Джеффри Форд - Год призраков

• Название: Год призраков
• Автор: Джеффри Форд
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43289-9

Впервые на русском — новый роман от автора «Портрета миссис Шарбук» и «Девочки в стекле», удостоенной ассоциацией «Детективных писателей Америки» премии имени Эдгара Аллана По.

Как Рэй Брэдбери в своем шедевре «Вино из одуванчиков» навеки нанес на карту мировой литературы американский Средний Запад предвоенной поры, так и Джеффри Форд в «Годе призраков» мастерски воспроизводит вкус, цвет и ощущение детства. Здесь, на Лонг-Айленде накануне «революции цветов», развозит мороженое мистер Тай-во-рту, школьникам задают на дом изготовить гипсовую Луну, Драный город в подвале предсказывает новое явление призрака, успевшего перепугать местных домохозяек, — и оставляет за собой шлейф трупов зловещий мистер Уайт, любитель трубочного табака и маниакальный апологет чистоты…

---

— Сколько от Чикаго до Нью-Йорка и когда Г встретит В и А? Ты подумай, а я скоро вернусь.

Он встал, вышел в гостиную и включил телевизор. Я сидел, переводя взгляд с его картинки на учебник и обратно. В голове был полный туман, и мысли мои наконец обратились к другим вещам. Некоторое время я разглядывал сучки на деревянных панелях — они здорово смахивали на орущие физиономии.

В середине стола была медная миска с фруктами — несколько бананов, апельсин, два яблока. Все они начинали портиться. Над миской летали три крохотные мушки. Я долго не сводил взгляда с миски — меня обуяла такая усталость, что я не мог придумать, на что бы еще посмотреть. Я был словно зачарован. Моя рука с карандашом поднялась над столом, потянулась к фруктам и очень медленно проколола яблоко — сквозь подгнившую кожуру карандаш вошел в мякоть. Я проткнул яблоко трижды, а потом понял, что делаю, и тогда вонзил карандаш еще в один фрукт. Его острие оставляло аккуратные темные дырочки.

— Ну и какой ответ? — спросил отец, возвращаясь к столу.

— А, — сказал я.

Я увидел, что он скользит взглядом по фруктам.

— Это что еще за ерунда? — Отец показал на миску.

— Я хотел предупредить, что фрукты есть уже нельзя, и, пока решал задачку, проколол их.

Отец вперился в меня взглядом, и мне пришлось отвернуться.

— Отправляйся в кровать, — скомандовал он.

Я побрел прочь от стола, слыша, как отец сминает свой рисунок с самолетом и треугольником. «„А“ — от Абсолютного невежества», — с отвращением пробормотал он.

Когда я оказался в спальне, антенна помалкивала. Но зато я представил себе аромат трубочного табака мистера Уайта. Запах был таким сильным, что я почти мог видеть его. Джордж несколько раз спрыгивал с кровати, пробегал по комнате, нюхал шкаф. И вот пришло утро — как удар кулаком в лицо.

Сделайте что-нибудь

Три вечера подряд мы находили белую машину неподалеку от дома уборщика Бориса. На четвертый день она оказалась припаркованной на его подъездной дорожке. Джим поднял машину над Драным городом и сказал:

— Надо немедленно сделать что-нибудь.

— Ты имеешь в виду Бориса?

Он кивнул.

— Если мы скажем маме или папе, то получим нахлобучку — почему не сказали раньше. А если скажем полиции, тоже получим нахлобучку. Надо им позвонить, не называя наших имен, и сообщить все, что нам известно и кто, как мы думаем, будет следующим. И сразу повесить трубку.

— Нет, — сказал я. — Если им позвонить, они смогут вычислить номер. Я это видел в «Перри Мейсоне».[52] Нужно написать письмо без обратного адреса.

Джиму эта мысль понравилась, и он отправил меня за моей тетрадью. Я вернулся в подвал, и он продиктовал мне все от первого до последнего слова.

Мы знаем, кто убил Чарли Эдисона и мистера Барзиту. Тут есть один очень белый человек, который ездит на длинной белой машине и заглядывает в окна. Мы называем его мистер Уайт. Он живет в доме на одной из улиц за магазинами. Его задний двор прилегает к лесу. А еще у него есть холодильник в гараже, в котором он держит свою машину, и он убил Барзиту и заморозил его, а потом в метель выкинул на дорогу. Теперь он убьет уборщика Бориса. Сделайте что-нибудь. Чарли Эдисон лежит в озере за Ист-Лейком.

Я торопился, записывая за братом, руку у меня свело судорогой, и письмо закончил Джим. Вырывая страничку из моей тетради, он сказал:

— Давай пошлем еще и Краппу.

— То же, что и полиции?

— Нет, для него будет специальное послание, — сказал Джим, взял карандаш и склонился над моей тетрадью. Написал он только три слова, потом вырвал страничку и поднял над столом. Большими неровными буквами на ней было начертано:

КРАПП ТВАЮ МАТЬ

Мы рассмеялись.

— Адрес можно найти в телефонной книге, — сказал Джим. — Поищи конверт, а марки я сам найду.

