В Травинский - Мир Приключений 1965 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

• Название: Мир Приключений 1965 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
• Автор: В Травинский
• Издательство: ДЕТГИЗ
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1965

МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ (Альманах) № 11

Москва, Детская литература, 1965

СОДЕРЖАНИЕ

Травинский В., Фортус М. Поединок с гестапо

Альтов Г. Шальная компания

Гансовский С. Чужая планета

Насибов А. Письменный прибор

Попов А., Светланов Ю. Оставалось семь дней

Жемайтис С. Гибель “Лолиты”

Емцев М., Парнов Е. Только четыре дня

Коротеев Н. Огненная западня

Мирер А. Будет хороший день!

Пашинин В. Разведчики 111-й

Яров Р. Нужно, чтобы чувствовала

Ройзман М. Вор-невидимка

Булычев К. Девочка, с которой ничего не случится

Томан Н. Среди погибших не значатся

Локерман А. Новый способ ловить медведей

Локерман А. Как медведь геолога вылечил

Ляпунов Б. Воскрешенные черты

Ляпунов Б. Любителям научной фантастики

Оформление Ю.Копейко

---

Куров закинул голову и чуть-чуть прикрыл глаза. Первый толчок его конструкторскому воображению был дан.

— А в машине приемник сигналов, — сказал он, — потом усилитель, а от усилителя сигнал идет к механизму, определяющему направление движения. Тут может быть элементарное рулевое устройство из системы тяг, как у автомобиля, а может быть еще что-нибудь, в зависимости от конкретной конструкции…

— А люди?

— Ну что люди. Сидят внутри машины — мощной, защищающей от жара, проникающих излучений, отравленных стрел, — едут и ждут, пока надо будет вступать в бой с чудовищами или рубить ветки, разбивать палатку и доставать из мешка гитару. В выборе дороги они участия принимать не должны…

— Почему?.. Я об этом как-то не думал.

— Ты понимаешь, — Куров заговорил медленнее, растягивая фразы, обдумывая, — человеческая психика — вещь неустойчивая; обстановка может быть настолько трудной, что мы себе и представить не в состоянии. Наконец, возможно появление каких-нибудь психических волн, расщепляющих сознание. Что способна дать в таких условиях свобода выбора? Один скажет: поехали направо — там что-то чернеется; другой — нет, налево, там что-то белеется. И не спасут никого, и сами погибнут…

— Но ведь есть командир.

— Он такой же живой человек, как и остальные, и точно так же подвержен действию всех обстоятельств. Если уж муравей тебя надоумил, то проводи аналогию до конца. Его поиск осуществляется автоматически — запах указывает, и он идет.

— А если препятствие?

— Преодолевает. Мы ведь тоже должны создать не анализатор запаха, а машину, идущую по запаху. Значит, должны заложить в ее программу элемент свободного поиска, дать сведения о различных препятствиях и о том, как их преодолевать.

— Запах, — сказал Тузовский, — запах… Сложно будет… Полторы недели ломали голову только над идеей; а что дальше? Если разрешат работать в этом направлении, еще труднее придется. О природе запаха мало что известно, окончательной теории нет, есть разные точки зрения. А без теории как строить машину?

— Ничего, — отозвался Куров, — ничего… Теории рождаются при повышенном интересе к какой-нибудь области знания. Кому до сих пор нужен был механизм запаха? Никому. Даже парфюмерам. У тех свой подход — что приятно, то и годится… А теперь для космических исследований потребовалось! Оборудование дадут, лучшие умы приступят к решению…

— Уже приступили, — засмеялся Тузовский.

Но они не сразу пошли к директору с оповещением о найденной идее. Еще несколько дней они сидели в библиотеке, проверяя и перепроверяя себя, перелистывая тысячи страниц. Навигационные способности птиц, локаторы летучих мышей, реакция змей на тепло… Они искали подтверждения своей идее… И находили.

— Слушай, — говорил Куров, оборачиваясь радостно, — перепончатокрылые с длинным буравцем никогда не видят жертвы, в которую собираются отложить яйцо, потому что она находится под землей или внутри дупла.

— Бабочки чувствуют нужный запах на расстоянии одиннадцати километров… — отвечал Тузовский.

Они уяснили себе методику работ — по крайней мере ту, которую можно было найти в книгах, составили примерный список оборудования…

— Пора идти, — говорил Куров.

— Подожди, — отвечал Тузовский.

Он написал обстоятельную докладную записку, в которой были высказаны их общие соображения. Куров сходил в машбюро, полюбезничал с машинистками, и ему быстро все перепечатали.

— Завтра приходи побритый и гладенький, — сказал Тузовский. — Будем у директора.

За полторы недели кое-что изменилось в директорском кабинете. Перпендикулярно к его рабочему столу поставили еще один, покрытый зеленым сукном. “Значит, есть кому собираться”, — заметил Куров. Возле стола появилась тумбочка, а на ней два телефона с клавиатурой и один — без. Лицо директора стало суше, строже — груз забот с тех первых дней, когда друзья впервые увидели его, должно быть, увеличился. Директор прочел внимательно весь доклад, а друзья сидели, сложа руки на коленях. Тузовский придерживал папку. Директор не расцеловал их, прижав к сердцу, как они втайне надеялись, но и не выгнал, чего они втайне опасались.

