Сергей Другаль - Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

• Название: Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
• Автор: Сергей Другаль
• Издательство: Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы на-родов издательство “Детская литература”
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990
• ISBN: ISBN 5–08–001419–9

МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ (Альманах)

Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов издательство “Детская литература”. Москва 1990

СОДЕРЖАНИЕ:

Сергей Другаль. ЯЗЫЧНИКИ. Фантастическая повесть

Марк Азов, Валерий Михайловский. КАПИТАН — ДОЧЬ КАПИТАНА. Детективная повесть

Глеб Голубев. ПАСТЬ ДЬЯВОЛА. Фантастическая повесть

Анатолий Безуглов. ИЗ ЗАПИСОК ПРОКУРОРА. Детективные рассказы. “Стрелы Амура” и “Играли свадьбу”

Кир Булычев. ПОДЗЕМНАЯ ЛОДКА. Фантастическая повесть

Ростислав Самбук. ЖЕСТОКИЙ ЛЕС. Приключенческая повесть. Авторизованный перевод с украинского Николая Шумакова

Мадлен Л’Энгл. СКЛАДКА ВРЕМЕНИ. Фантастическая повесть-сказка. Перевод с английского Е.Бедаревой и Н.Тимофеевой

Составитель В.С.Мальт

Оформление В.М.Лыкова

---

— Н-да, — покачал головой Волошин. — Пример впечатляющий. А произойди эта катастрофа над океаном? Была бы еще одна тайна Бермудского треугольника.

— Вполне возможно, и этот “Остер” попал в такую ловушку, — кивнул профессор Лунин.

Но ему тут же кто-то возразил из темноты:

— Он же все время поддерживал связь с землей и ни о каких вихрях не говорил.

— Да и “Галатею” никакие вихри вознести в небеса не могли, — поддержал скептика биолог Бой-Жилинский. — Она-то куда подевалась?

— А может, и самолет, и “Галатея” попали в антисмерч? — неуверенно произнес Гриша, покосившись на профессора Лунина. И поспешил заручиться поддержкой Волошина: — Вы ведь слышали о гипотезе Позднякова, Сергей Сергеевич?

— Слышал, — без особого интереса кивнул тот.

— А это еще что за гипотеза? — насупившись, спросил Лунин.

— Бывший опытный летчик и штурман, Герой Советского Союза Поздняков, летавший в здешних краях, считает, будто причиной гибели самолетов в этом районе могут быть своего рода гигантские антисмерчи — нисходящие вихревые потоки воздуха огромной мощности. А водная часть такого антисмерча — возникающий в океане мощный водоворот, способный затянуть в пучину не только упавший самолет, но и оказавшееся тут судно…

“Небесный кудесник” не выдержал:

— Слышал он звон, да не понял, откуда он!

Гневно фыркнув, Лунин вскочил, махнул рукой и ринулся прочь, в темноту. Это было так выразительно, что все не выдержали, негромко рассмеялись ему вслед.

Но Гриша не хотел сдаваться:

— Вы тоже не согласны, Сергей Сергеевич?

— Честно говоря, нет. Вы видели, как разгневался Андриян Петрович, так что с позиций метеорологии эта гипотеза не выдерживает никакой критики. Но и с точки зрения элементарной механики она весьма уязвима. Вы представляете, какой силы должен быть этот вихрь, если даже суда, попавшие в самый ад циклона, вовсе не затягиваются целиком под воду, а тонут, просто разламываясь под ударами волн? И самолеты-разведчики метеорологов специально залетают внутрь циклонов, в самый “глаз бури”, как его поэтически называют, — и ничего, остаются целы.

— Верно!

— А главное, — закончил Волошин, — никто на свете пока не наблюдал таких смерчей. Это весьма подозрительно. — Он встал и, устало потянувшись, добавил: — Пора спать, братцы, завтра работы много. По-моему, кто-то уже к нам спешит с разносом от разгневанного начальника экспедиции. Полундра!

Все начали поспешно расходиться по каютам.

К утру океан совершенно успокоился, и ученые смогли наконец заняться исследованиями.

Сергей Сергеевич попросил начальника рации снова дать послушать обрывки последних переговоров по радио с пилотом пропавшего самолета, которые вчера удалось записать на магнитофон. Я, конечно, отправился с ним и попросил пойти и Володю Кушнеренко, чтобы он мне перевел все в подробностях: моего знания английского языка могло оказаться недостаточным для понимания специальных терминов.

Пристроившись на чем попало в разных углах радиорубки, мы молча следили, как Вася Дюжиков перематывал ленту.

— Качество, конечно, неважное, — предупредил он. — Сплошные разряды.

“Остер”! “Остер”!” — перебивая Васю, вдруг раздался крик из динамика, и кто-то быстро заговорил по-английски.

— “Гроу, сообщите, где вы находитесь!” — перевел Володя. “Я не знаю, где нахожусь”, — ответил другой голос, немножко гнусавый и хрипловатый.

— “Я потерял ориентировку и ничего не понимаю… Земля, вы слышите? Гирокомпас тоже вышел из строя… Все приборы отказали. Земля, Земля, вы слышите?” — едва успевал переводить Володя.

Голос летчика вдруг прервался на полуслове, заглох в диких свистах и треске атмосферных разрядов.

Потом вдруг на миг прорезался совсем другой голос.

“Мы потеряли ориентировку, — проговорил он тоже по-английски, медленно и тягуче, словно диктуя. — Мы потеряли ориентировку. Возможно, придется садиться на воду”.

— Это другой самолет, американский. Попал в густую облачность. Но это гораздо дальше, у берегов Флориды, — торопливо пояснил Дюжиков.

“Прошу курс для посадки на воду”.

“Курс ноль — один — ноль, — ответил голос Земли. — Повторяю: курс ноль — один — ноль”.

И вдруг мы услышали снова голос Ленарда Гроу.

— “Земля, я на грани катастрофы… Похоже, окончательно сбился с курса… Не вижу ни одного острова… Повторяю, не вижу ни одного острова”, — переводил Володя.

“Ваши координаты? Хотя бы примерно…”

“Определиться не могу. Я не знаю, где нахожусь. Сбился с курса, сбился с курса. Господи, со мной еще никогда не бывало ничего подобного… Все небо затянули сплошные тучи… В них зияют какие-то черные дыры!”

Женский голос вдруг неожиданно что-то быстро произнес по-испански и тут же по-английски.

— “Развернитесь в сторону запада”, — перевел Володя и пояснил: — Это кубинская станция его пеленгует.

“Я не знаю, где запад… Я не знаю…”

Долгая пауза, потом из динамика опять донесся заглушаемый свистом, прерывающийся голос Ленарда Гроу:

“Все смешалось… Земля, я… Странно… Я не могу определить направление…”

“Гроу, Гроу, отвечайте, отвечайте!”

“У меня осталось мало горючего… Осталось мало горючего… Я отклонился от курса куда-то в сторону… Я не вижу ни одного…”

Молчание. Только свист и разряды.

Потом голос Земли:

“Остер”! “Остер”! Гроу! Отвечайте! Говорите что-нибудь. Мы стараемся вас запеленговать. Говорите хоть что-нибудь”.

“Что?”

“Пойте, черт возьми!”

Мне послышался вроде легкий смешок — и вдруг погибающий летчик начал читать монолог Гамлета.

“Быть или не быть? — вот в чем вопрос…”

Но он тут же прервался и вскрикнул:

“Море выглядит как-то необычно… Оно желтое или серое. Боже! Я, кажется, слепну! Нет, я вижу, вижу… О господи! Только не это! Нет! Нет!”

Молчание. Свист и разряды.

Напрасно взывает Земля:

“Остер”! “Остер”! Мы вас запеленговали! Высылаем два самолета. Держитесь! Держитесь! Вы слышите нас? Отвечайте! Мы вас запеленговали”.

Нет ответа. Молчание. Только бушует магнитная буря, грохочет в динамике, свистит по-разбойничьи.

Начальник рации выключает магнитофон и тихо произносит:

— Все.

Мы долго молчим.

— Какой-то у него тон странный, — говорю я. — Моментами вроде ликующий.

— Выпил для храбрости перед полетом. У них это принято, — хмуро отвечает Дюжиков. — Но все-таки какой крепкий мужик! — Он восхищенно качает головой. — В таком положении Шекспира читать!

— Что же с ним произошло? Почему он стал слепнуть? Что он там увидел такое ужасное? — допытываюсь я.

Мне никто не отвечает. Сергей Сергеевич задумчиво просит:

— Василий Петрович, прокрутите, пожалуйста, еще раз последний кусок. С того места, где он говорит, будто море выглядит как-то странно.

Снова звучат надрывающие душу голоса.

А на палубе мир, покой, тишина, все заняты будничной работой. Заканчивается очередная станция, как ученые называют остановки для проведения серии исследований. Океанографы достают из глубины океана тросы с батометрами и осторожно, словно священнодействуя, разливают воду по колбам и пробиркам. За ними придирчиво наблюдает начальник экспедиции.

— Все же волнение перемешало верхние слои, обогатило воду кислородом, — удовлетворенно говорит Черномор — Суворов, рассматривая одну из колб. И добавляет уже для меня: — Без штормов океан давно превратился бы в безжизненную водяную пустыню.

В гидрохимической лаборатории — строгом и сияющем стеклом царстве — собрались наши самые красивые и милые девушки. Начальник лаборатории Казимир Павлович Бек, худощавый, высокого роста, сутуловатый, в любую жару при галстуке и в белоснежной рубашке, выглядит среди них особенно строгим и даже немножко чопорным, академичным “ученым мужем”. Трудно поверить, что он увлекается автомобильным спортом и нередко принимает, как рассказывал мне, участие в весьма ответственных гонках.

А вдобавок он редкостный знаток латыни, да еще каких-то особенных средневековых ее научных жаргонов: специально изучал их, чтобы расшифровать рукописи Леонардо да Винчи. Многие места в них гениальный итальянец нарочно засекретил, опасаясь, как бы его открытия не были использованы во вред людям. “Одно и то же пламя и дает свет и сжигает”, — любил говорить Леонардо.

И вот, разгадав зашифрованные секреты, подобрав разные варианты газовых смесей для дыхания под водой и сперва испытав их на себе в лаборатории, Казимир Павлович разработал методику, позволяющую нашим водолазам нырять на глубины свыше километра в самом обычном акваланге. Интереснейший человек, согласитесь.

Но девушкам у него в лаборатории, по нашему общему мнению, было очень скучно: переливают из пробирки в пробирку воду, добытую с разных глубин, окрашивают ее всякими реактивами и монотонно диктуют бесконечные унылые цифры: “Двадцать три — одиннадцать… Двадцать пять — ноль…”