Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

• Название: Тайна Воланда
• Автор: Ольга и Сергей Бузиновские
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003

Аннотация

В начале двадцатых годов прошлого века в СССР появился загадочный

человек — барон Роберто Орос ди Бартини. Он стал не только выдающимся

конструктором и ученым, но и тайным вдохновителем советской космической

программы. Сергей Павлович Королев называл Бартини своим учителем.

«Красный барон» доказал, что время, как и пространство, имеет три

измерения, а до самых далеких галактик рукой подать. Бартини извлек из

подземелья библиотеку Ивана Грозного и во многом определил судьбу своих

учеников — М.Булгакова, В.Набокова, А. Грина, А.Толстого, А.Платонова, Е.Шварца,

Л.Лагина,

А.Волкова,

Л.Леонова,

И.Ефремова,

А.

де

Сент-Экзюпери и других писателей. Именно Бартини стал прототипом самых

необычных персонажей — Воланда, Друда, Хотгабыча, Буратино и даже

Маленького принца. Но главная тайна «советского Сен-Жермена»

зашифрована в романе «Мастер и Маргарита».

Книга не предназначена для массового читателя.

---

усадьбу, ставшую музеем, князь безжалостно сжигает — значит, не надеется

на возвращение. Зачем же ему документы?

Рассказ был опубликован в феврале 1924 года — через пять месяцев

после приезда Бартини в СССР. За словами о «живой крови» может

скрываться тайна Святого Грааля — «живой крови» царя Давида. Это

подтверждает одна маленькая деталь: сторож с библейским именем Иона

заботится о сохранности каких-то драгоценных чашек. «Самое главное —

чашки. Чашки самое главное».

«Господи Иисусе!» — таким возгласом встречает хозяина старый слуга.

Нам дважды показывают балюстраду с «белыми богами» и портрет самого

князя в белоснежной форме кавалергарда: «Побеждающим дам одежды

белые»? Булгаков пишет о том, что в жилах героя течет царская кровь, а

весь рассказ перенасыщен царскими портретами. Обратите внимание на

портрет Павла 1 — «юного курносого» сына Екатерины II. На его груди мы

видим «четырехугольные звезды» орденов. Похожая кокарда — знак ордена

Св. Апостола Андрея Первозванного — была на касках русских

кавалергардов: две четырехугольные звезды, наложенные друг на друга.

Четыре плюс четыре — восемь. Но каска на портрете князя-кавалергарда —

с… «шестиугольной звездой»!

Но: «Самое главное — чашки».

В ефремовской повести «Звездные корабли» рассказывается о том, как

археолог по фамилии Давыдов нашел то, что осталось от древнего

пришельца со звезд — фиолетовый череп. Не намекает ли писатель на фиал

— плоскую чашу, употреблявшуюся для жертвенных возлияний богам?

Сравните: Воланд превращает череп в чашу, на балу мы видим фонтан

фиолетового вина, из которого наполняют «плоские чаши», Коровьев стал

«темно-фиолетовым рыцарем», в восемнадцатой главе мелькнула «дама в

фиолетовом белье». «Дам» — «кровь».

(Имя-отчество фиолетовой дамы — Мария Александровна — намекает на

знаменитую Марию из Александрии, написавшую алхимический трактат о

«Маргарите» — жемчужине).

Воробьяниновская теща умирает под фиолетовым одеялом, а сам

предводитель дворянства заведует генеалогическими древами. «Теперь вся

сила в гемоглобине». И далее: «Замолчали и горожане, каждый по-своему

размышляя о таинственных силах гемоглобина». Не идет ли речь о чудесных

свойствах «живой крови», которые передаются по цепи рода и способствуют

возвращению «филиусов»?

Из

многочисленных

горных

селений,

расположенных

на

Военно-Грузинской дороге, Ильф и Петров упомянули только Сиони: на

иерусалимской горе Сион находится могила Давида. А поворотным пунктом

маршрута стал Тифлис: отсюда начинается возвращение героев в Москву.

(Все получилось так, как «предсказывал» эпизод с испытанием мотоцикла: вперед и назад. И заметьте: колеса этой «машины времени» —

«давидсоновские»!). Но возвращению предшествует многозначительное

возлияние в тбилисском ресторане: «Кислярский посадил страшных

знакомцев в экипаж с посеребренными спицами и повез их к горе Давида». И

далее: «Заговорщики поднимались прямо к звездам». "

14. «В БЕЛОМ ПЛАЩЕ С КРОВАВЫМ ПОДБОЕМ»

«Казни не было», — говорит булгаковский Иешуа. И Воланд

подтверждает: «…Ровно ничего, из того, что написано в евангелиях, не

происходило на самом деле никогда». Это, конечно, не новость: мусульмане, к примеру, убеждены в том, что Иисус был одним из пророков, но на кресте

не умирал. В «Коране» написано: «…Они не убили его и не распяли, но на их

глазах его заменили двойником». Некоторые мусульманские комментаторы

называют имя «дублера» — Симон из Сирены. Между тем, мотив подмены —

один из главных в булгаковском романе: шахматный офицер надел мантию

короля. Николай Иванович прельстился обнаженной хозяйкой, а «получил»

