Ребекка Уинтерз - Персей и Саманта

• Название: Персей и Саманта
• Автор: Ребекка Уинтерз
• Издательство: ОАО Издательство «Радуга»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-05-005053-7

Красавица Саманта Телфорд с первого взгляда влюбилась в богатого магната Персея Костопулоса. Тот делает девушке неожиданное предложение, но взамен просит ее вступить с ним в фиктивный брак.

Саманта готова на все, лишь бы быть рядом с любимым...

---

Глаза Костопулоса превратились в две черные щелочки.

— Вы хотите сказать, что записка, которую моя секретарша оставила на этом столе, стала частью вашего коллажа?

— Да. Но я не брала ее с вашего стола. Должно быть, секретарша проветривала помещение, и от сквозняка записка слетела на пол.

Пока Сэм говорила, Костопулос провел загорелой рукой по густым, черным как смоль волосам, и Сэм запнулась. Почему-то ей стало трудно сосредоточиться.

Что же с ней не так? До сих пор она никогда не испытывала серьезного интереса к мужчинам, которые ухаживали за ней. Так почему же Костопулос, совершенно незнакомый человек, с первой минуты зажег в ней огонь, разгоравшийся все сильнее с каждой репликой?

— Ваше объяснение настолько абсурдно, что я склонен вам поверить.

— Мое объяснение не более абсурдно, чем то, что у вас на стене висит картина Пикассо.

Он захлопал длинными ресницами.

— Какое отношение имеет картина Пикассо к этому разговору?

Очевидно, он не привык, чтобы кто-то ему противоречил. Сэм чувствовала, что говорит лишнее, но остановиться уже не могла.

— Отношение самое прямое, — заявила она. — Вы любитель искусства, а сами, очевидно, не можете провести даже прямую линию. — Ошибка номер девять или десять. Сэм сбилась со счету, но это не имело значения. — А вот доктор Гиддингс — истинный художник, он понятия не имеет о той шикарной жизни, к которой привыкли вы. Но дело в том, что вы оба любите Пикассо. В то время, как вы тратите миллионы на приобретение его картины, чтобы любоваться ею, сидя в удобном кожаном кресле, мой преподаватель, который, возможно, надолго останется легендой после своей смерти, прозябает в нищете. Но он научил нас любить и понимать искусство. Он хотел, чтобы мы прониклись убеждениями Пикассо...

Костопулос недоуменно уставился на нее.

— Какими еще убеждениями?

— Пикассо считал, что художник — это вместилище для эмоций, которые приходят отовсюду — с неба, с земли, от мимолетного образа, от паутины, сотканной пауком, от клочка бумаги. Мы должны выбирать то, что для нас хорошо, там, где мы можем это найти.

У Костопулоса был такой оторопелый вид, что Сэм поняла: он считает ее ненормальной. Ну и пусть, решила она.

Минуту, показавшуюся Сэм вечностью, Костопулос молчал, изучая ее недоверчивым взглядом.

— И где же это... гм... произведение искусства? — с нескрываемой издевкой спросил он наконец.

Саманта ощутила приток адреналина, который побуждал ее говорить вещи, обычно приносившие ей неприятности.

— В университете.

— Очень хорошо. Тогда мы немедленно поедем туда.

— Боюсь, ваша записка уже накрепко прилипла к клею. Если я попытаюсь ее оторвать, это погубит коллаж.

Последние слова Сэм произнесла дрожащим голосом. По правде говоря, она надеялась, что коллаж станет ее пропуском в блестящее будущее, и не собиралась рисковать своей работой. Ни ради миллиардера Костопулоса, ни ради кого-либо другого!

— Если бы мне даже удалось ее отклеить, скорее всего, вы не сможете прочитать то, что было на ней написано.

Он нетерпеливо повел плечами.

— Тогда лучше начинайте молиться, чтобы боги сегодня милостиво улыбались вам. Мне нужен этот телефонный номер, и бессмысленно пытаться отговорить меня с помощью увлажнившихся глаз.

— Что?! — возмущенно воскликнула Саманта.

— Что слышали. А теперь должен вас предупредить: женские слезы не оказывают на меня ровным счетом никакого воздействия.

Сэм заскрипела зубами.

— Да вы просто самовлюбленный денежный мешок! Вы считаете себя всемогущим богом, который может заставить дрожать простых смертных одним взмахом бровей. Что ж, у меня для вас плохие новости, мистер Кофолопогос, или как вас там зовут... — Она стукнула себя кулаком в грудь. — Меня вам не запугать. Кто бы ни оставил для вас тот номер, он позвонит снова. И если ваша секретарша так вышколена, то ей следовало записать номер в одном из тех блокнотов, которые оставляют копию. Ни один телефонный номер на свете не может быть важнее, чем моя дипломная работа!

Выражение его лица застыло.

