Сергей Стрелецкий - СЕРДЦЕ ЗОНЫ

• Название: СЕРДЦЕ ЗОНЫ
• Автор: Сергей Стрелецкий
• Жанр: Научная Фантастика

Почему неликвиды? Ну, сначала сюда посылали вроде как ликвидаторами, чтобы, значит, заражение ликвидировать. Это они так Зону называли – "территория заражения". Умники, мать их... Ну, то, что тут ничего не ликвидируешь, кроме уймы народа, поняли быстро. А времена были уже не такие, чтобы народ запросто ликвидировать... Поэтому и решили посылать сюда осуждённых, но вроде как добровольно. С тяжёлыми статьями, но не смертников. Чтоб не как на урановые рудники. Как бы они и срок мотают, и пользу стране приносят. Тот же лесоповал, только с интересом... Об интересе: со временем желающих таскать хлам из Зоны становится всё больше и больше. Срок в Бильбете скостить легко, но это ещё не всё. Знаешь, что сюда народ тянет? Любопытство! Вот ворьё сюда не рвётся, ему в обычных зонах сподручнее, и с "мокрыми" статьями сюда быстро посылать перестали... А вот те, кому не всё равно... Да, опасно. Зона, какие шутки. Но! Выходит по статистике, что в обычных зонах строгого режима загнуться проще, чем в Бильбетлаге. Знаешь, сколько у нас за три года погибло неликвидов? Пятеро! Оцени! Хотя, конечно, поначалу много народу гробилось, но постепенно научились... Опыт – такое дело. Так вот, называли нас по привычке "ликвидаторами", только никакие мы были не ликвидаторы. А раз не ликвидаторы – то кто? Неликвиды...

---

   Писем сегодня опять не было.

   - Калиш? Начлага приказал сразу к нему, срочно, - подчёркнуто командным голосом сказал дежурный.

   Новенький, подумал Калиш. Опять.

   - Стенографируй, салага, - сказал он.

   И принялся размеренно, без напряжения и эмоционального накала, выдавать одну за другой обогащённые нетривиальной лексикой сложноподчинённые языковые конструкции. Полковник Ващенко в его выступлении ни разу не поминался, но салажонок всё равно каким-то образом с необыкновенной ясностью понял, какое место занимает начлага в описанной Калишем картине мироздания. Место было не из самых почётных. Далее последовало разъяснение, предназначенное уже непосредственно для новичка. Место, отведённое в картине мироздания для него самого, оказалось непочётным за пределами всякого воображения. Затем Калиш пошёл в обратном направлении и принялся объяснять вселенскую роль руководящих структур КПСС...

   Глаза первогодка посерели.

   - Я на вас рапорт подам, - прошипел он.

   - Конечно, - легко согласился Калиш. - Меня отстранят от почётной обязанности гулять по Зоне и передадут её тебе, как более достойному. Одна "ходка" - и ты весь в шоколаде фабрики "Красный октябрь".

   - Что, Саня, опять наставничаешь у молодёжи?

   Ващенко стоял у входа в свой кабинет и широко улыбался.

   - Ты же их не учишь, - хмуро ответил Калиш. - Зачем выпускаешь таких к приличным людям? Нехорошо.

   - Не углядел, - согласился полковник. - Но ничего, всё поправимо. Рядовой Чепченко, вы законспектировали лекцию преподавателя?

   - Я?.. - кажется, рядовой Чепченко окончательно забыл даже азы субординации.

   - Какашка от Луя, - дружелюбно сказал Ващенко. - Что тут непонятного? Профессор только что прочитал вам лекцию. Вы её законспектировали, как он велел? Да или нет?

   - Нет, - потерянно сказал рядовой Чепченко.

   - Вы что, ждёте, что профессор, занятой человек, прочтёт её для вас снова? Восстановите по памяти, конспект после сдачи дежурства мне на проверку. Память у вас есть?

   - Так точно.

   - Загадочный случай, - Калиш покачал головой. - Мозгов нет, а память есть.

   - Ладно, заходи.

   На столе в кабинете стояла открытая бутылка с самогоном. Убедившись, что Калиш её заметил (не заметить было невозможно), Ващенко демонстративно заткнул горлышко бутылки картонной пробкой и убрал ёмкость под стол. Стакана на столе не было.

   - Так, - сказал Калиш. - Сюрприз, значит?

   - Ничего хорошего, Саня. Порядок на сегодня такой: "ходка" пока откладывается. Но не отменяется. Через час вертолётом прибывает чин из Москвы. Будет проводить какой-то специальный инструктаж.

   - Институт?

   Ващенко покачал головой.

   - Комитет.

   - Блядь.

   - Да.

   - С чего бы это?

   - Мне докладывают, что ли?

   - Ещё что-то сказали?

   - Приказано для сегодняшней "ходки" в состав твоей группы включить двух человек из личного состава.

   Калиш сначала даже не сообразил, о чём речь, а потом иронично присвистнул.

   - Вот под конвоем я в Зону ещё не ходил. Ты как, на добровольцев рассчитываешь?

   - Я вообще не знаю, что делать. Могу им премии пообещать. Отпуска.

   - Дураков-то нет за отпуск концы отдавать.

   - Дураков нет...

   - Придётся приказом.

   - Да. И на следующий день я случайно утону в параше.

   - И выходит, что зря ты тренировки забросил...

   - Иди в жопу.

   - Погоди, если у меня в группе будут два твоих вертухая, мне же нужно будет кому-то из своих неликвидов выходной давать. Ты соображаешь, чем это грозит? Два новичка в группе - это гарантированная крышка. С таким балластом... Они же ещё и с волынами будут, небось?

