Эльвира Вашкевич - Метро

• Название: Метро
• Автор: Эльвира Вашкевич
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Введите сюда краткую аннотацию

---

Есть линия волшебная,

  Поверьте мне, ребята!

  В какую сторону ни сядь -

  Приедешь куда надо.

  (Странички истории Московского метро)

  Глава первая. Призрачный поезд

  Пронзительно-желтый глаз, разбрасывающий огненные искры, осветил все вокруг, пронесся мимо, и тоннель вновь нырнул в густую темноту. Вдоль стен неярко светились редкие лампочки, одетые металлической сеткой, как паутиной, и от этого тьма казалась еще плотнее, подступала с неприятной угрозой. Леха проводил поезд сердитым жестом.

  - Разъездились тут, - бормотал он, выбираясь из тесной ниши. - Делать им нечего. Ездят и ездят. Приличному человеку уже и пройти невозможно...

  Злоба грызла его изнутри, плескалась тошнотно в горле. Все эти люди, торопящиеся куда-то, бегущие к вагонам, протискивающиеся в них, вызывали у Лехи яростный протест. Ему-то спешить было незачем и некуда.

  - Говорят - работать иди... - ворчал он, медленно шагая вдоль убегающего во тьму рельса, едва освещенного налобным фонариком. - Работать... Мысль, конечно, хорошая, а куда? Никто не берет. Выгляжу, видите ли, непрезентабельно... А откуда ж презентабельности взяться? Костюма, мол, приличного нет. А на какие шиши я его куплю? Вы мне денег дайте, а я уж такую презентабельность обеспечу, будьте-нате! Получше, чем на рекламных плакатах зубной пасты...

  Он споткнулся, едва не упал, ноги заплелись нелепо, взмах рук удержал равновесие, но фонарик свалился с кепки - лопнула хлипкая веревочка, которой он был привязан, - звякнул, покатился, погас, оставив Леху в глухой, непролазной темноте. Он выругался, шаря под ногами. На счастье фонарик откатился недалеко, быстро нашелся. Правда, когда Леха щелкнул кнопкой, загорелся как-то неуверенно, будто даже со всхлипом, замигал, но потом отошел, воспрял, и рельсы вновь заблестели в голубоватом свете.

  - Ну, слава всем святым! - Леха даже перекрестился с усмешкою - верующим-то он никогда не был, но иногда находило что-то непонятное. Он называл это генетической памятью и рассказывал всем, что бабка его была из староверов и очень уважала двоеперстный крест. - Вот кабы в темноте остался, тогда полный гамон! Хоть под поезд кидайся.

  Он развернул карту, нарисованную неловким, расплывшимся карандашом на обрывке бумажки, посмотрел, водя по неровным линиям пальцем задумчиво.

  - Блин, не мог Толян уже на чем-то человеческом изобразить! - сплюнул он, когда от карты отслоился клочок, улетел в тоннель. - Обязательно нужно кусочки подбирать. Не иначе, как колбасу в магазине в эту бумажку заворачивали. Вот ведь люди, вот люди... На ровном месте сэкономить пытаются. А сам сейчас, небось, с Веркой сидит, Толян-то. А я тут, по метро лазить должен. В темноте и грязи. Потом, конечно, вид непрезентабельный будет. И чего, спрашивается, ради?

  Ну, чего ради - Леха знал точно и ругался больше для порядка. Какие-то диггеры знакомые - нет, ну надо же такое название придумать! сказали бы по-простому, что любители лазить по подземельям, так нет, выпендриться нужно! - подсуетили Толяну эту карту. Мол, склад на ней изображен, чуть не стратегический. На случай войны, значит. Запас лет этак на двадцать пять вперед, ежели экономить. А на складе консервы, да и вовсе море всяких разностей. Тушенка, макароны, крупа всякая, концентраты. А когда зима уже наступила, бутылки по скверам попадаются все реже, а работы так и вовсе никакой, складик с кормежкой представляется куда как соблазнительным.

  - Что не сожрем - продадим, - порешил Леха, представляя уходящие вдаль штабеля консервных банок с нарисованной коровьей головой. Он даже облизнулся, представив такую банку, вываленную в кастрюльку с разваренными до блеклой белизны макаронами. - А, может, и продавать не будем. Про запас отложим. На следующую зиму. Эти запасы стратегического назначения - все на длительное хранение рассчитаны. Так что самое то будет. Не бегать же каждый раз на склад.

  То ли от мечтаний о макаронах с тушенкой, то ли еще от чего, но в животе у Лехи заурчало утробно, взвизгнуло даже. Захотелось есть так, что хоть рельсу грызи от голода.

  - А еще хорошо взять суп харчо в пакетике, сварить, да туда тушенки побольше. Вкусно... А Верка колбасу сейчас, небось, жарит... - размечтался Леха, не замечая, что разговаривает вслух. - Верка бутылки сдала, купила в магазине. Свежую. Грамм триста, не меньше.

  Небольшая бурая крыса, выглянувшая из щели в стене, вздрогнула от неожиданности, услышав человеческий голос, прищурила крохотные глазки, мотнула головой - свет, даже слабенький, от фонарика, ей не нравился. Щелкнула зубами, дернула голым, мерзостным хвостом с кровоточащей болячкой - след от укуса товарки, нырнула обратно в щель. Пусть пройдет человек, а уж там посмотрим.

  - Колбасу. Точно, - сказал Леха, щелкая пальцами. - Докторскую. Режет ее толстыми ломтями, бросает на сковородку. И вот ведь, скотина какая, жир жалеет. Всегда-то у нее эта колбаса в угли пережаренная. А все почему? Сковородка-то поцарапанная, а жир Верка экономит. Говорит, что в колбасе сала хватает. А его там и вовсе нет! Вот и горит продукт зазря.

  Всплыл перед глазами уютный, почти что родной подвальчик, у которого по зимнему времени было неоспоримое достоинство - тепло. Летом там тоже было неплохо, прохладно и спокойно. И Верка, с вечно подбитым глазом, расплывшаяся бабища, переворачивала ножом на крохотной алюминиевой сковородке ароматный колбасный кружок. Толян сидел рядом на хлипком ящике - всегда-то он там, где появляется колбаса, - глотал голодные слюни, пялился жадно то на сковородку, то на Верку. А она, картинно отведя грязный мизинец, теребила верхнюю пуговку некогда розовой, а теперь буроватой кофты, дергала ее, и пуговка выскальзывала из петли, становилась видна сероватая, дряблая Веркина кожа на груди, и Толян тянул руки...

  - Тьфу! - в который раз сплюнул Леха. - Да я б к этой Верке не подошел бы, даже когда б заплатили! Еще подхватишь какую заразу, а уж вшу - так точно.

  - Больно гордый! - заявил Толян, выступая из тоннельной темноты. - Все забыть не можешь, что диплом у тебя есть. Вот еще новости - высшее образование! Да кто из нас без него?

  Фыркнула насмешливо Верка, подхватывая Толяна под руку, махнула синенькой книжечкой. Бухгалтер дипломированный, ага. Так ведь бухгалтеры нынче в моде, на работу устроиться без проблем. И что ж она по подвалам делает? Бутылки по паркам собирает, с алкашами водку из горла хлещет, сидя на лавочке у какого-нибудь подъезда, распугивая местных бабок.

  - А мне так нравится, - пропела Верка, пританцовывая. - Ты что думаешь, Лешенька, так весело каждый день на работу бегать? А с налоговой разбираться? А как в документах бяка обнаружится, кто виноват? Правильно! Бухгалтер и виноват. Не хочу! Надоело! - она топнула ногой, и от старенькой, растрескавшейся босоножки отлетел каблук, стукнул звонко по рельсу - искра взлетела вверх, высветила паутину, опутавшую тускловатую лампочку, мотающуюся взад-вперед на проводе. Зашипела колбаса, подгорая на алюминиевой сковородке, потянуло душной, горелой вонью.

  - Верка, ты за колбасой смотри! Сгорит на фиг! Что жрать-то будем? - воскликнул Леха, сожалея об изгаженном напрочь продукте. Фонарик, закрепленный на его кепке повернулся, высветил болтающийся у стены кабель, сыплющий искрами. Воняло горящей проводкой. - Ох, блин! - Леха растерялся. Что делать-то? Куда бежать? Да и сказать что? Мол, шел я, шел по тоннелю, мерещилось мне в темноте всякое. А оказалось, что не Верка это колбасу жарит, а кабель у вас сорвало. Бегите, ребятки, ремонтируйте! Хорошо, если это дело просто психушкой закончится. А можно и загреметь туда, куда только дяде Макару ход есть с его стадом. Мало ли, какую статью можно впаять, если решат, что это Леха кабель сорвал. Порча государственного имущества. Чуть не терракт. Нападение на метрополитен. Гнилое дело получается.

  Леха задумчиво почесал затылок. Кабель продолжал разбрасывать искры, в точности, как праздничный фейерверк, что запускают ребятишки под Новый год, устанавливая толстую, тяжелую свечу в сугробе. Вдали послышался грохот - приближался поезд.

  - Ну и ладушки, - забормотал Леха, отыскивая нишу поглубже. - Бегают поезда, значит - в порядке все. Нечего и суетиться. Пусть сами разбираются. А вот не проходи я тут? Все равно кто-нибудь сообщил бы о кабеле. Так что меня тут не стояло, да и вовсе не было. И все дела.

  Мимо вновь полетели вагоны. Леха вглядывался в ярко освещенные окна, будто искал кого-то знакомого. Пассажиры казались ему одинаковыми, будто даже на одно лицо. И действительно, у них было то общее, что объединяет в слитную массу: им всем было куда спешить; и сосредоточенность, углубленность в собственные, недоступные другим, мысли, делала их почти что похожими друг на друга. Только один выбивался из дружной компании, и Лехин взгляд выделил его за то мгновение, пока проносился поезд. Пьяненький мужичок, спавший, откинувшись на спинку сиденья, показался Лехе родным и близким, чуть не другом детства. Его распустившиеся на слабом лице мокрые губы, причмокивающие во сне, казалось, говорили приветственные слова, и Леха даже помахал рукою вагону, отмечая этого мужичка, пересчитывая мысленно все его морщины и фиолетовые расплывчатые пятна на блеклой, незначительной и незаметной совсем физиономии.