— Поскольку вы совершенно ничего не знаете о моей жизни, кроме того, что вам стало известно из сплетен в этом здании, я не стану обращать внимание на ваше замечание.

Из-за такого справедливого отпора щеки Сэм запылали еще сильнее, а по телу пробежала ледяная дрожь, которая умерила ее боевой пыл. Стоп, предостерегла себя Саманта, перестань восстанавливать его против себя.

— Послушайте, мистер Костопулос... извините меня за резкость. Мне жаль, что все так произошло. Честное слово, не хотела вас оскорбить. А ехать в университет ни к чему — я не уверена, там ли еще мой преподаватель. Сейчас уикенд. Занятия кончились, и двери могли запереть до понедельника.

— Тогда я найду кого-нибудь, кто нас впустит, или сам позвоню вашему преподавателю.

— Но...

— Так мы едем?

Костопулос широким шагом направился к дверям, за которыми находился его личный лифт. Рядом с мощной фигурой грека ростом под метр девяносто Сэм чувствовала себя совсем крошечной. Он нажал на кнопку, и дверь закрылась.

Подобно тому как безжалостный бог Аид похитил Персефону и унес ее в преисподнюю, Костопулос стремительно перенес их вниз на шестьдесят с лишним этажей на подземную стоянку автомашин. Тесную кабину наполнял слабый, приятный аромат дорогого мужского одеколона.

Этот человек излучал ауру физической и умственной силы, которая происходила оттого, что он смело смотрел в лицо жизни. И Сэм, привыкшей общаться с вечно голодными, полуоборванными богемными друзьями, он казался идеалом — таким и должен быть мужчина.

Она никогда не встречала никого даже отдаленно похожего на него. Он волновал ее и одновременно отпугивал, а этот пресловутый номер телефона, видимо, был для него очень важен, иначе он не дошел бы до подобных крайностей.

Когда они вышли из лифта, усатый механик уже подогнал к дверям черный «мерседес-седан». Он помог Сэм устроиться на пассажирском сиденье, а Костопулос сел за руль.

Двое мужчин перебросились парой фраз на греческом. В средней школе Сэм изучала испанский язык, а потом французский в колледже, но все, что было вне романских языков, являлось для нее полной абракадаброй.

Как только они выехали с подъездной аллеи и слились с потоком городского транспорта, Костопулос низким голосом произнес:

— Расслабьтесь, девушка. Джордж просто рассказал мне о шалостях своего маленького сына. А сейчас вы должны стать моим штурманом. Не забудьте, что у меня встреча в половине пятого.

Она нервно теребила вспотевшими руками подол своей рубашки.

— Я помню, только вот все время думаю о том, что факультет может быть закрыт. На следующем углу надо свернуть налево.

Он откинулся на сиденье, сворачивая из одного переулка в другой с ловкостью нью-йоркского таксиста.

— Если вы решили отправить меня по ложному следу, можете быть уверены, что еще до вечера лишитесь работы.

Сэм ощетинилась:

— Поскольку у меня осталась последняя сотня долларов, едва ли я сделаю что-то, что подвергнет риску мою работу в «Уборщиках Манхэттена».

«Конечно, вам этого никогда не понять», — произнесла она про себя и внезапно вздрогнула, услышав его негромкий смешок.

— Думаете, я забыл, что значит быть нищим босым мальчиком на Серифосе, которому сызмальства приходилось работать ради куска хлеба?

Саманта внутренне собралась. Он только что позволил ей мельком заглянуть в свое прошлое.

— Помню, что читала нечто подобное об Аристотеле Онассисе, — сказала она.

— Мы начинали довольно похоже.

А Саманта-то предполагала, что Костопулос был богат от рождения и научился манипулировать своим наследством, астрономически увеличивая доходы.

Оказывается, влачивший нищенское существование молодой греческий юноша поднялся до олимпийских высот только с помощью выдержки и решительности. А властные манеры, видимо, сами собой появились.

Внезапно Сэм поняла, что хочет больше знать о нем, но не посмела задавать вопросы. То немногое, что она слышала об этом загадочном человеке, стало ей известно из сплетен в газетах и журналах и от людей, которые работали в одном с ним здании.

Костопулос свернул на университетскую стоянку, нашел свободное место и заглушил мотор.

— Автомобили без разрешения на парковку отгоняют, — предупредила его Сэм.

— Джордж может приехать за нами на лимузине. В данную минуту единственное, что имеет для меня значение, — это та записка. Идемте.

Сэм пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Войдя в здание, она с облегчением вздохнула, обнаружив, что секретарша доктора Гиддингса еще не ушла домой.

— Лоис?

Женщина подняла голову.

— Привет, Сэм. Зачем ты вернулась?

При других обстоятельствах Сэм познакомила бы их. Но поскольку ненавидела оказываться в центре внимания и инстинктивно чувствовала, что ее спутник тоже этого терпеть не может, то решила не разглашать, кто он такой.