   - С волынами, но без "калашей".

   - Конечно без "калашей". Ну, пару гранат им ещё выдай для более надёжного самоподрыва.

   - Гранаты им не положены.

   - Вот счастье-то. Нет, я прямо вижу, как они начинают героически отстреливаться от "весёлых ребят"...

   - Ну, объясни им, что успеешь.

   - Ты их сначала найди. У нас время-то на объяснения будет?

   - Да хрен его знает! Вот прилетит пиджак, тогда и узнаем...

   Надувная лодка, поскрипывая натянутым брезентом, качалась на двухбалльной волне.

   Мэтрикс с Шухартом запаковали акваланги, наживили мешки на трос. Мэтрикс дождался, пока трос, натянувшись, уволок акваланги на глубину, и выставил что-то на часах.

   - Ну вот, - сказал он не шопотом, но очень тихо. - Погода штатная, утром будет солнцепёк. Ветер западный. Полетим птичками на восходящих...

   - Фигею я с вашей конторы, - мрачно сказал Шухарт. - Триста пятьдесят миль над чужой территорией для вас не дистанция.

   - Техника позволяет, - ухмыльнулся Мэтрикс. - Погребли, что ли?

   - Погребли, - согласился Шухарт.

   Делать всё равно было больше нечего.

   По пути, естественно, молчали.

   Когда до полосы прибоя, судя по звуку, оставалось футов пятьсот, Мэтрикс сдёрнул с борта брезентовую полоску и спасательная лодка (обычная прорезиненная надуваха советского производства) начала стравливать воздух. Притопив её, Мэтрикс с Шухартом двинулись к берегу вплавь.

   За семь лет, проведённых в лечебнице, Рэдрик напрочь потерял спортивную форму. В центре разведподготовки в первые дни его ломало так, что по утрам он выл от отчаяния. Инструкторы, передавая его друг другу, в выражениях не стеснялись, - нечасто им отдавался в работу такой запущенный случай. Но учёбу Шухарт всё-таки волок. Через силу, потом снова через силу, потом через слабость, потом через бессилие. Вот точно так же он когда-то волок из Зоны Ленни-Оборотня - волок несмотря ни на что, бросив весь хабар, оставляя на чёрной траве мазки собственной крови, волок, несмотря даже на то, что Оборотень, вроде бы, уже подох...

   Теперь мышцы уже не болели. Во всяком случае, не так.

   Шухарт остался по горло в воде, спрятавшись от прибоя за остро торчащий камень, через который на него раз за разом перехлёстывала волна, а Мэтрикс выполз на гальку осмотреться. Пограничной охраны видно не было. Выждав минут десять и не обнаружив признаков засады, он кивком скомандовал Шухарту выбираться.

   Потом был долгий осмотрительный подъём на береговую сопку. Один раз заметили и пропустили пограничный патруль. На вершине сопки наверняка был как минимум наблюдательный пост, но подниматься доверху они и не должны были. Вместо этого пошли траверсом по зарослям и вышли на более-менее чистый западный склон на высоте около полумили.

   Светлое время переждали. Солнце садилось прямо перед ними, и когда оно село, Мэтрикс выждал ещё минут десять и с невероятной для Рэдрика быстротой и сноровкой распаковал и собрал "дельту" с чёрной полупрозрачной мембраной в крыле и бесшумным мини-моторчиком на старой доброй "батарейке". Они вделись в обвязку, подогнали снаряжение, слаженно разбежались по пологому склону - и взлетели высоко над тайгой.

   - Всё вы врёте, - сказал Рэдрик с ненавистью. - Плевать вы хотели на людей. Люди для вас как спички - прикурил и выбросил. Навидался я таких, как вы... Не таких, конечно, чистеньких, таких у нас не было, но породу вашу как ни чисть, а вонь всё та же - высокомерие, жлобство и похоть сучья. Образованием он своим чванится, бакалавр-каловар! А у меня вот нет образования. У вас есть, у меня нету - но это вы ко мне пришли, а я так век бы вас не видел. И этому бы радовался.

   - Не валяйте дурака, Шухарт, - сказал тот, что повыше. - Мы с вами играем в окрытую. Мы прямо говорим, что нам от вас нужно. Мы прямо говорим, что можем заставить вас сделать это. Можем, но не будем. Потому что мы уверены, что имеем дело с человеком, для которого понятие Родины не является пустым звуком. Как и для нас. Понятие человеческого достоинства.

   - Ну да, - Шухарт ухмыльнулся. - Хотите поговорить о человеческом достоинстве? Найдите для этого кого-нибудь, в ком его не надо поддерживать ежедневными уколами. А у меня оно отвалилось уже. Какое у меня здесь достоинство? Смешно...

   - Ваше нынешнее положение достойно сожаления, но это можно исправить, - сказал второй, - тот, что пониже. - Решение суда может быть пересмотрено. Хотя вы своим поведением и не давали для этого оснований...

   - Ага, а я из благодарности для вас тут же и раскорячусь, - съязвил Рэдрик.

   - Повторяю, - сказал второй. - Начнём мы с того, что вы отсюда выйдете. Семь лет - срок большой, вернуть его мы вам не сможем. Но как-то компенсировать - вполне. Деньги, как я понял, вас не интересуют, хотя я бы на вашем месте об этой опции всё-таки не забывал. Что ещё? Медали и благодарности Президента и Конгресса, я чувствую, вам тоже не особо интересны.

   - Ну почему же, - Шухарт пожал плечами. - Мне будет забавно обвешиваться по утрам медалями и грамотами и смотреться в зеркало. Я ещё и дерьмом каким-нибудь могу обмазаться для полноты впечатлений.