Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

• Название: Тарназариум Архимеда
• Автор: Спейсер Кацай
• Жанр: Научная Фантастика

По некоторым сведениям, 90 % человеческой истории является криптоисторией, скрытой от широкой общественности. Кто знает, не существовала ли в действительности исследовательская группа, описанная в романах Жюль Верна и еще в позапрошлом веке добравшаяся до Луны? Не осуществляются ли в наше время секретные старты на соседку Земли? Так ли уж она безжизненна, как кажется госпоже Ш.Общественности? По крайней мере, существуют намеки на то, что не все так просто. А еще существует понимание того, что все мы вместе со своими странами — Россией или Украиной, Штатами или Канадой, Германией или Францией — только одинокие члены космической стаи, заблудившиеся в джунглях пространства и наших инстинктов…

---

— А, — махнул рукой Барсукофф, — абориген местный. На ужин меня пригласил.

— Это хорошо, — произнес Маккольн и снова полез в карман курточки. — Аборигены нас не интересуют. Нас другое интересует.

Он достал из кармана какую-то бумажку и вздохнул:

— Не обижайтесь на нас, мистер Барсукофф. Просто возникли срочные вопросы, а вы, как назло, исчезли куда-то. — И он ткнул развернутый листок прямо под нос Джорджа. — Вот. Вы человека этого не знаете? Где-то в этих местах околачивается.

Барсукофф неимоверным физическим усилием заставил себя не вздрогнуть и не обернуться к палатке. Вместо этого он с деланным равнодушием взял бумажку из рук Маккольна и с таким же деланным интересом взглянул на нее.

— М-м-м, — пробормотал, — Лицо, вроде, знакомое. А кто это?

— Некий Дик Хастон. Из министерства обороны. Подозревается в саботаже программы "Аполлон" и связях с советской разведкой.

— Дик Хастон?.. В связях с русскими?.. — как можно громче, чтобы его было слышно возле костра, переспросил Джордж. — Кажется, нет. Не знаком. Хотя, возможно, где-то и встречались. Лицо уж больно знакомое. Где же я мог его видеть? — крутил Барсукофф бумажку в руках, лихорадочно обдумывая создавшуюся ситуацию.

А ситуация начинала выходить из-под контроля. Маккольн, оставив Джорджа, заскрипел по песку в направлении палатки.

— Эй, дружище, — выкрикнул он, — перекусить не найдется? Голоден, как собака! С этой чертовой работой с утра еще во рту ничего не было.

— Вспомнил, вспомнил, мистер Маккольн, — бросился за ним Барсукофф, — я этого типа на Канаверале видел. А потом… Потом… Потом в Дестине я его встречал. Когда яхту арендовал. Он из гостиницы выходил…

Но Маккольн уже не слушал его, вглядываясь в выпрямившегося Хастона. Рука служащего очень центрального разведывательного управления легла на рукоятку "магнума", а мимолетную тишину разрезал удивленный присвист:

— Ого!.. Так это же… Это же мистер Хастон собственной персоной, — и он обернулся к Барсукоффу.

Тот обескуражено развел руками:

— Я же говорил, что лицо какое-то знакомое, — и протянул измятую бумажку агенту ЦРУ.

Маккольн машинально взял ее и снова повернулся к Хастону. В его правой руке уже поблескивал тяжелый ствол "магнума".

Не оборачиваясь, Маккольн шевельнул им:

— Барсукофф, а ну вставайте-ка рядышком. Дайте, я на вас обоих полюбуюсь.

Дик за все это время не издал ни одного звука. Был он напряжен, но странно спокоен. Когда Джордж, опасливо поглядывая на оружие в руках Маккольна, встал рядом с ним, то с удивлением отметил такое же противоестественное напряженное спокойствие и в лице их ночного гостя. Негр и белый уставились друг на друга, словно в гляделки играли. Ноздри расширены, зубы стиснуты, на скулах выступили бугры желваков. На Джорджа, казалось, они не обращали никакого внимания, но когда он попробовал повернуться к Хастону, "магнум" слегка шевельнулся и до крайности искаженный голос Маккольна проскрипел:

— Стоять… Никому не двигаться…

На его лбу выступила испарина. Точно такая же заблестела на черной коже Дика. Барсукофф лихорадочно пытался сообразить, что же оно происходит. Казалось, что возникшее напряжение даже завибрировало в ночи. А, может, этому способствовало трепыхание язычков пламени в костре, распластанном как раз посредине между Маккольном и Хастоном. Неожиданно огонь вздрогнул, на мгновение застыл, а затем пламя начало спокойно облизывать потрескивающие ветки. Хастон расслабился. Как-то весь и сразу.

— Никогда бы не подумал, что у цэрэушника средней руки может быть такая мощная психоблокада, — вытянув вдоль тела руки, ставшие внезапно какими-то неестественно длинными, выдохнул он.

Маккольн, не спуская с него взгляда, покрутил головой и криво ухмыльнулся:

— Ты еще можешь думать, обезьяна? Тогда подумай о том, что твои гипнотические штучки с работниками государственной разведывательной службы, — он так и сказал, сухо и высокопарно, — не проходят.