— Хорошо, — сказал он, думая вслух, — запах — это хорошо. А может, вправду сделаем такую машину?

— Сделаем, — кивнул Куров. — Будет, как муравей, бегать. Тут еще что думается — независимость выхода к цели от человеческой психики. Психика — вещь шаткая…

— Независимость, — повторил очень медленно директор, как бы вдумываясь в глубокий и дальний смысл тех событий, которые он вызывал к жизни простым этим словом. — Ну ладно. Наперед, конечно, трудно сказать. Включим в тематический план. Вы, вероятно, думаете: вот мы показали, что можем дать идею, а теперь нас определят в какую-нибудь лабораторию, под чье-то могучее крылышко. Нет, работать будете сами. Солидных людей у нас много, и все больше становится, но у каждого свои идеи. Так что развивайте, воплощайте в жизнь, в опытный Образец свою мысль сами. А помощь вам, конечно, будет оказана любая… Вот хотя бы составить заявку на оборудование. Спуститесь на первый этаж…

— У нас уже есть такая заявка. — Тузовский выхватил из папки листок, протянул…

Курова привело в новый институт не осознанное, постоянное стремление, а порыв, до некоторой степени даже случайный. Он увидел в газете объявление, прочитал, но вдумался не сразу. Ходил по заводу, по лабораториям, шумным, пропитанным запахом металла, разговаривал, спорил, смеялся, ругался, и в минуты затишья приходили ему в голову строчки из газеты, мысли о том, что хорошо быть первым в какой-нибудь области науки или техники, а в такой и подавно. В душе его качались чаши весов, и желание заняться новым делом перевесило.

Но он никогда не думал, что будет так трудно. Войти в незнакомую область знаний, привыкнуть к ней, научиться мыслить ее категориями, овладеть теми сведениями, без которых невозможно что-либо начать, — адский труд выпал на голову Курова.

Он изучал энтомологию, биохимию, биофизику, бегал по вечерам на лекции в университет. Неизвестно, выдержал ли он бы до конца. Один порыв привел его сюда, другой мог точно так же заставить все бросить. Но железная методичность Тузовского подавляла его. Тому было не легче — приходилось изучать несколько инженерных дисциплин, каждая из которых представляла собой специальность.

— Узкими специалистами успеем стать, — говорил Тузовский, — сейчас важно выработать широту взглядов. Прежде чем решить проблему, надо уметь ее перед собой поставить, надо знать, что она существует.

Но теперь им читалось легко. Цель была определена, и во всем том, что узнавали, они стремились найти пригодные для ее достижения средства. Им отвели довольно большую комнату на первом этаже. Сначала в ней стояло только два стола, но начало поступать оборудование, и постепенно становилось все теснее и теснее. Бинокулярный микроскоп, осциллограф, усилитель, наборы тончайших электродов, термостат, вискозиметр, — все меньше и меньше оставалось свободного места в комнате. Но зато все четче вырисовывалось направление, то, которое должно было привести к цели. Муравьев доставляли им корзинами; нашелся человек, который выращивал раньше белых мышей, а теперь переключился на муравьев и даже зимой ухитрялся их вскармливать. Один угол комнаты был отдан Курову; угол он завалил радиодеталями, собирая всевозможные блоки. Он же изучал биоэлектрическую активность нервной цепочки муравьев, надевая на кончики их волосков пипетки с электролитом. Делать это все приходилось, глядя в микроскоп. Плясали кривые на экране осциллографа; один за другим заполнял Куров бланки-протоколы опытов.

Тузовский чаще сидел за столом; длинные цепочки формул громоздились в его тетради… Так, сумасшедше и весело, прошли осень, зима, весна… В комнате все время стояли странные запахи, и разные люди, входя, принюхивались, и то морщились, то расцветали в улыбке.

Устройство, которое Куров конструировал, должно было различать запахи.

— Перцептрончик мой дорогой, — говорил он, водя карандашом по схемам.

Тузовский оторвался от стола и поглядел в окно. Зима прошла совершенно незамеченной, теперь и весна близилась к концу. Прямо перед окном шла асфальтированная дорожка, а за ней газон — и трава на нем была густая, ярко-зеленая…

— Смотри-ка, весна кончается. — Тузовский потянулся так, что затрещала спинка стула.

— А ты и не заметил, — отозвался Куров из своего угла.

— Слушай, я почти установил, что запах — это электромагнитные волны. Теория, а…

— Мы теориями не занимаемся, — сказал скромно Куров, — но кое-чего тоже добились. Сейчас должен прийти мастер — я ему заказ хочу дать… эскизики набросал.

Мастер пришел, взглянул на эскизики и долго чесал затылок, а Куров, похлопывая его по плечу, успокаивал: