Владимир Мазаев - Особняк за ручьем

• Название: Особняк за ручьем
• Автор: Владимир Мазаев
• Издательство: Современник
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

«Особняк за ручьем» — сборник рассказов кемеровского писателя Владимира Мазаева. Его герои — рабочие геологоразведочной партии, молодые специалисты, начинающие свою трудовую жизнь, романтики и фантазеры. И рядом с ними старшие товарищи, передающие опыт, мудрость.

В своей книге автор ставит проблемы семьи, труда, товарищества, неразрывной связи времен и поколений. И юные романтики, и бывшие воины — герои наших дней, наши современники. Все в этой книге — правда. Правда пережитого, передуманного, понятого писателем. И эта правда дает пищу уму, воображению, чувству. Заставляет думать. Думать о том, что делает человека сильным и счастливым, думать о своей ответственности перед страной, перед людьми.

---

Потом подходит к сидящему у костра Русину, неожиданно протягивает руку:

— Привет местному начальству! Греемся?

— Да так, маленько, — отвечает Русин, смущенный его рукопожатием.

— Лучше летом у костра, чем зимой на солнышке, так что ли? — Шофер вытаскивает из кармана бутылку кефира, разворачивает бумажный сверток, присаживается рядом. — Закусим? Прошу.

— Спасибо, — говорит Русин и берет маленький ломтик колбасы.

С минуту они оба жуют молча, сосредоточенно.

— Работаешь-то ты ничего, — замечает шофер, — а вот ешь слабовато, не по-нашему. Бери больше, рубай. Я ежели не поем, ехать не могу: нервы вибрируют. Тебя как зовут-то?

— Русин.

— Русин? Чудное имя. Никогда не слыхал. А меня Евгений. Женька попросту. Вот и познакомились.

В поселок Русин возвращался на рассвете. Выпавший за ночь снег, прибитый ветром, мягко хрустел под ногами. Русин покосился на темные окна конторы: ему ведь еще предстоит неприятное объяснение с Власенко за самоходку…

У дома он замедлил шаги. На нижней ступеньке крыльца рядком лежали забытые меховые перчатки. Снег вокруг крыльца был изрядно потоптан… Русин усмехнулся, поднял перчатки. Занес их в дом и положил на видное место. Он вдруг представил себе Лену, ее разгоряченное лицо, когда они пилили вместе дрова, и представил рядом себя в роли молодого хозяина, неловкого, но старательного, и сразу почувствовал фальшь во всем этом и какую-то почти детскую обиду — на кого? За что?

Вспомнил он, как в первый еще вечер Лена зашла к нему в рубашке и он, подумав бог знает что, готов был протянуть к ней руку; и теперь ему было неловко — и за те свои ощущения, и за мысли, с которыми он долго тогда не мог уснуть.

Войдя в свою комнату, он сел на табурет и, уже не в силах встать, принялся сидя стаскивать с себя одежду.

На пол из кармана выкатился неизвестно как попавший туда камушек фосфорита. Он поднял его, долго рассматривал белоизвестковый, крошащийся под ногтем обломок. Потом открыл чемоданчик, спрятал камушек на самое дно. Три шага до постели он сделал уже в полусне и заснул сразу же, едва коснулся головой подушки.

Особняк за ручьем

I

На раскомандировках Гошка садится в дальний угол. Положив на колени блокнотик, сшитый им из ученической тетради, молча записывает заявки бригадиров и так же молча покидает шумную прокуренную комнату.

Он перебрасывает через плечо полевую сумку, в которой лежит моток бикфордова шнура, коробка с детонаторами и обед, завернутый в старую газету, надевает рюкзак и выходит на крыльцо конторы.

Он идет через горку, в ложок, на аммонитный склад.

Получив взрывчатку, согласно заявкам начинает обход шурфов.

Вот он вышагивает по таежной тропке, сгорбясь под рюкзаком, маленький и узкоплечий, как подросток. Идет и сосредоточенно смотрит на сбитые до белого носки своих сапог. Тропинка приводит к разведочному шурфу. Проходчик и женщины-воротовщицы уже ждут его.

Гошка молча готовит заряды. Потом, подойдя к вороту, становится одной ногой в бадью, берется рукой за трос, и его спускают в шурф.

Минут через двадцать его поднимают на поверхность, он садится рядом с проходчиком, курит. Вскоре земля под их ногами начинает вздрагивать. Гошка вслух считает взрывы.

— Один… два… три… шесть. Все, — говорит он и завязывает рюкзак. — Пока, до скорого.

До обеда он успевает отпалить все забои. Вторую половину дня он трудится над засыпкой старых, отработанных шурфов. По технике безопасности ему этого делать не полагается, но как быть, если засыпать шурфы некому, а оставлять так — опасно: недавно в один из таких колодцев упал теленок.

Целый день, с утра до вечера, в окрестностях геологического поселка то глухо, то гулко ухают взрывы. И так уж получается, что тихий Гошка слывет за самого шумного человека в поселке.

Девчата считают Гошку неинтересным. Он прекрасно знает об этом, но даже не пытается поднять свой авторитет. Так как неженатых парней в поселке маловато, девушки с Гошкой все же гуляют; это не мешает им бросать Гошку, едва только подвернется удачная партия, и при встречах потом здороваться с ним как ни в чем не бывало. Гошка делает вид, что не обижается.

Он живет в общежитии, большом пятистенном доме, с голыми окнами и покосившимися волейбольными столбами во дворе. Вечерами парни пьют чай из стеклянных банок, жарят на громадной сковородке консервы, играют в подкидного, крутят транзисторы и терпеливо выслушивают ворчание тети Даши — уборщицы.

Некоторые перемены наступают, когда к ним приходят девушки. Весь вечер хозяева и гости танцуют под гитару, потом, усевшись в кружок, поют, потом снова танцуют — и так до полуночи, пока не придет тетя Даша, обитающая в другой половине дома, и не разгонит компанию.

Гошка не танцует. Разложив на тумбочке детали, он ремонтирует общежитскую радиолу. Ремонтирует он ее давно, так как запасных деталей нет и многое приходится делать вручную. Но он пообещал ребятам, что скоро они будут танцевать под радиолу.

II

Во второй половине дня, как обычно, Гошка начал обход отработанных шурфов.

Один шурф оказался километрах в трех от поселка. Возле чуть приметной тропы, бежавшей по склону сопки, желтела гора глины.

Рядом зияла черная дыра колодца.

Гошка внимательно оглядел шурф, прикидывая, куда заложить заряды, чтобы взрыв весь ушел «в работу». Потом ломиком пробил глубокие скважины и засыпал их мучнисто-белым порошком аммонита. Сунул в порошок детонаторные патрончики с хвостами запального шнура, утрамбовал землю вокруг и поджег от папироски каждый хвост.

Огнепроводный шнур горит сантиметр в секунду. Гошка оставляет хвосты в полтора метра — две с половиной минуты горения. Эти две с половиной минуты он работает с четкостью часового механизма. В строгой очередности, соблюдая равные интервалы, поджигает шнуры, потом подбирает рюкзак, ломик и, мельком оглядевшись, дает два свистка — внимание, взрыв! И неторопливой выверенной походкой идет в укрытие. Сидя в укрытии, он успевает сделать еще пару затяжек — и раздается грохот.

А в этот раз, едва Гошка встал за толстую ель, докуривая папиросу, как сверху, на тропинке, зашелестело. Он выглянул — и похолодел: прямо к шурфу, отстраняя ветви рукой, шагала женщина в опущенной на лоб косынке.

— Куда? — заорал Гошка. — Назад!

Женщина пошла тише. Гошка, весь напрягшись, увидел, как один за другим исчезают в земле бегущие по шнурам дымки.

Рывком скинув рюкзак, он кинулся на тропу. С криком: «Ложись, дура!» — с разбегу толкнул женщину и сам упал рядом.

Земля содрогнулась, и вслед за тугой горячей волной воздуха их накрыло ливнем песка и глины.

Первым опомнился Гошка. Он сел и, покрутив головой, стал отряхиваться.

Потом поднялась женщина, машинально принялась хлопать себя по плечам и бедрам.

— Ушибло, что ли? — спросил грубовато Гошка, взглянув на ее бледное, испуганное лицо.

Та не ответила, дрожащими пальцами стащила косынку, хлопнула ею по коленям.

— Ушибло, что ли? — крикнул Гошка, наклонившись к женщине, и вдруг совсем близко увидел ее глаза с трепещущими ресницами и кровь на губах.

— Что? — опросила она и показала на уши. — Ничего не слышу, оглохла!

«Да это же девчонка! — с удивлением подумал Гошка. — Откуда такая?» Он помог ей встать на ноги. Облизнув разбитые губы, та взялась приводить в порядок прическу. Сейчас следовало наорать на нее, чтобы знала на будущее и не ходила с разинутым ртом, но, сбивая с рукавов еловые иглы, Гошка неожиданно почувствовал, что ругаться ему не хочется.

Домой в поселок они шли вместе.

Так Гошка Коршунов познакомился с мотористкой насосной станции Нюсей Окушко, приехавшей в геологоразведочную партию две недели назад.

III

Название «насосная станция» слишком громко для деревянной будочки, в которой спрятаны насосы, подающие воду буровым вышкам. Стоит будочка на берегу запруженного ручья. От нее к воде тянутся толстые гофрированные трубы, и, когда напор воды почему-либо меняется, трубы вздрагивают и шевелятся, как змеи.

Нюсина обязанность — следить за насосами, регулировать их работу, а в случае крупных неполадок — бежать за дежурным техником: перебой в подаче воды даже на короткое время грозит вышкам серьезной аварией. Но неполадки бывают редко — насосы трудятся исправно. Когда Нюсе надоедает слушать их мерное, меланхоличное всхлипывание, она выходит на берег ручья и садится на камень.

Однажды она по обыкновению сидела так и скучала и ей захотелось, чтобы сюда, на насосную, пришел тот сердитый парнишка, с которым она при таких странных обстоятельствах познакомилась в тайге. И когда Гошка, словно подслушав ее мысли, вдруг появился рядом, Нюся так смутилась, что слезы выступили у нее на глазах. Гошка сделал вид, что ничего не заметил. Он просидел с Нюсей, пока не пришла ее сменщица.