Кристин Хармел - Искусство французского поцелуя

• Название: Искусство французского поцелуя
• Автор: Кристин Хармел
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40496-4

В жизни Эммы Салливан наступила черная полоса: ее бросил жених, и предала лучшая подруга, а в довершение всего ее уволили с работы. Однако судьба все равно оказалась благосклонна к Эмме: она едет работать в Париж! И все бы отлично, если бы по долгу службы ей не приходилось пиарить Гийома Риша, одного из самых сексапильных — и ненормальных — рокеров на планете. Эмма постоянно вынуждена выручать этого плейбоя из разных щекотливых ситуаций. Масла в огонь подливает Габриель Франкёр, привлекательный и упрямый журналист, который наотрез отказывается верить, что клиент Эммы вовсе не запирался в пентхаусе с обнаженными красотками…

Зато у Эммы есть Париж. Город света, романтики и высокой моды. Если ты не смогла начать новую жизнь здесь — считай, все пропало. Пора попрощаться с прежней скромняшкой Салливан и стать храброй, веселой и успешной. Той, кто знает, чем заняться наедине с любопытным журналистом. В конце концов, французский поцелуй назвали так неспроста!

---

Гейб кивнул и снова прикоснулся к моей руке. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, а потом перевели взгляд на Гийома, который по-прежнему пел «Красавицу». Он покосился на нас и улыбнулся.

— А это разве не нарушение профессиональной этики? — спросила я Гейба. — Ну, ты ведь его брат, а пишешь о нем хвалебные статьи для UPР.

Он пожал плечами.

— Может быть. Но мой редактор с самого начала все знал. Видишь ли, я уже пять лет — главный музыкальный обозреватель в UPP и стал им куда раньше, чем Гийом заключил контракт со звукозаписывающей компанией. Было бы глупо ничего не писать о такой звезде.

— Даже если ты не можешь писать беспристрастно?

Гейб улыбнулся.

— Наверное, ты заметила, что я пишу только правду. Даже когда мне хотелось придушить брата, я придерживался фактов. А рецензию на его альбом написал мой редактор — мы тоже решили, что будет нечестно с моей стороны оценивать его творчество.

Я нерешительно кивнула.

— И что теперь? — спросила я, когда Гийом запел припев.

— Ты вернешься в Париж? — тихо спросил Гейб. — Гийом договорится, чтобы тебя приняли, а я все улажу между «KMG» и UPP. Будешь работать, как раньше. — Он умолк и, покраснев, добавил: — Посмотрим, что у нас получится, когда нам не будет мешать мой братец.

Я, молча, посмотрела на Гейба. Все мои сомнения вдруг исчезли. В конце концов, из Парижа я уехала лишь потому, что допустила профессиональную ошибку — из-за нее презентацию моего клиента почти не осветили в прессе. А теперь я поняла, что это не моя вина — точнее моя лишь отчасти, — и могла с чистой совестью вернуться на работу.

Внезапно, сама не знаю почему, я вспомнила о Брете. Нет, я больше не питала к нему никаких чувств, но его отказ уезжать из Орландо по-прежнему не давал мне покоя.

— А что, если я захочу остаться в Орландо? — неожиданно для самой себя спросила я Гейба.

Вопрос был глупый; я не желала здесь оставаться. Однако почему-то мне захотелось услышать ответ. Он опешил и, подумав, сказал:

— Ну… Наверняка там найдется филиал UPP, где я смогу работать.

Я уставилась на него в недоумении.

— Ты уедешь из Парижа? Гейб помедлил.

— Париж — мой дом и всегда им будет, а тебя я могу потерять. Сначала надо посмотреть, что у нас получится. И если ты хочешь остаться в Орландо, что ж, я перееду в Орландо. Как-нибудь разберемся.

У меня перехватило дыхание. Гейб, который знал меня всего два месяца, произнес именно те слова, которых я бы никогда не добилась от Брета! А ведь Брет утверждал, что любит меня.

— Нет, я вернусь в Париж, — наконец сказала я.

— Здорово! — Гейб вздохнул с облегчением, улыбнулся и посмотрел на Гийома. — Потому что мой полоумный братец ни за что без тебя не справится.

Я рассмеялась.

— Это уж точно! К тому же Париж — самый романтичный город на свете.

Гейб закатил глаза.

— Да, Гийом рассказал мне про вашу охоту на французские поцелуи.

Я покраснела. Глупая была затея, если подумать.

— А знаешь, кто целуется еще лучше, чем французы? — спросил Гейб.

— Нет, — удивленно ответила я. Почему он считает, что кто-то целуется лучше его соотечественников?

Гейб улыбнулся.

— Французы американского происхождения.

С этими словами он наклонился и легко приник к моим губам. У меня по телу побежали мурашки.

Если несколько минут назад мне казалось, что мир вокруг нас размывается, то теперь все было иначе. Мир попросту исчез, когда мои губы разомкнулись, и поцелуй Гейба стал еще более пылким. На самом деле то был идеальный французский поцелуй, на поиски которого меня так усердно подбивала Поппи. Все это время он ждал меня здесь, с Гейбом Франкёром.

Гейб прижал меня к себе, и я забыла обо всем на свете. Пока не услышала вопли Гийома.

— Молодец, Гейб! — крикнул он в микрофон — Леди и джентльмены, это мой брат!