Отправляясь к почтовому ящику на углу, я набрал в легкие побольше воздуха. Улица сверкала под фонарями, а над лужайками поднимался пар. Бросив взгляд вдоль улицы, я убедился, что мне навстречу никто не едет, и припустил рысцой. В кармане моем лежали два анонимных письма, а куртку я не застегнул, чтобы быстрее бежать. В мгновение ока я преодолел половину пути до поворота на Хаммонд. Единственное, что замедляло мой бег, — это вид дома мистера Барзиты на другой стороне улицы. Он стоял там в темноте, приземистый, совершенно мертвый, за сетью скрещенных ветвей. Потянувшись к рукоятке почтового ящика, я посмотрел вниз, и то, что сперва показалось мне снежным комом, трансформировалось в мертвого котенка, лежащего с открытым ртом на мерзлой земле. У него были острые зубки и белая-белая шерстка. Рядом, в нескольких дюймах, кто-то поставил полмисочки молока, которое тоже замерзло. Я бросил письма в почтовый ящик и на полной скорости помчался назад.

Нет уж, фигушки

Бабуля залезла в шкаф, стоявший в ее спальне, и вытащила длинную темно-коричневую дубинку с плетеной ярко-синей кисточкой на рукоятке.

— Это парадная, — сказала она, протягивая дубинку Джиму.

— Ничего себе, — удивился тот.

Мэри потрогала кисточку.

Бабуля порылась еще и вытащила дубинку с игральными костями. Она была короче и грубее, чем парадная, и светлее ее. В боковину были вделаны две кости — шестеркой и единицей наружу. Бабуля протянула дубинку мне. Я почувствовал, как энергия вливается в мою руку.

Следующий экземпляр блестел, как скорпион, и Бабуля продемонстрировала его в действии, несколько раз стукнув себя по ладони увесистой резиновой штуковиной.

— Этим можно и череп проломить, — сказала она.

Джим потянулся было к дубинке, но Бабуля рассмеялась: «Нет уж, фигушки» — и убрала ее в шкаф.

Мэри подошла к туалетному столику — посмотреть на стеклянную Деву Марию, наполненную лурдской водой, но Бабуля позвала ее и вручила настоящий полицейский значок. Потом из кармана халата она вытащила полицейский револьвер. Рукоятка была деревянной, а все остальные части отливали матовым серебряным блеском. Бабуля подняла его над нашими головами, рука ее чуть подрагивала. Джим потянулся к пистолету, а я слегка пригнулся. Мэри выставила вперед полицейский значок.

— Нельзя трогать. Он у меня на всякий случай заряжен, — предупредила Бабуля.

— Это ты заряжена! — крикнул из коридора Дед.

Бабуля рассмеялась и убрала пистолет. Она позволила нам еще несколько секунд подержать дубинки, а когда Джим сделал вид, что собирается проломить мне череп, попросила их назад. Мы ушам своим не могли поверить, когда она разрешила Мэри взять значок.

— Мы его разделим, — сказал Джим.

— Нет, — ответила Мэри и вышла из спальни.

Мы услышали, как открылась и закрылась дверь на половину Бабули и Деда. Бабуля дала мне и Джиму по печенью. Мы уселись с Дедом за кухонный стол, и он закурил «Честерфилд». Бабуля вскипятила чай и села вместе с нами.

Доказательство

Намучившись с «Сайласом Марнером»,[53] Крапп отер мел с рук и отошел от доски.

— Кажется, — сказал он, — кто-то написал мне письмо.

Лицо его покраснело, челюсти сжались. Услышав про письмо, я чуть штаны не замочил. «Не отворачивайся», — напомнил я себе.

— Кто-то прислал мне письмо — думаю, чтобы меня оскорбить, — продолжил Крапп.

Засунув руку в карман рубашки, он вытащил аккуратно сложенный листик бумаги, развернул его и показал классу. Мы прочли. Тиму Салливану пришлось обеими руками закрыть лицо, но он не издал ни звука.

— Я думаю, это сделал кто-то из вас, — Крапп стал заглядывать в глаза каждому по очереди, — поскольку автор допустил ошибку.

Когда Крапп дошел до меня, я изо всех сил постарался не моргнуть.

— Вообще-то говоря, — заявил он, потирая руками, после того как сложил письмо и поместил его обратно в карман, — я знаю, кто это. Вы забыли, что ваши почерки все время передо мной. Я взял письмо, потом листки с одной из ваших контрольных и сравнил почерки. Может быть, виновный признается сам?

Я знал, что Джим ни за что бы не признался. Он бы сидел себе потихоньку, едва заметно кивая. Так собирался сделать и я, но чувствовал, что слабею с каждой секундой. Какая-то часть меня хотела вскочить и сказать: «Это я». Но вдруг я понял, что на самом-то деле это был не я, и тут Крапп хлопнул в ладоши со словами:

— Уилл Хинкли, выйди-ка сюда.

У меня все внутри похолодело, но я автоматически рассмеялся. На меня, однако, никто не обратил внимания, потому что все начали перешептываться.

— Тишина! — крикнул Крапп.

— Я этого не делал, — сказал Уилл, отказываясь выходить из-за своего стола.

— Иди сюда, — велел Крапп.

Он дрожал, точно Джордж, когда его дразнишь, подсовывая кроссовку к морде.

— Не писал я вам никаких писем, — сказал Хинкли, и его кадык заходил как сумасшедший.