и Дик Керлс запел "Похорони со мной бутылку".

7:30 вечера.

- Возвращайтесь пораньше, - сказала Марджори Глик своему старшему сыну Дэнни. - Завтра в школу. Я хочу, чтобы твой брат был в постели в четверть десятого.

Дэнни переминался с ноги на ногу.

- Я не понимаю, зачем мне вообще брать его с собой.

- Не надо, - согласилась Марджори опасно приятным голосом. - Можешь оставаться дома.

Она повернулась к столу, на котором разделывала рыбу, и Ральфи высунул язык. Дэнни погрозил ему кулаком, но его дрянной брат только улыбнулся.

- Вернемся, - пробормотал Дэнни и попытался выскользнуть из кухни, таща за собой Ральфи.

- К девяти.

- О'кей, о'кей.

Тони Глик, задрав ноги, сидел перед телевизором в столовой.

- Куда вы, ребята?

- В гости к новенькому, - пояснил Дэнни. - К Марку Петри.

- Ага, - добавил Ральфи, - мы посмотрим его... элек-три-ческий по-езд.

Дэнни недобро взглянул на брата, но отец не заметил ни паузы, ни ударения. Он только проговорил машинально:

- Не задерживайтесь.

Последний свет еще медлил на небе, хотя солнце уже зашло. У задней калитки Дэнни пообещал:

- Я из тебя дух выбью, вонючка!

- А я расскажу, - отозвался Ральфи самодовольно. - Расскажу, зачем ты идешь на самом деле.

- Гад, - произнес Дэнни беспомощно.

Тропинка вела вниз по склону к лесу. Дом Гликов стоял на Брок-стрит, дом Петри - на Джойнтер-авеню. Если вам двенадцать и девять и вы не прочь перебраться по камням через Кроккетский ручей, можно сберечь много времени, срезав угол. Под ногами хрустели сосновые иголки и сухие веточки. Иногда в лесу вскрикивал коростель и сверчки принимались вторить ему.

Дэнни совершил ошибку, сказав брату, что у Марка Петри есть полный набор пластиковых монстров: вурдалак, мумия, Дракула, Франкенштейн, сумасшедший доктор - и даже Камера Ужасов. Мать считала все это дрянью, заражающей мозги, и братец сразу обратился в шантажиста. Вонючка он все-таки.

- Ты знаешь, что ты - вонючка?

- Знаю, - гордо согласился Ральфи. - А что это?

- Это когда ты зеленеешь и становишься липким, как...

Они подошли к ручью, лениво журчащему по гравию и переливающемуся в сумерках жемчужным отблеском. Дэнни запрыгал по камням, внимательно вглядываясь под ноги.

- Сейчас толкну! - завопил сзади с восторгом Ральфи.

- Только попробуй. Я тебя в зыбучий песок столкну, дрянь.

Они перебрались на другой берег.

- А здесь нет зыбучего песка, - фыркнул Ральфи.

- Нет? - угрожающе переспросил Дэнни. - Тут один парень утонул в зыбучем песке в позапрошлом году. Я сам слышал, как взрослые в магазине рассказывали.

- Правда? - глаза Ральфи расширились.

- Точно. Он ушел вниз со страшным криком, и в рот ему набился песок, и это был конец. Рррррсссссшшшшшшш!

- Пойдем, - сказал Ральфи неспокойно. Уже почти совсем стемнело, и лес наполнился шевелящимися тенями. - Пойдем отсюда.

Они двинулись дальше, скользя на сосновых иглах. Дэнни действительно слышал разговор о мальчике - его звали Джерри Кингфилд. Может быть, он и ушел в зыбучий песок с криком и воплями, но никто этого не слышал. Он просто исчез шесть лет назад в болотах, куда отправился на рыбалку. Кто предполагал зыбучий песок, а кто - гомиков. Они везде попадаются.

- Говорят, в этих лесах все еще бродит его призрак, - торжественно провозгласил Дэнни, игнорируя тот факт, что болота лежали в трех милях к югу.

- Не надо, Дэнни, - попросил Ральфи, - не надо... в темноте.

Лес таинственно поскрипывал вокруг. Коростель перестал кричать. Где-то за ними треснула ветка. В небе почти не осталось света.

- Время от времени, - продолжал Дэнни зловеще, - когда дрянные маленькие мальчишки выходят из дому в темноте, он подбирается к ним незаметно, а лицо у него все гнилое и покрытое песком...

- Дэнни, пойдем.

В голосе брата звучала настоящая мольба, и Дэнни замолчал. Он почти напугал сам себя. Темные силуэты деревьев вокруг медленно шевелились под ночным ветерком, терлись друг о друга, поскрипывая.

Слева треснула еще одна ветка.

Дэнни вдруг пожалел, что они не пошли по дороге.

Опять треснула ветка.

- Дэнни, я боюсь, - прошептал Ральфи.

- Глупости, - сказал Дэнни. - Пошли.

Листья шуршали под ногами. Дэнни сказал себе, что никакого треска веток он не слышит. Кровь толкалась в висках. Руки похолодели. "Считай шаги, - велел он сам себе. - Мы будем на Джойнтер-авеню через двести шагов. А обратно пойдем по дороге, чтоб этот вонючка не перепугался опять. Через минуту мы увидим фонари и будем знать, какие мы дураки, но это будет замечательно, так что считай шаги. Раз... два... три..."

Ральфи взвизгнул.

- Вот он! Вот он, призрак! Я ЕГО ВИЖУ!

Ужас раскаленным железом вонзился Дэнни в грудь. Ноги словно пронзило проволокой. Он бы повернулся и побежал, но Ральфи вцепился в него.

- Где? - прошептал Дэнни, забыв, что призрака он выдумал сам. - Где? - он всматривался в лес и видел только темноту.

- Он ушел... но я видел... он... оно... Глаза! Я видел глаза! Ой, Дэнни, - он уже бормотал что-то неразборчивое.

- Призраков не бывает, дурак. Пошли.

Дэнни взял брата за руку и пошел. Ему показалось, что его ноги сделаны из десяти тысяч карандашных грифелей. Ральфи тащился сзади, почти сталкивая его с тропинки.

- Оно за нами следит, - прошептал Ральфи. - Разве ты не чувствуешь?

Дэнни остановился. Теперь он действительно почувствовал что-то, как могут чувствовать дети, и знал, что они больше не одни. На лес опустилась полная тишина, но тишина злая. Вокруг тяжело корчились тени.

И Дэнни почувствовал что-то дикое.

Призраков нет, но гомики есть. Они останавливаются в черных машинах и предлагают тебе конфету или слоняются за углами улиц, или... или крадутся за тобой в лес...

А потом...

- Беги, - приказал он резко.

Но Ральфи дрожал, парализованный страхом. Он вцепился в руку Дэнни крепче металлического захвата. Глаза его, устремленные в лес, вдруг стали расширяться.

- Дэнни!..

Треснула ветка.

Дэнни повернулся и посмотрел туда, куда смотрел его брат.

Мрак охватил их.

9:00 вечера.

Мэйбл Вертс, огромная семидесятичетырехлетняя толстуха, все меньше и меньше могла полагаться на свои ноги. Зато в ее распоряжении оставался телефон. Вертс была вместилищем всей истории города и всех его сплетен. Не то чтобы ее сплетни были злыми, просто она жила городом и для города. В каком-то смысле она и была городом, эта женщина, проводящая почти все свое время у окна, в шелковом капоте, в короне из тощих седых кос, с телефоном в правой руке и японским биноклем в левой. Сочетание этих двух предметов плюс неограниченное время на их использование - делало из нее благожелательного паука, распростершего паутину от края до края Салема Лота.

За неимением лучшего она смотрела на Марстен Хауз, когда его ставни слева от входной двери открылись, выплеснув на землю квадрат света, явно не электрического. Она успела только бросить мучительно короткий взгляд на что-то вроде головы и плеч за окном. Это вызвало в ней странную дрожь.