— Да на кой черт мне нужна твоя разведывательная служба! — буркнул Хастон и негромко добавил: — Мне сейчас такотан гораздо нужнее.

Его услышал только Барсукофф. Мгновенно вспомнил рассказы Пьера и до него начал доходить смысл сложившейся ситуации.

А Маккольн, приняв театральную позу, уже вколачивал слова в глухое пространство:

— Дик Эммануил Хастон, вы обвиняетесь в саботаже секретных правительственных программ, в распространении в средствах массовой информации заведомо лживых материалов, в связях с разведывательными службами Советского Союза, направленными на… Короче, пару десятков лет за решеткой я тебе обеспечу, обезьяна, — неожиданно голосом злорадного подростка закончил Маккольн.

Дик только плечами пожал. Возле палатки снова послышался тихий шорох: маленькие мохнатые бродяжки нашли что-то интересное.

— А вы, Барсукофф… — повернулся было Маккольн к Джорджу.

Шорох усилился и агент ЦРУ, не окончив фразы, замер так же напряженно, как и за несколько минут перед этим.

— Кто это там? — спросил непонятно у кого, направляя ствол "магнума" в сторону палатки.

— Советские шпионы, — криво улыбнувшись, бросил Хастон.

— Шутишь, обезьяна? — зло сплюнул Маккольн прямо в костер. Только зашипело. — Юмор у тебя? Я тебе сейчас покажу юмор! — И закричал в темноту: — Эй, кто там, выходи! Буду стрелять на поражение! Выходи по одному!

Не смотря на серьезность ситуации, Барсукофф почувствовал, что его разбирает смех.

— Молодой человек… — начал было он, но в пространство уже вклинился насмешливый голос Хастона.

— Ты, что — кретин? Слабоумный от рождения? Там ведь…

— Я кретин!?! — внезапно заревел Маккольн и Барсукофф поразился его, мягко говоря, неадекватной реакции на насмешливое замечание Дика. — Я слабоумный?!? Ах ты, макака черномазая! Я тебе сейчас устрою побег при задержании… — и резко вздернул ствол пистолета.

Первая пуля разметала костер, осыпав Джорджа пеплом и горячими искрами. У него даже глаза заслезились. Или это от вони, волной хлынувшей на них? "Испугали-таки беднягу-скунса", — мелькнуло у Барсукоффа перед тем, как он, немного сбоку, увидал аккуратное, черное и слегка дымящееся, отверстие ствола, направленного на Дика.

Времени на то, чтобы ударить по руке, побелевшим пальцем нажимающей на спусковой крючок, не было.

Пространство между летящей пулей и телом Хастона сжалось до минимальных, каких-то атомарных, размеров. Но между временем и пространством еще существовал человек, родившийся под фамилией Шаргей, проживший добрую половину жизни под псевдонимом Кондратюк, и заканчивающий ее…

Кондратюк, разбрасывая собой пространство и время, как пуля "магнума" — пылающий костер, ворвался, втиснулся, в нечто упругое, обжигающее грудь вспышкой не то боли, не то изумления, и отбрасывающее его на, так и не успевшего пошевелиться, Хастона.

Последнее, что он увидал, это — раскоряченная, источающая невыносимое зловоние, фигура Маккольна, слезящиеся белки глаз, склонившегося над ним, Дика, и такой же белый, влажный шар Луны, который начал стремительно уменьшаться, превращаясь в искрящуюся точку, а потом — в тонкую иглу света. Вот игла прикоснулась к лицу Кондратюка, впилась в него и начала сокращаться, вытаскивая его тело из смрадного пространства во что-то прохладное, свежее и огромное. То ли в бесконечную вечность, то ли в вечную бесконечность. Это уж как кому больше нравится.

18 октября 2002 года, кратер Архимед (Луна)

Луч начал стремительно сокращаться, вытаскивая из черной бесконечности, застрявший в ней, осколок миниатюрного летательного аппарата. Через несколько минут он уже завис в ограниченном пространстве исследовательской камеры, пронизанной всеми возможными видами излучения, которые мог генерировать комплекс. Тот изучал аппарат, мерцая доброй третью всех своих пультов и задействовав приблизительно такое же количество приборов и электрических схем. И не только электрических.

Еще минут через десять после того, как орбитальный аппарат был выловлен "Архимедом", на экране монитора высветилась конструкция капсулы, ее основные параметры, количество датчиков и дальность их действия. Но еще за мгновение до этого Виктор внезапно осознал, что мог бы и не смотреть на экран. Поскольку каким-то странным образом уже знал все это.

Он прислушался к самому себе. И внезапно с чувством непонятного ужаса понял, что прислушивается ко всей Вселенной. Прошлой, настоящей и будущей. Которая извивающимися ручейками начала просачиваться в него сквозь дрогнувшее пространство, точно так же, как первые струйки воды сквозь, готовую рухнуть, ветхую дамбу. И ожидание ее окончательного разрушения было страшно.

Виктор непроизвольно закрыл глаза и в наступившей темноте услышал встревоженный голос матери: