Борис Бурлак - Реки не умирают. Возраст земли

• Название: Реки не умирают. Возраст земли
• Автор: Борис Бурлак
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

В книгу известного уральского прозаика вошли два романа — «Реки не умирают» и «Возраст земли». Оба они — о современности, главные их герои — коммунисты, ведущая тема — революционная преемственность поколений в советском обществе.

---

Ясная, затяжная осень шла навстречу строителям и монтажникам, которые еле справлялись с планом. Не хватало рабочих рук: это вечная проблема больших строек. Потому-то вслед за комсомольцами-добровольцами, которые собрались со всех концов области, даже из соседних областей, тут появилось немало и людей случайных. Пожалуй, нигде, ни на каком заводе не встретишь такой людской пестроты, такого поразительного соседства молодых энтузиастов и выбитых из колеи. На стройке можно  з а м о л и т ь  любой грех, если хочешь по-настоящему. Но беда в том, что не все паломники приезжают в эти «святые места» для искренней трудовой исповеди.

Неподалеку от строительства, на том берегу реки, начиналась разведка на нефть. Павла заглянула и туда для первого знакомства. Геологи были настроены оптимистически, верили, что их ждут счастливые находки. Павла не заметила, как исписала свои блокноты: одни заметки немедленно пойдут в работу, особенно по ходу стройки; другие могут понадобиться нескоро, когда буровые бригады закончат  п р и с т р е л к у  нефтяного месторождения.

Она осталась довольна поездкой. У газетчиков всегда так: выезжать не хочется — надоедает мотаться по командировкам, а возвращаешься домой необыкновенно освеженной.

Дорога была забита машинами: к городу шли автомобильные обозы с хлебом, навстречу им — самосвалы, грузовики со всяким строительным добром. То и дело приходилось отворачивать, к самой бровке заросшего бурьяном, глубокого кювета, чтобы пропустить какой-нибудь громоздкий лесовоз или тяжелый «ЗИЛ» с прицепом. Старенький «газик» с трудом лавировал среди всех этих «ЗИЛов», «татр», «колхид» и «МАЗов». Сюда, в пшеничные края, на уборку стягивается множество автомобилей, которые до снега вывозят из глубинок зерно на элеваторы. А нынче добавились еще и машины строителей.

Павла сидела рядом с шофером из комсомольцев-добровольцев. Он заметно нервничал, и она сама никак не могла сосредоточиться. Она думала вперемешку — и о прошлом и о будущем, однако ей все время мешали гудки встречных грузовиков, требующих посторониться. «Как там Георгий», — вспомнила она о муже и о  т и х о й  свадьбе, после которой они отправились не в брачное путешествие, а в служебные командировки. Но «газик» вдруг опять прижался к обочине шоссе, уступая дорогу самосвалу, и она сбилась с этой мысли.

Дома Павла приняла душ, поела на скорую руку и с превеликим наслаждением вытянулась на широкой тахте, сразу оценив все истинное блаженство одиночества. Георгий, наверное, вернется завтра, не раньше. Она придвинула к себе телефон на всякий случай, может, позвонят из редакции. И тут же задремала, не в силах противиться дорожной усталости... Но ей помешал громкий, чужой звонок в передней. Кто бы мог быть? Неужели он? Встала, пошла открывать дверь.

«Нельзя ли потише?» — чуть было не сказала она, не узнав гостью на лестничной площадке, в полусвете.

— Добрый вечер, Павла Прокофьевна...

— Ой, Шурочка! Богатой будешь... Проходи, проходи, ради бога!

— Я на минуту.

— Идем, идем. — Павла взяла ее за руку и повела в среднюю, отцовскую комнату. — Сейчас я угощу тебя чаем с домашним вареньем.

— Нет-нет, я на одну минутку. — Саша присела у двери, осторожно огляделась. — А разве папы нет дома?

— Он где-то в ваших краях, не сегодня-завтра должен быть.

— Жаль. Он мне очень нужен.

— Да и я только что вернулась из командировки.

Не зная, как вести себя с молодой мачехой, Саша заинтересовалась фотографией вовсе молоденькой Павлы, которая беспечно улыбалась ей с простенка.

— Это вы? — тихо спросила она, почувствовав на себе пытливый взгляд хозяйки.

— Да, снималась примерно в твоем возрасте, когда...

Она не договорила, но чуткая Саша и без того поняла, что снималась тогда, когда ходила за ее будущим отцом влюбленной тенью. Саша ревниво поискала глазами хоть что-нибудь, напоминающее о матери, но не нашла и маленькой карточки в рамке, что была в прошлом году на письменном столе отца. Ей сделалось больно.

— Я все-таки принесу тебе поесть.

— Ни в коем случае!.. — Саша встала и, глядя в сторону, решительно, с достоинством объявила: — Знаете, Павла Прокофьевна, я выхожу замуж.

— Вот новость!.. Когда же свадьба?

— В следующее воскресенье. Пожалуйста, передайте... Мы с Виктором приглашаем и вас, конечно, — с опозданием и торопливо добавила она.

— Спасибо, милая девочка. — Павла легонько обняла ее, поцеловала в волосы.

