Стивен Кинг - Мертвая зона

• Название: Мертвая зона
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Научная Фантастика

---

На следующее утро в четверть десятого Мари вошла в палату к Джонни и сказала:

– Пришли ваши родители. Вы хотите их видеть?

– Да, хочу. – В это утро он чувствовал себя значительно лучше и был более собранным. Но его немного пугала мысль, что он сейчас их увидит. Если полагаться на воспоминания, последний раз он встречался с родителями около пяти месяцев назад. Отец закладывал фундамент дома, который теперь, вероятно, стоит уже года три или того больше. Мама подавала ему фасоль, приготовленную ею, яблочный пирог на десерт и кудахтала по поводу того, что он похудел.

Слабыми пальцами он поймал руку Мари, когда та собиралась уйти.

– Как они выглядят? Я имею в виду…

– Выглядят прекрасно.

– Что ж. Хорошо.

– Вам можно побыть с ними лишь полчаса. И немного еще вечером, если не очень устанете, после исследований в неврологии.

– Распоряжение доктора Брауна?

– И доктора Вейзака.

– Хорошо. По крайней мере пока. Не уверен, что я позволю им долго меня щупать и колоть.

Мари колебалась.

– Что-нибудь еще? – спросил Джонни.

– Нет… не сейчас. Вам, должно быть, не терпится увидеть ваших. Я пришлю их.

Он ждал и нервничал. Вторая койка была пуста; ракового больного убрали, когда Джонни спал после укола.

Открылась дверь. Вошли мать с отцом. Джонни пережил шок и тут же почувствовал облегчение; шок, потому что они действительно постарели; облегчение, потому что не намного. А если они не так уж изменились, вероятно, то же самое можно сказать и о нем.

Но что-то все-таки в нем изменилось, изменилось бесповоротно – и эта перемена могла быть роковой.

Едва он успел так подумать, как его обвили руки матери, запах ее фиалковых духов ударил в нос, она шептала:

– Слава богу, Джонни, слава богу, что ты очнулся, слава богу.

Он тоже крепко обнял ее, но в руках еще не было силы, они тут же упали – и вдруг за несколько секунд он понял, что́ она чувствует, что́ думает и что́ с ней случится. Потом это ощущение исчезло, растворилось, подобно темному коридору, который ему привиделся. Когда же Вера разомкнула объятия, чтобы взглянуть на Джонни, безудержная радость в ее глазах сменилась глубокой озабоченностью. Он непроизвольно произнес:

– Мам, ты принимай то лекарство. Так будет лучше.

Глаза матери округлились, она облизнула губы – Герберт был уже около нее, он еле сдерживал слезы. Отец похудел – не настолько, насколько поправилась Вера, но все же заметно. Волосы у него поредели, однако лицо осталось таким же – домашним, простым, дорогим. Он вытащил из заднего кармана большой цветной платок и вытер глаза. Затем протянул руку.

– Привет, сынок, – сказал он. – Я рад, что ты опять с нами.

Джонни пожал ее как можно крепче; его бледные и безжизненные пальцы утонули в широкой руке отца. Джонни смотрел по очереди на родных – сначала на мать, одетую в просторный темно-синий брючный костюм, потом на отца, приехавшего в поистине отвратительном клетчатом пиджаке, который подошел бы скорее продавцу пылесосов в Канзасе, – и залился слезами.

– Извините, – сказал он. – Извините, это просто…

– Поплачь, – сказала Вера, садясь на кровать рядом с ним. Лицо ее дышало спокойствием, сияло чистотой. Сейчас в нем было больше материнского, чем безумного. – Поплачь, иногда это лучше всего.

И Джонни плакал.

Герберт сообщил, что тетушка Жермена умерла. Вера рассказала, что наконец-то есть деньги на молельный дом в Паунале и месяц назад, как только оттаяла земля, началось строительство. Герберт добавил, что предложил было свои услуги, но понял – честная работа заказчикам не по карману.

– Просто ты неудачник, – сказала Вера.

Они помолчали, потом Вера заговорила вновь:

– Надеюсь, ты понимаешь, Джонни, что твое выздоровление – божье чудо. Доктора отчаялись. У Матфея в главе девятой сказано…

– Вера, – предостерегающе произнес Герберт.

– Конечно, то было чудо, мама. Я знаю.

– Ты… ты знаешь?

– Да. И хотел бы поговорить с тобой об этом… послушать твои соображения на сей счет… только дай мне встать на ноги.

Она уставилась на него с открытым ртом. Джонни посмотрел мимо нее на отца, и на какое-то мгновение их взгляды встретились. Джонни прочитал в глазах отца облегчение. Герберт едва заметно кивнул.

– Обратился! – громко воскликнула Вера. – Мой мальчик обратился! О, хвала господу!

– Вера, тише, – сказал Герберт. – Хвали господа потише, пока ты в больнице.

– Не понимаю, мама, неужели найдутся люди, которые не увидят тут чуда. Мы с тобой еще вдоволь поговорим об этом. Вот только выздоровлю.