Я в ужасе отстранилась от Гейба и поняла, что Гийом не только закончил петь, пока мы целовались, но теперь на нас были наведены все камеры, ловившие каждое наше движение. Зрители ликовали, и я увидела на экранах телевизоров наши с Гейбом лица. Подозреваю, что такими красными они были вовсе не от освещения.

— Давай еще разок, Гейб! — подзадорил брата Гийом.

В зале одобрительно засвистели, и кто-то крикнул:

«Целуйтесь!» Мы с Гейбом посмотрели друг на друга.

— Похоже, выбора у нас нет, — улыбнувшись, сказал он.

Я тоже улыбнулась.

— Похоже.

Медленно, перед десятком камер и всей Америкой, Гейб заключил меня в объятия и склонил голову. Крики, свист и даже припев «Красавицы», вновь заигравшей на сцене, исчезли, когда наши губы слились в идеальном французском поцелуе.

Эпилог

Десять месяцев спустя

Это мог быть самый романтичный день в моей жизни.

Над нами с Гейбом было синее закатное небо в розовую полоску, и мы плыли над Парижем в воздушном шаре — всю жизнь об этом мечтала. Впрочем, когда на сцене присутствует Гийом (а Гийом последнее время всегда был на сцене), идиллии обычно не получается. К примеру, воздушным шарам запрещено летать над Парижем — хотя бы потому, что есть риск наткнуться на Эйфелеву башню. Но в тот вечер запреты нас мало волновали.

Куда больше нас волновало то обстоятельство, что в сотне ярдов от нас летел на воздушном шаре Гийом. Он управлял им в одиночку, и ему грозила смертельная опасность.

Под нами вокруг Сены расстилался Париж — тонкое кружево старинных кремовых зданий, дымовых труб, причудливых мостов и зеленых парков. Мы приближались к городу с запада, то есть прямо перед нами возвышалась Эйфелева башня, и, не будь я до смерти перепугана, я бы непременно восхитилась ее волшебной красотой: тысячи футов стали и изящной симметрии над дивной зеленой лестницей Марсова поля, аккуратный прямоугольник которого заканчивался у подножия Эколь Милитер, Военной школы.

Триумфальная арка — каменный шедевр, выстроенный по поручению Наполеона двести лет назад, — роскошно блистала в меркнущем свете, возвышаясь над самым оживленным кольцом Парижа, от которого расходились в разные стороны двенадцать авеню. Елисейские Поля, обрамленные деревьями и мерцающими огнями, вели к центру города, заканчиваясь у восьмиугольной площади Согласия. На ней между двумя фонтанами стоял древний, высокий и стройный Луксорский обелиск.

Идеальной геометрической формы Тюильрийский сад зеленым ковром раскинулся перед Лувром с его знаменитой стеклянной пирамидой Йо Минг Пея. На острове Сите посреди Сены, за Дворцом правосудия и пиками собора Сент-Шапель, я различила две башни Нотр-Дам. Мосты на плавных изгибах реки, ярко-синей в свете заходящего солнца, были похожи на ступени лестницы.

Увы, времени наслаждаться этой неописуемой красотой у меня не было. Дрожа от страха, я наблюдала за тем, как наш срочно нанятый пилот ведет шар за Гийомом. Час назад мне позвонил Гейб и коротко сообщил, что его братец где-то раздобыл воздушный шар и в данный момент летит один над городом. Я в ужасе спросила, нельзя ли нам взять где-нибудь второй шар и уговорить Гийома спуститься, пока не стряслась беда. После громкого успеха «Города света» наш рокер, недолго думая, начал записывать второй альбом, а через неделю должен был отправиться в мировое турне. Трудновато будет собирать полные залы, если, не дай бог, самого певца размажет по парижской мостовой. При этой мысли я содрогнулась.

Итак, Гийом летел над городом — один-одинешенек, без пилота, в красно-желто-зеленом шаре, украденном с какого-то поля на окраине Парижа. Раз в несколько минут он весело поджигал горелку, отчего его шар поднимался и мерно опускался. Наконец наш шар (Гейб умудрился взять его напрокат в загородном клубе) подлетел настолько близко, что Гийом услышал бы мой крик. Я старалась не думать о проблемах с законом, которые неизбежно возникнут у нас на земле — мы явно приблизились к городу на недопустимое расстояние.

— Привет, Эмма! — донесся до меня слабый голос Гийома, заглушаемый ветром и ревом горелки.

— Гийом! — закричала я во все горло, боясь, что он меня не услышит, — Ты что творишь?!

Надо признать, в последнее время я потеряла бдительность. Прошло уже два месяца с тех пор, как Гийом впутывался в крупные неприятности. Конечно, мелкие выходки были — к примеру, две недели назад он решил искупаться в фонтане на площади Согласия, — но никаких смертельно опасных фокусов он не устраивал. До сегодня. К тому же Гийом теперь был не просто сумасшедшим клиентом, а братом моего любимого — поэтому я еще больше волновалась за исход дела.

— Эмма! — Голос у Гийома был на удивление бодрый для человека, в одиночку управляющего воздушным шаром, который в любую секунду мог рухнуть на землю. — Я уж думал, ты никогда не прилетишь! Гак ты еще и с Гейбом?! Потрясающе!