Майя Никулина - Камень. Пещера. Гора

• Название: Камень. Пещера. Гора
• Автор: Майя Никулина
• Издательство: Банк культурной информации
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2002

Автор прочитывает «Малахитовую шкатулку» П. П. Бажова как новую уральскую мифологию, написанную на основе легенд и преданий, хранимых бездонной народной памятью и вездесущей молвой, ревниво оберегающей магию Места и основных его реалий — Камня, Горы и Пещеры.

---

Записано это в Кытлыме в 1880 году, значит, старики, урезонившие молодых шахтеров, отцами и дедами научены были Хозяйку уважать. В Полевском — возле Медной горы и медного рудника — ее почитали особо. Но были здесь и другие тайны.

«Разговоры о таинственном Полозе, о синих огоньках и змеиных клубках как показателях золотоносных мест мне случалось слыхать и в Сысертской части округа, но разговор о каких-то старых людях был новостью. Это было особенностью Полевской стороны и связано было с историей Гумешкинского рудника». Слушать Бажов умел.

Здешние старые люди ушли под землю… Сюжет, распространенный чрезвычайно широко. Только по наблюдениям Н. К. Рериха он встречается в фольклоре Тибета, Китая, Монголии, Кашмира, Туркестана, Сибири, Алтая, Кавказа, Урала, русских степей, Литвы, Польши, Венгрии, Германии, Франции… И всюду под землю уходит праведный народ, преследуемый другими народами или послушный древнему предначертанию. Обычно отмечается, что ушедшие были людьми знающими и умелыми: выращивали отличные урожаи или выплавляли металл. Уходили не навсегда, а до лучших времен. Оставляли знаки своего пребывания на земле; отмечали место ухода — чаще всего горой или камнем — и прятали под него земельные богатства.

Память об этих камнях, горах и курганах держится тысячелетиями, и в любое время находятся люди, имеющие право сказать: «Я проведу вас ко входу в подземное царство». Иногда говорится о том, что в тех, нам неведомых, тайных, подземных странах ушедшие праведники обретают новую — высшую — силу, ибо пользуются другими, могущественными энергиями.

В последнее время, в связи с оживлением интереса к проблеме северной прародины человечества, часто вспоминают предания нашего Севера, в том числе и русского, о чуди и других подземных людях. Эти рассказы существуют в различных вариантах и бытуют от Кольского полуострова до Камчатки.

Во всех этих рассказах чудь — образ собирательный, иногда откровенно сказочный. Например, в коми-пермяцких поверьях само понятие «чудь» объединяет представления о персонажах низшей мифологии, бытующих еще в каменном веке (маленькие, звероподобные, злонамеренные: могут убить, задушить, утопить в проруби или подменить человека деревянной чуркой); память о легендарных героях-богатырях, захоронивших себя под землей вместе с женами и детьми, и любовную спасительную жалость к изгоям, не принявшим христианство и официально подвергавшимся гонениям, — потому и поминали чудь как общих, дальних и близких, предков: в поминальный день приносили на кладбище блины: «Помяни чудского дедушку и чудскую бабушку…»

Записанные В. И. Немировичем-Данченко (книга «Страна холодов», 1877 г.) рассказы о чуди отчасти напоминают коми-пермяцкие: «Чудь „ушла в камень“, в нем хоронится. По вечерам она внутри горы разговаривает… Против такой чуди есть заклятие — стать лицом к северу и повторить до 12 раз: „Во имя отца, сына и святого духа, чудь некрещеная, схоронись в камень, размечись по понизью не от меня грешного, а от креста Христова…“» Немирович-Данченко — человек нездешний и, повторяя рассказы о чудском народе, сосредотачивается прежде всего на деталях наиболее живописных и понятных и упускает из вида подробности основополагающие и здесь не забываемые никогда. То, что чудь ушла отсюда в загодя положенные сроки (когда здесь будут расти белые деревья), что управляла чудью Дева, и под ее водительством все жили мирно и счастливо, что чудь, уходя, оставила знаки. Наконец, указана территория расселения древнего народа: по Бажову, это и есть Полевской завод и прилегающие к нему земли; и главное место, где ушедшие старые люди оставили тайную весть людям будущих времен, названо совершенно точно: Азов-гора.

Большая часть легенд об Азов-горе повторяет вечный сюжет про разбойничий клад. «Жил на этой горе и в пещере скрывался разбойник Азов. Вот было у них безвыходное положение, всем уходить надо из этих мест. А в пещере много награбленного хранилось, его с собой не возьмешь. Вот и решили они вход в пещеру закласть. Ну, заложили пещеру, а Азов и спрашивает у разбойников: „Кто желает остаться здесь при кладе?“ Один и вызвался. Азов его пристрелил, чтоб никто про клад не узнал и кости чтоб его этот клад караулили…» (Записано в Полдневой в 1895 г.).

В другой легенде разбойник был добрый и грабил только богатых; в третьей разбойника звали не Азов, но Айзин, просто люди потом упростили это имя. Существуют легенды о пугачевском помощнике Азове, подающем ему сигналы с вершины горы; о красавице-девушке по имени Азовка, связавшейся с разбойниками и ушедшей с ними в гору… Девка-Азовка бытует в различных вариантах: жена разбойничьего атамана, его любовница, пленница, турчаниновская дочка, попавшая в разбойничье гнездо… Наличие вариантов — дело обычное: была бы пещера, а легенды будут.

Но были и другие предания: «Азов-гора не простая. Богатства в ней много, да достать-то его трудно. Была тут дорога, ездили старинные люди. Многие хотели богатство достать, да не умели. Было здесь имечко заклянено, кто его назовет — тому гора откроется…» Наконец, были следы таинственных старых людей, разговоры опытных старателей, рассказы всезнающего В. А. Хмелинина…

«На ходок, говорят, напал. От старых людей остался. Он давай тут колупаться, да и выгреб свою долю.

— На ходок-то напасть, так уж тут дело верное. Стары люди знали. Зря ходок не сделают».

Старые шахты и рудники — явление достаточно редкое и до сих пор таинственное. Алан Ф. Элфорд, ученый, отстаивающий головокружительно дерзкую теорию подлинного, во плоти и крови, существования мифологических богов — истинных строителей технических чудес древности и создателей самого человека, говоря о старых шахтах, в наличии которых был крайне заинтересован, ссылается на результаты исследований, проведенных британскими инженерами в 1980 году (А. О. Элфорд. Боги нового тысячелетия. М. 1999).

«Очень немногие разработки доступны для осмотра и фотографирования. Преобладающая часть старых шахт — пожалуй, даже почти все они — заброшены, и никаких следов прежних работ не осталось. Также в большинстве случаев нам приходится основываться на старых докладах, бумагах и статьях», но добавляет, что «время от времени до нас доходят рассказы о старых шахтах, обнаруженных при современных разработках, и имеются показатели, по которым эти шахты могут быть отнесены даже к 100 тыс. лет до Рождества Христова».

Бажов в очерке «У старого рудника», документальном и статистически точном, подробно объясняет легендарную популярность Азов-горы: здесь, в пещере, сходились два направления сказов: кладоискательское, где говорилось о кладах, «захороненных в горе вольными людьми», жившими тут, вблизи «старой дороги», и горняцкое — с попыткой объяснить происхождение, вернее, скопление здесь «земельных богатств». Тут фигурировала «стара земля», «стары люди» и «тайна сила». Понятно, что в создавшейся информационной тесноте времена путались, одни образы переходили в другие, пещерная пленница становилась похожей то на лешачиху, то на саму Хозяйку: обе под землей, охраняют земельные клады и наделены тайной силой…

Однако в том же очерке и так же подробно он говорит, что Азов-гopy не просто отличали как тайное место, но особым образом оберегали: в пещеру вход давно потерян, и искать не надо, и девку Азовку видеть нельзя.

Рассказанная дедом Слышко история весьма типична: «…робили в тот год близко Азова… Ну, я тут эту девку и поглядел… Сейчас забыть не могу… Выполз по ночному времени из балагана, а сам все в то место поглядываю, где Азов-гора. Боюсь, значит… Тут мне и покажись, будто из горы страхилатка лезет… Космы распустила, хайло разинула да как заревет диким голосом… Я беги-ко в балаган да давай-ко будить тятю. Он, покойна головушка, схватил вожжи и почал меня обхаживать, почал охобачивать, а сам приговаривает: „Я те научу в лесу жить. Я те научу Азовку глядеть!“ С той поры, небось, не случалось этого со мной. Выучил, — спасибо ему, — родитель».

Наличие табуированной фигуры указывает на древность места. Бажов это и отмечает: «В чусовских сказах о „вольных людях“ иногда упоминалась и Азов-гора как особо охраняемое место. Очевидно, эту гору раньше знали гораздо шире, чем в последующие годы». Данное обстоятельство имеет для Бажова настолько важное значение, что сказ про Азов-гopy он начинает не с указания места, но с указания времени: «Это еще в те годы было, когда тут стары люди жили. На том, значит, пласту, где поддерново золото теперь находят…» Это было в иные — доденежные времена: «Самородок фунтов несколько, а то и полпуда лежит, примерно, на тропке, и никто его не подберет. А кому помешал, так тот его сопнет в сторону — только и заботы». «Были они не русськи и не татара, а какой веры-обычая и как прозывались, про то никто не знает». Были те люди, как дети, ни греха, ни зла не знали.