домработницу, таинственный иностранец приходит к Ивану под видом

мастера, червонцы превращаются в этикетки — и так далее… Мелькнула

«говорящая» фамилия — Подложная, — а в конце романа прикинулся убитым

Бегемот. И, наконец, эпизод в Торгсине, воспроизводящий подмену жертвы: гражданин в сиреневом пальто выдавал себя за иностранца и за это сильно

пострадал. «Симон из Сирены»? В первых вариантах романа Воланд

появляется на Патриарших в сиреневом берете, но позднее Булгаков заменил

его серым, — словно исправив какую-то ошибку. Но сигнальный цвет

перешел не только к поддельному иностранцу, но и к окну мастера, возле

которого

появляются

«одевающиеся

в

зелень

кусты

сирени».

«Необыкновенно пахнет сирень!» — говорит гость Ивана. А далее — про

«сумерки из-за сирени» и про «сугробы, скрывавшие кусты сирени».

Мастер ушел в прошлое и… заменил Иешуа?! Сиреневый иностранец —

пародия на Воланда: даже акцент у него внезапно пропадает, как у

незнакомца на Патриарших. Очевидно, нам подсказывают, что легенду о

замене Иисуса Симоном из Сирены не следует понимать буквально: она

знаменует совсем другую подмену, куда более фантастическую! Обратите

внимание на голос Иешуа на допросе у Пилата: «…донесся до него высокий, мучающий его голос». Голос самого прокуратора — «сорванный, хрипловатый». На столбе голос Иешуа резко изменился: «Га-Ноцри

шевельнул вспухшими губами и отозвался хриплым разбойничьим голосом».

И опять:

«Хрипло попросил палача…». Это повторяется на последней странице

романа: Пилат беседует с Иешуа, у которого опять «хриплый голос» — как у

Пилата! А в главе «Погребение» казненный Исшуа снится Пилату. «Мы

теперь будем всегда вместе, — говорил ему во сне оборванный

философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с

золотым копьем. Раз один — то, значит, тут же и другой. Помянут меня, —

сейчас же помянут и тебя! Меня, — подкидыша, сына неизвестных

родителей, и тебя, сына короля-звездочета…».

Освобожденный мастером Пилат (то есть сам мастер!) вышел на

таинственную дорогу, ведущую в прошлое, встретил Иешуа и… стал им?

(Иисус: «Я семь путь, истина и жизнь»). Воланд напутствует его: «По этой

дороге, мастер, по этой!»

Дорога — на Голгофу?!

Вот в чем была наша ошибка: мы решили, что все «мастера» уходят в

прошлое по своим же следам. Вероятно, этот путь действительно

существует, — судя по тому, сколько пророчеств уже сбылось. Но пятиться

назад, переигрывая череду своих собственных жизней — это слишком долго.

Есть «запасной выход». На него прямо указывает «Баня»: герои пьесы

улетают на невидимом кресте Чудакова, который они сами затащили на

«Голгофу» верхнего этажа. Действующую модель Голгофы изображает и

Булгаков: на балу Маргариту «устанавливают» на возвышении, и тысячи

гостей поднимаются к ней, чтобы поцеловать ее колено. Перед

«восхождением на Голгофу» Маргарита принимает кровавый душ.

Очищение… души? Библия подтверждает: «Душа тела в крови, и Я назначил

ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу

очищает». Пилату мерещится чаша с темной жидкостью — с ядом. как он

ошибочно полагает. — но это и есть «кровь сия». Через двадцать веков он, наконец, выпивает эту чашу — «отравленное» фалернское вино, присланное

Воландом. «Прошу заметить, это то самое вино, которое пил прокуратор

Иудеи», — говорит Азазелло. Но внимательный читатель, несомненно, помнит, что прокуратор с Афранием пили не «Фалерно», а тридцатилетнюю

«Цекубу» — белое вино. Может быть. имеется в виду красное вино из

разбитого кувшина, расплескавшееся на полу? И здесь загвоздка: фалернское — тоже белое! Причем Булгаков об этом отлично знал: в его

черновиках есть соответствующая запись про «золотистое фалернское».

Похоже, что писатель допустил неточность намеренно, — чтобы мы обратили

внимание на вино Воланда. «Вино нюхали, налили в стаканы, глядели сквозь

него на исчезающий перед грозою свет в окне. Видели, как все окрашивается

в цвет крови».

«— Здоровье Воланда! — воскликнула Маргарита, поднимая свой

стакан».

Свершилось: того, кто был Пилатом, настигла спасительная чаша. Он

находит лунную дорогу, встречает своего «седока» Иешуа и становится им —

в самом прямом смысле! Пилат идет «'путем крови», быстро поднимаясь в

прошлое по цепи жизней — вплоть до того момента, когда он предстанет

перед самим собой на балконе дворца Ирода Великого. И, конечно, новый

Иешуа сделает все, чтобы прокуратор послал его на смерть. Но Пилат уже

предчувствует то, что ему придется совершить: «Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты?