Семен Гейченко - У лукоморья

• Название: У лукоморья
• Автор: Семен Гейченко
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1977

В сборник включены рассказы директора заповедника в Пушкинских Горах Семена Степановича Гейченко, посвященные пребыванию А. С. Пушкина в разные годы в Михайловском. Рассматриваются как факты биографии, так и творческая история произведений поэта, созданных в эти годы. Книга основана на огромном документальном материале — биографическом, историко-литературном, архивном.

---

Неподалеку чуть слышится какая-то другая возня и воркотня. Это цапли готовят своих малышей на сон грядущий… Михайловские серые цапли! Их много — около полусотни гнезд. Живут большой колонией в больших гнездах, на самых больших соснах. Эта птица вообще любит лишь те места, где есть озера, реки, болота, где водится много рыбы, лягушек, змей, до которых она большой охотник. В Михайловском всего этого вдоволь, и цапли здесь издревле. О них Святогорский монах еще в XVIII веке писал в духовную консисторию, что «птица, именуемая „зуй“ любит места сии богом данные, понеже в древние времена здесь был монастырь Михаила архангела».

И деревенское название Михайловского — Зуево, так и Пушкин его называл.

От зари до зари цапли в полете и охоте. Отдельные пары их летают из Михайловского почти до Пскова, а то и дальше — до побережья Чудского озера. Это заметили псковские краеведы еще много лет тому назад. Днем цапли бродят по лугам Михайловского и Тригорского. Часами стоят у воды и высматривают в ней рыбу. Количество семей их из года в год меняется. Этому много причин. Одна из главных — гибель при перелетах с юга на север. В этом году гнезд было около пятидесяти, а пять лет тому назад было тридцать пять.

В 1922 году, когда Михайловское было объявлено Государственным заповедным имением, колония цапель значительно пополнилась. Сюда прилетела группа цапель, жившая дотоле в вековой роще у стен древнего Спасско-Елизаровского монастыря, находившегося в 20–25 километрах к северу от Пскова. После Октябрьской революции монастырь опустел, монахи разбежались, и в 1921 году он был передан Псковскому институту народного хозяйства для размещения в нем естественно-научной станции и общежития студентов.

«Время было тяжелое, с питанием студентов было очень плохо, и ребята стали лазать на деревья, забирать птичьи яйца, охотиться за цаплями… — рассказывает бывший преподаватель института — ныне ленинградский профессор-геолог Л. Н. Дзенс-Литовский. — И вот однажды вся Елизаровская колония цапель исчезла. А вскоре стало известно, что эта стая переселилась в Михайловское».

Цапля — птица беззащитная. Обороняться от недругов она не умеет. Природа наделила ее лишь истошным криком. Вот ястреб или орел налетает на зуёво гнездовье, и всё пушкинское село оглашается сплошным птичьим воплем. В другом месте этого не услышишь…

Иной раз бывают у цапли ссоры с надоедливыми посетителями Михайловского. Подойдет какой-нибудь суетливый человек поближе к сосне, на которой гнездо цапли, начинает кричать и хлопать в ладоши, чтобы заставить птицу помахать крыльями и дать голос. Тогда разгневанная цапля повернется задом к такому дяде, поднимет хвост и пустит в него большую белую струю…

Когда молодые цапли начинают учиться парить, они часто выпадают из гнезда. Я их подбираю, зову ветеринара, он осматривает птицу и, если есть в ней какая поломка, накладывает лубок. Лечим ее, кормим свежей рыбешкой, лягушками. Птица живет в вольере, в саду Михайловского, а потом она выходит в сад, пробует летать, а там, смотришь, взмоет в небо и улетит к своим сородичам у озера Маленец.

В последние дни октября, когда ложится на землю осенний туман и «сребрит мороз увянувшее поле», птицы всей стаей собираются на своих соснах, отпоют прощальную песнь и улетают в дальний путь.

И тогда в Михайловскую обитель приходит грустное безмолвие.

Пушкин любил рисовать. Многие рукописи его произведений покрыты самыми разнообразными набросками. Это и автопортреты и портреты его друзей, братьев, товарищей, это и явления природы — деревья, кусты, кони… и птицы.

МИХАЙЛОВСКИЙ СКВОРЕЦ ЗАЛЕТЕЛ В БОЛГАРИЮ

В Михайловском много птичьих домиков, штук триста будет. Деревья в заповеднике большей частью старые, ветхие, больные. На них постоянно нападают разные жучки-вредители — точильщики, пилильщики и другие всякие. Ученые говорят, что истинные спасители таких деревьев — птицы, что тысяча семей скворцов, например, за одно только лето уничтожает два вагона древесных вредителей.

Здешние лесники — народ изобретательный, заботливый. Они понаделали птичников самых разных. Тут и маленькие терема, избушки, светлицы, колоды, — не только обыкновенные ящички. И всюду в них гнездятся пернатые друзья заповедного места.

Ставили как-то ранней весной в Михайловском новые домики для скворцов и синичек. Разница между теми и другими небольшая — дырка-лазок у синичников поменьше, вот и всё. Ставили новые на тех местах, где были старые, прохудившиеся.

В одном старом домике уже устроился скворец. Улетел рано утром из старого, а прилетел вечером и не заметил, что домик-то новенький. Как на грех, лесники сделали ошибку: на место скворечника поставили синичник. Подлетел скворец, сунулся к дырке, туда-сюда — пролезть не может. Решил проскочить с ходу, разлетелся — ничего не получается. Наконец как-то втиснулся. Вскоре в домике послышалась возня. Оказывается, туда-то скворец залезть ухитрился, а вот обратно вылететь — не может, бьется, словно в тюрьму попал.

Смотрю: что дальше будет? Скворец и так и этак пробует вылететь — ничего не получается. Запищал даже с горя. Решил я помочь беде пичугиной. Взял лестницу, приставил ее к дереву и полез к домику, чтобы садовым ножом увеличить леток. Смотрю — скворец в ужасе забился в угол, притаился и глаза закрыл. Увеличил я дырку, спустился на землю и жду. Замер скворец, не показывается, да так долго, что и я уже стал думать: может, птица со страху богу душу отдала? Смотрю, нет. Появился в дырке кончик клюва, потом клюв, за клювом голова — и… скворец пулей вылетел из домика. Два дня мой сосед и близко не хотел подлетать к домику, а потом всё же вселился — вероятно, решил, что тюрьма ему приснилась.

В новом домике скворец уже вывел на свет пятое поколение. Я окольцевал одного праправнука, вырезав на колечке: «СССР, Пушкин. Михайловское, 24 мая 1965 года». А на другой год получил нежданно-негаданно письмо из Софии, от болгарских школьников — друзей Пушкина, с которыми переписываюсь. Они сообщали мне о том, что Михайловский скворец попал в сети юных орнитологов и был ими выпущен на волю. Весною он снова явился в свои пушкинские края.

* * *

Много примечательного в птичьем царстве Михайловского. Есть и чудо-чудеса. Вот одно из них. Осенний отлет птиц в теплые края. Зрелище это неописуемое. Птицы стаями и караванами разлетаются в разные страны: соловьи и горихвостки летят в Эфиопию — родину прадеда Пушкина Ибрагима Ганнибала; стрижи — на Мадагаскар; аисты летят в Африку… Скворцы отправляются на юг Украины, в Болгарию…

Особенно трогательно прощание с Михайловским скворцов. Они чувствуют расставание уже тогда, когда мы еще совсем не замечаем приближения «унылой поры» года. И вот наступают последние дни того месяца, когда опускается на землю какая-то особенная тишина и последняя ласковая теплынь, тогда в Михайловском происходит великий птичий сбор. Кажется, что слетели разом в одно место все птахи. Их тысячи и тысячи, все они садятся на высокие ивы, что у горбатого мостика, и исполняют торжественное песнопение.

Я каждый год с замиранием сердца жду этого часа, и мне всегда грустно оттого, что вижу и слышу это чудо только я и лишь немногие со мною.

АРХИВ СТАРОГО АИСТА

Или вот тоже почти чудо — находка «архива» старого Михайловского аиста.

На усадьбе Михайловского издревле живет аист. Говорят, что эта птица приносит счастье тому месту, где она поселилась…

Много лет назад аист жил на огромной старой кривой сосне, стоявшей на околице, на выходе со двора в сторону озера Маленец. Когда эта сосна засохла — в нее ударила молния, расщепила ствол дерева и повредила гнездо, — сосну спилили, древний пушкинский насельник перебрался на другое место, во фруктовый сад, на старую березу, и жил здесь до войны. Когда же пришла война и фашисты стали рубить Михайловские рощи, аист отсюда ушел совсем. Он вернулся только вместе с людьми, когда фашистов не стало и в Михайловское вновь пришли тишина и мир. Это было весною 1945 года.

Аист вновь поселился на березе, гнездо было очень большое, а береза уже ветхая: во время войны немало ран нанесли ей осколки вражьих снарядов и пуль.

Летом 1956 года налетел на Михайловское ураган и повалил березу на землю вместе с гнездом.

Три года птицы летали над Михайловским, подыскивая для себя новое удобное место. Подыскивал для них новое место и я. Приказал поставить на шести разных деревьях — двух березах, двух липах и двух елях — колеса и бороны, как учит народная примета. И вот наконец птица остановила свой выбор на высокой липе, что стоит при входе на усадьбу с восточной стороны ее — там, где экскурсоводы начинают свой рассказ о деревенском Пушкине. С тех пор на этой липе наши аисты вырастили уже десятое поколение.