– Ты вернешься домой, – сказала она. – В дом, где вырос. Я поставлю тебя на ноги, и мы будем молиться о том, чтобы на всех снизошла благодать.

Он улыбался ей, но уже через силу.

– Ясное дело. Мам, ты не сходишь в дежурку к сестрам? Попроси Мари – пусть принесет какого-нибудь сока. Или имбирного пива. Кажется, я отвык говорить, и горло у меня…

– Конечно, схожу. – Она поцеловала его в щеку и встала. – Боже, как ты похудел. Я позабочусь о том, чтобы ты поправился, когда возьму тебя домой. – Она вышла из комнаты, напоследок бросив победоносный взгляд на Герберта. Они услышали удаляющийся стук ее туфель.

– И давно это с ней? – тихо спросил Джонни.

Герберт покачал головой.

– После твоей катастрофы ей все хуже и хуже. Но началось значительно раньше. Ты же знаешь. Сам помнишь.

– А она…

– Не думаю. На Юге есть люди, которые укрощают змей. Их я назвал бы сумасшедшими. Она до такого еще не дошла. А как ты, Джонни? По правде?

– Не знаю, – сказал Джонни. – Папа, где Сара?

Герберт наклонился и зажал ладони между колен.

– Мне не хотелось бы говорить тебе об этом, Джон, но…

– Она замужем? Она вышла замуж?

Герберт молчал. Не глядя на Джонни, он кивнул головой.

– О боже, – произнес Джонни глухо. – Этого-то я и боялся.

– Вот уже три года, как она миссис Уолтер Хэзлит. Он юрист. У них мальчик. Джон… никто ведь не верил, что ты очнешься. За исключением, конечно, твоей матери. Ни у кого из нас не было оснований верить, что ты придешь в себя. – Его голос виновато дрожал. – Доктора говорили… да наплевать, что они говорили. Даже я сдался. Мне чертовски стыдно признаться, но это правда. Единственная моя просьба – постарайся понять меня и… Сару.

Джонни пытался было сказать, что понимает, но вместо слов у него вырвался какой-то слабый сиплый стон. Он вдруг стал немощным, старым, и внезапно на него нахлынуло чувство невозвратимой потери. Упущенное время придавило его, подобно груде камней, – он даже физически ощутил тяжесть.

– Джонни, не расстраивайся. Столько всего кругом. Хорошего.

– К этому… надо еще привыкнуть, – выдавил он.

– Да. Я знаю.

– Ты ее видишь?

– Время от времени переписываемся. Мы познакомились после катастрофы. Она хорошая девушка, действительно хорошая. По-прежнему преподает в Кливсе, но, насколько я понимаю, хочет оставить работу в июне. Она счастлива, Джон.

– Прекрасно, – с трудом произнес он. – Рад, что хоть кто-то счастлив.

– Сынок…

– Надеюсь, вы тут не секретничаете, – весело произнесла Вера Смит, входя в палату. В руках у нее был запотевший кувшин. – Они сказали, что фруктовый сок тебе давать еще рано, Джонни, так что я принесла имбирное пиво.

– Отлично, мам.

Она переводила взгляд с Герберта на Джонни и снова на Герберта.

– Вы секретничали? Почему у вас такие вытянутые физиономии?

– Я просто говорил Джонни, что ему предстоит потрудиться, если он хочет скорее выйти отсюда, – сказал Герберт. – Хорошо подлечиться.

– А зачем говорить об этом? – Она налила пиво в стакан. – Теперь и так будет все в порядке. Вот увидишь.

Она сунула соломинку в стакан и протянула его Джонни.

– Выпей все, – сказала она, улыбаясь. – Тебе полезно.

Джонни выпил до дна. Пиво отдавало горечью.

– Закройте глаза, – сказал доктор Вейзак.

Это был небольшого роста толстячок с невероятно ухоженной шевелюрой и пышными бакенбардами. Его волосы раздражали Джонни. Если бы пять лет назад человек с прической Вейзака появился в любом баре восточного Мэна, тут же собралась бы толпа зевак и его, учитывая почтенный возраст, сочли бы вполне созревшим для сумасшедшего дома.

Ну и копна!

Джонни закрыл глаза. Его голову облепили электрическими датчиками. Провода тянулись от контактов к укрепленному на стене электроэнцефалографу. Доктор Браун и сестра стояли у аппарата, из него, тихо жужжа, выползала широкая лента с графическими кривыми. Джонни предпочел бы, чтобы сегодня дежурила Мари Мишо. Ему было страшновато.

Доктор Вейзак дотронулся до его век и Джонни дернулся.

– Ну-ну… не шевелитесь, Джонни. Еще немного, и все. Вот… тут.

– Готово, доктор, – сказала сестра.

Тихое жужжание.

– Хорошо, Джонни. Вам удобно?

– Ощущение такое, будто у тебя монеты на веках.