И тут Саша горько всплакнула, по-детски, неловко уткнувшись лицом в грудь Павлы. Она молча гладила ее по голове, тоже не зная, как вести себя с такой взрослой падчерицей.

— Ну, успокойся, не надо.

— Не буду, не буду...

В их жизни оказывалось нечто общее: Павла сама выходила замуж без матери и ей, как и Саше, не к кому было приклонить голову.

— Не сердитесь на меня, Павла Прокофьевна.

— Что ты, Шурочка!?

— Вы приедете на свадьбу?

— Обязательно. Но где же твой Виктор?

— Он ждет на улице.

— Веди его в дом.

— Ох, нет. Мы спешим на поезд.

Она тщательно вытерла слезы, достала из сумочки зеркало, начала поправлять волосы. Павла глядела на нее со стороны почти с материнским умилением: тоненькая, гибкая камышинка, серые блестящие глаза, пухлые обиженные губы, в уголках которых, уже не было ее всегдашней лукавости.

Прощаясь, Саша отметила для себя, что Павла Прокофьевна, кажется, похорошела, хотя она и раньше завидовала ее броской красоте. «Счастливая», — подумала она, не догадываясь, что главное-то счастье — молодость.

Когда звонкий перестук Сашиных каблучков стих внизу на лестнице, Павла подошла к окну и увидела там, у подъезда, Виктора. Он нетерпеливо ожидал свою невесту. Саша взяла его под руку, и они, оживленно рассуждая, направились к вокзалу. Павла провожала их взглядом до угла.

Это уходила будто ее собственная юность: Вот появилась перед глазами нежданно-негаданно — и опять исчезла, пропала за углом твоего сорокового года. Позволь, позволь, ты же сама подгоняла время, не жалея молодости, лишь бы только сбылись твои давние желания. Так чего же тебе еще нужно? Однако горечь потерянного времени осталась. О-о, да ты, неблагодарная, начинаешь считать пустые годы! Что бы ни говорили, а женское счастье редко бывает на всю жизнь: оно или слишком раннее или уже позднее. И не копайся ты, пожалуйста, в душе, ни к чему. Прошлые беды — плохой помощник в будущем. Учись мудро относиться к бедам, как те некрасовские женщины, которым ты старалась подражать...

Она включила радио и снова прилегла, ожидая и не ожидая Георгия. Москва передавала эстрадный концерт. Павла любила легкую музыку, хотя по складу жизни ей следовало бы больше любить серьезную музыку. И сейчас она с удовольствием слушала, как где-то

Скачет всадник загорелый,
Крепко держит повода.
Увезет тебя он смело
В чужедальни города.

Но сегодня даже легкая музыка была бессильна против усталости — тяжелый сон одолевал ее... Почти до утра она странствовала по «газовым полям». Она вечно опаздывала во сне: на поезда, на пароходы. И ей виделось, как она спешила домой, чтобы встретить Георгия из командировки, но, конечно, опоздала — он уже лег, не поужинав... Она очнулась: да, он лежал рядом с ней и чему-то улыбался. С недавних пор ее сны не обрывались как раньше, досадной пустотой, а точно бы продолжались наяву.

— Когда же ты приехал?

— Час назад.

— Я ждала тебя весь вечер.

— Машина сломалась в пяти километрах от города.

— Боже мой, ты, значит, не спал всю ночь!

— Нет, я прикорнул в машине, пока мой «шеф-шофер» возился с мотором. А вот ты, матушка, наверное, не выспалась.

— Что, опять разговаривала? Это я с тобой научилась разговаривать во сне.

Он грузно опустил руку на снежный распадок ее крутенькой груди, и она потянулась к нему, поощряя его своей нерастраченной нежностью...

Потом долго лежали молча, веря и не веря, что они вместе, и стараясь не мешать друг другу.

Позднее счастье бывает дороже молодого счастья. Все обиды Павлы отодвинулись теперь в прошлое и потеряли значение. Если она изредка и вспоминала их, то лишь для того, чтобы вовремя упрекнуть себя, а не мужа: естественная простота Георгия исцелила ее от крайней щепетильности, благоприобретенной за долгие годы одиночества. О, это одиночество! Есть ли на свете более тяжкая кара для женщины?.. Павла едва не спросила, о чем он задумался, но не решилась. А Георгий думал как раз не о себе: ему очень хотелось, чтобы она была счастлива до конца. Он не просто любил, он жалел ее. В наше время ходовое слово «любовь» очень возгордилось и порвало всякую связь с народным словом «жалость», позабыв о том, что они когда-то считались близнецами. Нет, он не перестанет жалеть Павлу и, стало быть, не разлюбит ее, что бы ни случилось. Георгий тоже чуть не заговорил сейчас, да спохватился: еще может не понять этих рассуждений о любви и жалости, хотя и филолог. Павла отметила его движение и оценила сдержанность Георгия. Они слабо улыбнулись, продолжая думать каждый о своем. Вдруг Павла забеспокоилась, что же такое надо обязательно сообщить ему? Стала перебирать события минувших дней: не то, не то, все не то. Ну и память! Совсем потеряла голову. И вспомнила наконец. Затаилась на минуту, не зная, как лучше передать: или с торжественной ноткой в голосе, или буднично, как о деле давно решенном. Да и сбилась на что-то среднее.