Борис Бурлак - Реки не умирают. Возраст земли

• Название: Реки не умирают. Возраст земли
• Автор: Борис Бурлак
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

В книгу известного уральского прозаика вошли два романа — «Реки не умирают» и «Возраст земли». Оба они — о современности, главные их герои — коммунисты, ведущая тема — революционная преемственность поколений в советском обществе.

---

— А вечером была Шурочка, в воскресенье у них свадьба.

— Как ты встретила ее?

— Дружески, конечно.

— Ну, спасибо тебе, Павлуша.

— Я сама выросла без матери.

— Не заметишь, как станешь бабушкой! — И он поднялся, начал одеваться. — Мы живем в золотой век молодых бабушек!

Она встала вслед за ним: бабушкой не бабушкой, а домохозяйкой ты быть обязана. Пора готовить завтрак.

Когда Георгий ушел на работу, она раскрыла свои чемоданы, в которых много лет хранились вещи про запас. Что бы подарить Шурочке? Отложила в сторону отрез на зимнее пальто. Пригодится девочке. Вспомнила о русских сапожках, привезенных отцом из Вены. Хороши сапожки, но и они лучше подойдут невесте. Однако не мало ли? И отложила заветный соболий воротничок.

Для нее теперь и вещи утратили значение. Молодость прошла, а до той поры, когда женщины начинают молодиться, слава богу, пока далековато.

И все-таки она заглянула в зеркало. Темные, с порыжевшими кончиками, прямые волосы разметались по плечам. В глазах утренний, глубинный свет, которого раньше не было. Лицо горело так, что и смуглость кожи не могла скрыть румянца. Она постояла перед зеркалом, рослая, длинноногая, и осталась довольна собой вполне. Не хорошо, конечно, женщине в ее возрасте предаваться самообольщению, но, видно, это и есть зрелое счастье, когда бабий век, измеряемый сорока годами, еще ничего не значит.

Георгий шел через парк, по асфальтированной аллее, похожей в листопад на глухую просеку. Шел и думал о своих координатах на земле: Урал, Балканы, Таймыр, Куба... Человеку свойственно время от времени заново восстанавливать географию всей жизни — и не для того, чтобы не затеряться среди людей, а чтобы лучше понять, что ты успел сделать доброго для них. Человека связывают с большим миром не туристские маршруты, которые волен каждый выбирать по вкусу. Нет, только рабочие и ратные дороги остаются на карте твоей судьбы...

Он остановился около памятника уральским землякам, погибшим в Отечественную войну. Здесь кто-то уже побывал сегодня: на белом пьедестале свежие цветы. Наконец-то у нас дошли руки до памятников. Сколько их сооружено за последние годы: от самых скромных — на деревенских площадях, до таких величественных, как на Мамаевом кургане. Полувековой юбилей революции всколыхнул народную память — и она увековечила в камне сыновнее уважение к героям войны гражданской и войны Отечественной. Но есть еще и герои пятилеток. И хотя «нам общим памятником будет построенный в боях социализм», рыцари строек тоже достойны гранитной хроники.

С этим настроением и пришел Георгий на работу. На столе лежал готовый отчет по меди. Было чем порадовать Москву: общие запасы колчедана резко увеличились за минувший полевой сезон. Он прикинул в уме, потом на бумаге: если мощность Березовского комбината даже удвоить, то все равно богатой руды хватит до начала двадцать первого столетия.

Потом он до обеда занимался делами  м о к р ы х  геологов: отовсюду требовали воду, а тут давала о себе знать прежняя недооценка гидрогеологии. Нужно приналечь...

И остаток дня ушел на совещание у начальника управления Шумского. Речь шла о проекте плана на будущий год.

Первым выступил главный геолог по нефти и газу Ворожейкин. Недавно стало известно, что скважина, пройденная для изучения подстилающих отложений, выявила наличие газа и на глубине свыше двух тысяч метров. Знаменитый вал-то, оказывается, имеет второй «этаж», и кто знает, сколько их всего, если копнуть еще глубже. Поэтому Ворожейкин предлагал и дальше вести разведку на валу и одновременно искать нефть рядом, на правом берегу Урала.

Шумский одобрил и горячо заговорил о правобережье. По его словам выходило, что река Урал как бы разделяет два крупных месторождения: одно уже открыто, другое еще предстояло открыть. Илья Михайлович не сомневался в успехе, и его уверенность подкупала многих. Ну да, конечно, газ, как  а д ъ ю т а н т, сопутствует ее  в е л и ч е с т в у  нефти, но все же случаются разные отклонения. А Шумский был абсолютно убежден, что вслед за большим газом будет открыто целое нефтяное море. (Недаром в шутку говорят, что у него и в жилах течет девонская нефть).

Когда очередь дошла до Георгия, он сделал краткий обзор рудных залежей, что были разведаны за минувшее лето. И, в свою очередь, предложил начать поиски железа.

— Если только с нами согласятся, — заметил вполголоса начальник управления.

— Теперь, Илья Михайлович, общая атмосфера изменяется.

— Дай-то бог...

— Ни бог, ни царь и не герой! В конце концов добьемся сами.

— Ну-ну. Я, конечно, за.

— Не век же бытовать «концепции» этих пенкоснимателей, вроде Голосова, Аюпова и компании. Само время против временщиков...

Георгий был сегодня в ударе: план будущего года рисовался ему как очень интересный, хотя и трудный: геологические экспедиции приступали к разведке очередных «белых пятен». Шумский подумал, что Каменицкий не из тех, что опускают руки, когда их не поддерживают. Ну, не удалось ему в прошлый раз добиться своего в Москве, однако эту «железную идею» он так не оставит.

После совещания, вернувшись в свой рабочий кабинет, Георгий подошел к геологической карте Урала и надолго остановил взгляд на южном торце Главного хребта. Широкая диабазовая лестница уводит в глубь земли. Какие еще клады ждут своей очереди там, в самой толще недр? Говорят, чтобы узнать человека, нужно съесть пуд соли с ним. А для того, чтобы узнать землю, мало и человеческой жизни. Правда, иной раз кажется, что все давным-давно открыто, что больше и делать нечего на исхоженной вдоль и поперек земле. Но вдруг она снова порадует тебя своей щедростью, и ты с удивлением оглядываешься по сторонам, будто новичок. Не в этом ли беспрерывном узнавании родной земли тайный смысл нашего бытия?..

Через неделю Шумский получил телеграмму из министерства: ему предлагалось направить в Москву Каменицкого с практическими соображениями о скором плановом возобновлении разведки железных руд.

Георгий был доволен, но старался поглубже скрыть свою радость, во всяком случае, перед Шумским, который тепло поздравил его с первым успехом. Единственное, с кем он поделился приятной новостью, так это с Павлой. Она сказала:

— Видишь, оказывается, и министр задумывается над перспективными вопросами, а ты упрекал его в неумении одолевать текучку.

— Готов повиниться перед кем угодно, лишь бы толк был.

Вот теперь Георгию пришлось идти за отцом буквально след в след. Вернув из многолетнего забвения старые геологические отчеты, подняв многие документы довоенной поры, он и при беглом чтении этой рукописной истории южноуральских недр мог убедиться в том, что малочисленные партии отца занимались понемногу всем: искали никель, медь, строительный камень, золотце, уголек. Хорошо еще, что сохранились эти пухлые отчеты на оберточной бумаге, — по крайней мере, знаешь, откуда следует продолжать разведку хотя бы пока пунктиром. Георгий позвонил в Молодогорск, чтобы посоветоваться с отцом по некоторым деталям. Но отца дома не оказалось: отправился по всей своей «горной епархии», как объяснила мать. «Да, там, где побывало двенадцать геологов... — весело подумал Георгий Каменицкий, снова остановив взгляд на южном парадном торце Урала. — Ну, что ж, попытаемся после этих двенадцати апостолов открыть тринадцатое месторождение».

27

Последние вереницы перелетных птиц нехотя покидали обжитые места. Они тянулись в сторону Каспия, вдоль Яика, над которым сшибались встречные верховые ветры. Запаздывая нынче с переселением на юг, косяки журавлей, однако, соблюдали свои привалы и, немного подкрепившись чем бог послал, тяжело поднимались на крыло, оставляя даже теплые «моря» на уральском меридиане, по берегам которых возвышались новые «Замки Света».

В эти дни и Леонтию Ивановичу Каменицкому не сиделось дома. Он побывал на востоке, за Ярском, где когда-то искал уголь. Стоящего уголька, правда, не нашел, но дорожку в глухой край все же проторил: там строится сейчас второй никелевый комбинат среди лебединых озер Тургая.

Потом он решил заглянуть в Березовку, куда не наведывался с той памятной поездки вместе с Голосовым. Вообще березовская медь была его слабостью, как незаконченная книга. И хотя он теперь считался ее законным первооткрывателем, досада на самого себя все равно осталась. А тут вдобавок эхо прошлого — статья Семена Голосова. Ошибиться в геологической находке, приняв пустую породу за руду, — это еще полбеды, но сорок лет ошибаться в человеке — это уже настоящая беда.

Отсюда он напрямую, срезая угол, отправился через соседнее плато в Уральскую Швейцарию, где много лет назад в поисках железа случайно нашел первую медь. Началось с того, что знакомый путевой обходчик обратил внимание на красивый зеленоватый камешек, подобранный у семафора.